Но тут пришла ещё одна мыслишка, прагматичная и всё объясняющая. А что, если в программе лифта возник сбой, и при нажатии на цифру «семь», он отправляется на девятый? И таким образом катаются все обитатели моего этажа уже третий день. Наверняка, и в курилке об этом болтали, а я пропускал всё мимо ушей. Ну или я не застал обсуждение этой проблемы, в конце концов, это же не то же самое, что интимные отношения Ленки из бухгалтерии с замом генерального – поломка лифта не достойна комментирования на протяжении всего рабочего дня.
«Да так и есть, – успокоил я себя, – наверняка, чёртов «Otis» малость слетел с катушек и теперь чудачит. А я тут…»
Что «я тут», я не додумал и снова нажал на кнопку «семь». Двери лифта с тихим шелестом закрылись, он немножко пошуршал, двери снова открылись, и я наконец оказался на своём родном этаже.
Я быстро прошёл за стол, уселся в кресло и откинулся на спинку, потерев обеими руками затылок. Мне подумалось, что за эти три дня я пережил больше эмоций, чем за последние три года. Меняющая цвет царапина, едущий не туда лифт, куча мелких несостыковок, слипшихся в один большой комок… Пришлось себе признаться, что иногда приятно ощутить что-то, отличное от желания исчезнуть. Пусть даже это что-то не совсем позитивное.
Вчерашний пароль подошёл, и это уже обнадёживает. В пакетах сегодняшних документов тоже не нашлось никаких неожиданностей, а во вчерашних, я специально проверил, «дэйофф» за ночь не превратился обратно в «пуссидэй».
Вот только уже часам к трём я понял, что так и не сходил ни разу на чашечку кофе. И даже вроде бы желания такого не возникало. Но, будучи честным с собой, я покопался в причинах поглубже и обнаружил, что кофе-то мне хочется, а вот в курилку идти – нет. И причина кроется в нежелании снова увидеть в литературном журнале рассказы не на своих местах. Почему я принял остальные нестыковки, и не хочу принимать журнал? Вопрос…
И как только я задал себе этот вопрос, сразу встал и пошёл в курилку.
Вот только там, внутри, я поймал себя на излишне долгом размешивании сахара в положении спиной к креслу. Пришлось заставить себя развернуться и подойти к нему, сесть и взять в руки журнал. На то, чтобы его открыть, у меня ушло ещё пару минут и сколько-то нервных клеток, но, в итоге, я справился. На семьдесят второй странице вместо Борхеса был Бирс, как и вчера. Нормально? Ответить на этот вопрос я так и не смог. Кстати, если вдруг у кого возникло предположение, что это мог быть просто другой литературный журнал, то нет – чуть порванная внизу предпоследняя страница, пара приметных заломов на обложке, маленькое пятнышко кофе, которое я посадил собственноручно…
В обычное время я покинул рабочее место и вышел на улицу. Погода наладилась, так что я даже постоял немного на ступеньках и сделал несколько глубоких вдохов, почти наслаждаясь тёплым, но свежим городским воздухом, пропитанным запахами зелени, асфальта и, к счастью, достаточно далеко расположенного «Мака». Как я не завидую тем, кто работает или живёт в радиусе пары сотен метров от этого кулинарного выкидыша и по несколько часов в день вдыхает вонь кипящего растительного масла.
Я решил, что сегодня опять выйду на прогулку, только сначала доеду до лесопарка – захотелось подышать ароматами зелени без сопутствующих добавок.
Вот только весь мой настрой сбил абсолютно целый, без единой царапинки и без следов краски, бампер. Я уставился на него, как баран на новые ворота, не в силах решить, что мне делать дальше. Да что делать, я даже подумать лишнего боюсь! Это уже слишком.
Наконец, рука потянулась за телефоном. Пальцы заметно дрожат, так что я даже не сразу смог приложить палец к сканеру как положено. А может, так и не смог, может фейсайди сработал. Провалившись в галерею, я открыл утреннее фото бампера и несколько секунд всматривался в него, потом увеличил и продолжил таращиться на белую глянцевую поверхность, на которой нет ни красной краски, ни коричневой, ни зелёной, ни хоть сколько-нибудь заметных царапин.
