Я встал, подошёл к окну и посмотрел на деревья, еле заметно покачивающие ветками, машины, стоящие вдоль дороги, вывеску круглосуточной аптеки в конце дома напротив. Всё как обычно. Или нет? Если уж я из окна собственного дома не могу ни за что взглядом зацепиться, то что говорить об остальных местах? Вот, например, аптечная вывеска зелёно-белая с зелёным крестом. Может ли быть такое, что раньше она была голубая? Или крест светился красным? Вполне. Только я никогда не придавал значения цвету окружающих меня вывесок. И им самим тоже.

Кто сошёл с ума? Я или мир?

Вероятность того, что все эти мутации мною придуманы, пятьдесят на пятьдесят. Как в шутке про шансы встретить динозавра на улице…

Ладно, утро вечера мудренее, пойду спать.

Утро опровергло народную мудрость. Озарение на меня не нашло, даже хоть сколько-нибудь мало-мальски разумной и при этом свежей мысли не появилось.

Но я не особенно расстроился. Во-первых, состояние пустоты в голове и – позвольте мне быть слегка пафосным – душе для меня перманентно, а потому привычно, и никак не может служить поводом для ухудшения настроения. А во-вторых, я ни в народные приметы, ни в народную мудрость не особо верю. Тем более касаемо прибавления ума за восемь часов сна.

Выйдя к машине, я опять проверил наличие, то есть отсутствие, повреждений на бампере. Доехав до работы, убедился, что вывеска «Mercury-center» не превратилась обратно в «Hermes». Зайдя в холл, постарался очень внимательно осмотреть интерьер, но каких-либо несоответствий объективной реальности с картинкой из моей памяти не нашёл. Но зато нашёл временное компромиссное определение для происходящего: то, что видят мои глаза – объективная реальность, то, что я помню – реальность субъективная, без зацикливания на причинах этого раздвоения. Договорился с самим собой, так сказать.

Заметив, что охранник начал с интересом посматривать на меня поверх стойки, я помахал ему рукой, сообщил, что задумался, и шагнул к лифту. Возникло мимолётное желание пройтись пешком, но я сделал вид, что его не заметил, и нажал на кнопку вызова. Уже внутри я, сфокусировав взгляд на кнопке с цифрой «7», нажал на неё и почти не удивился, когда на табло семёрка сменилась восьмёркой, а та, в свою очередь, девяткой.

И вот я опять смотрю на чёртов лофт и чёрно-белый постер, правда, на этот раз на нём не нью-йоркское такси, а венецианская гондола. Но не ей дозволили выделиться на сером фоне, а пышным цветам, захватившим карниз одного из домов. Снова красное пятно.

Палец застыл над кнопкой моего этажа, но я не спешу его опускать. Интересно же. Мне опять что-то стало интересно.

Я сделал короткий шажочек к раскрытым дверям лифта и, почему-то не рискуя выйти, вытянул шею, пытаясь разглядеть, что творится справа и слева. Стойка ресепшн не проглядывается, да и вообще никакой мебели не видно. Только пара каких-то штуковин у стены: то ли торшеры, то ли хай-тек-вазоны. Настолько «хай-тек», что места для цветочков в них не нашлось. Что-то может быть в коридорах, которые, скорее всего, обнимают шахту лифта, превращая помещение в букву «п». Стены везде одинаково обшарпаны, ещё в нескольких местах по ним вьются кабели, с потолка свисает ещё две лампы, таких же, как первая. И всё. Даже дверей нет. Но они, или она, тоже, скорее всего, просто вне зоны видимости.

Я тихонечко кашлянул, потом ещё разок, но реакции не последовало. Я здесь явно один.

Ещё немного поколебавшись, я спрятался обратно в лифт и нажал-таки на кнопку своего этажа.

Сегодня я провёл в «курилке» раза в три больше времени, чем обычно. Только листал не рассказы, а автомобильный глянец. И, пожалуй, первый раз за несколько лет я по собственной воле встревал в разговоры: между делом жаловался на неисправный лифт, ненавязчиво интересовался другими арендаторами в нашем здании, особенно обитателями девятого этажа, пару раз даже вскользь упомянул о том, что как будто бы раньше у нашего бизнес-центра было другое название. Но всё бесполезно: лифт у всех работал исправно, кто-то на девятом этаже обитает, но кто, неизвестно, да и не очень хочется узнать, название не менялось. О том, не замечал ли кто-нибудь признаки чертовщины… pardon, признаков расхождения объективной и субъективной реальностей, я расспрашивать не рискнул.