В горле пересохло. Захотелось курить, хотя я бросил уже много лет назад, и ни разу за всё время после к сигаретам не притрагивался, даже после нескольких порций «Monkey Shoulder», моего любимого.
Убрав телефон в карман, я присел на корточки и провёл ладонью по бамперу. Обычный, ничем не примечательный кусок крашеного пластика, никаких неровностей и шероховатостей – как будто сегодня из салона машинку забрал.
Я встал на ноги и прислонился к борту «аута», прогревшемуся за день на солнце, прижав раскрытые ладони к металлу, словно пытаясь получить дополнительные доказательства реальности происходящего.
Снова передо мной только два более-менее адекватных варианта того, что всё это значит.
Первый – это опять-таки чья-то затянувшаяся шутка. Какой-то обдолбыш или блогер, правда, одно другого не исключает, сначала изобразил на бампере правдоподобные повреждения – наверняка есть материалы, которое такое могут, типа грима у актёров, – потом перекрасил, а сегодня всё это удалил. Если на одно из деревьев прикрутить хорошую камеру, то можно в хорошем разрешении и крупным планом снять мою жёстко подтупливающую физиономию, потом выложить всё это в ютуб и получить сколько-то просмотров. Ну да, я не видел никого на камерах, но ведь можно было, наверное, взломать сетку нашего офиса и удалить ненужный кусочек или использовать маскировку, которую не видят камеры, я читал о таких, лежат у современных Бондов в дипломатах… Потом ещё залезли в мой смартфон и подменили фото бампера исправленным в фотошопе. Да, пожалуй, так и было. Только вот в роли шутника должна выступать команда црушников или грушников, они, походу, вышли в корпоративный отпуск и решили добить, то есть окончательно свести с ума, уже основательно сдвинутого клерка. Зачем? Да от нечего делать! Или в качестве тренировки.
М-да… Версия слабая и практически недееспособная.
Тогда вторая версия. Крыша моя ушуршала несмотря на все потуги её остановить. Вследствие слабости первой версии эту придётся принять за рабочую. Жаль…
Ещё что ли подумать?
А вот ещё один повод для размышлений – на фига я фотографировал целый бампер?
Пока эти мысли кружатся в черепной коробке, глаза пробежались по почти пустой парковке, ряду деревьев на узкой полоске газона вокруг неё, фонарям, высокому стеклянному зданию, в котором я провёл столько дней, по большим чёрным буквам, складывающихся в название бизнес-центра – «Hermes-center». Банальное до безобразия название…
И ведь не сразу я осознал, что картинка в моей голове не совпадает с действительностью. В мозгу пульсирует «Hermes-center», а на стене монолитом, будто нагло и мрачно усмехаясь, висит вывеска «Mercury-center». Смысл-то близкий, один крышевал бизнес у греков, второй у римлян, но фактически в именах одинаковыми были только буквы «er».
Сколько я простоял, тупо смотря на это непотребство? Не знаю. Достаточно для того, чтобы ноги успели затечь, и, когда я наконец отклеился от борта машины и отправился ко входу в здание, поначалу слегка прихрамывал.
– Здравствуйте… снова, – обратился я к сотруднику СБ, сидящему за стойкой.
Тот посмотрел на меня и приветливо улыбнулся:
– Здравствуйте. Что-то случилось? Я смотрю, вы у машины стоите долго…
Сотрудник, как оказалось, тот же самый, что работал здесь позавчера.
– Нет, не случилось, вроде – ответил я, чувствуя, что голос звучит потерянно, – хотя, не уверен… Подскажите, пожалуйста, а это здание как называется?
Охранник посмотрел на меня удивлённо, и, как будто с опаской в голосе, но без промедления, ответил:
– Мэркури-центр. А что? Что-то с вывеской?
– Да нет, с вывеской всё нормально… А вот… – не уверен, стоит ли спрашивать про другое название, но всё-таки решаюсь: – А оно раньше по-другому не называлось? Просто, сколько здесь работаю, почти никогда на вывеску не смотрел, и мне показалось, что раньше, давно, – на всякий случай я отодвинул срок гипотетического переименования, – другое название было. Не помните?