Близится конец рабочего дня. Я снова сижу в кресле в «курилке» и смотрю в окно на поток пробирающихся по дороге машин. Дверь открылась, и кто-то вошёл. В окне мелькнуло отражение лица вошедшего – не слишком чёткое, но достаточное для того, чтобы понять: оно как будто бы знакомое, но точно не близко, кто-то из недавно утроившихся, наверное. Этот точно не сможет ничего добавить к имеющейся у меня информации, так что заводить разговор не имеет смысла, тем более что я сегодня уже недельный лимит слов превысил.

Прошипела кофемашина, подогревая воду, потом шумно заработали ножи, измельчающие кофейные зёрна, готовый напиток стал наполнять одноразовый стаканчик. Два раза тихо булькнуло – это нырнули в кофе куски рафинада, по донышку и стенкам стакана зашуршала деревянная мешалка.

– О, Лёха, привет! – не слишком бодро, я бы даже сказал, устало, всё-таки конец рабочего дня, проговорил очередной любитель кофе. – Я тебя и не заметил. Отдыхаешь?

Я не сразу сообразил, что незнакомый тип назвал моё имя – он ведь уже был записан в новички.

– Лё-ёха, чо задумался? – опять обратился ко мне вошедший, при этом появляясь в поле моего зрения со стаканчиком кофе в одной руке и со стулом в другой.

Стул он поставил прямо напротив меня и уселся на него, наклонившись вперёд и опершись локтями на колени.

– Ммм… – промычал я. – Привет.

Я постарался, чтобы слова прозвучали нейтрально, без оттенков недоумения, удивления или непонимания, короче, как будто я действительно крепко о чём-то задумался, и ещё не до конца вернулся к действительности.

Одновременно я всмотрелся в лицо говорящего. Всё-таки сначала я ошибся: оно вообще незнакомо. Первый раз вижу. Нет, у меня, конечно, память на лица не очень, да и вообще в последние дни есть вопросы к её функционированию, но, чтобы не вспомнить чувака, который к тебе обращается как старый приятель… Как будто мы с ним ходим раз в неделю играть в биллиард, или в бассейн, или даже иногда пропускаем по кружке пива. Только вот таких людей не существует.

– Первый раз сегодня из-за стола встал! – пожаловался на нелёгкую судьбу рядового сотрудника незнакомец. – Срочно договор надо проработать. Задолбали! Как всегда: «Возьми, пожалуйста, Кирилл, договор, – изменив голос, явно изображая Людмилу Викентьевну, одну из замов «самого», проговорил он, – завтра встреча, надо просмотреть, дать комментарии и рекомендации. Хорошо бы протокол разногласий подготовить. Договор стандартный, уверена, что ты успеешь…». Но договор-то не наш! Чужой договор на сорока листах! К утру протокол разногласий! «Хорошо бы…» Знаю я такие «хорошо бы»! Не сделаешь, и всё – прощай премия. В лучшем случае. Так что я сегодня здесь надолго… Ты как, в басик идешь?

В басик? Откуда он знает, что я в бассейн хожу? И, кстати, да, обычно по четвергам. А зовут его Кирилл. Имя не породило в голове никаких ассоциаций.

– Я уж сегодня пропущу, – продолжил разговор Кирилл, делая глоток уже остывающего кофе. – А ты…

Тут его прервала мелодия звонка, что-то из свежих хитов.

– Ща, погоди, – он достал из кармана пиджака телефон и, посмотрев на экран, не сдержал стон, после чего лицо его приняло страдающе-возмущённое выражение. – Людмила Викентьевна… С-с-сука! Ещё что-то придумала! Не дай бог новый договор прислали, я тогда повешусь… Да, Людмила Викентьевна, слушаю, – голосом на всё готового, но при этом очень занятого в данный момент человека, проговорил он в микрофон. – Конечно, на месте, работаю над… Новые вводные? Само собой! Уже иду.

Кирилл нажал на завершение вызова, убедился, что экран погас и сквозь зубы еле слышно процедил:

– Вот тварь…