Вышла из дома на утреннюю пробежку, называется.

Фобии не очень хотелось здесь оставаться. Она уже представляла, какую роль отвели ей вобсы — своеобразного щита для Командора. Против выплесков мало кто мог устоять.

Только Крест. И это делало их тандем очень надежным.

Но она совершенно не чувствовала в себе никакой такой тяги к героизму.

Фобия внутренне тряслась от страха, не решаясь встать на ноги, чтобы не выдать себя неровными движениями.

В который раз ее жизнь делала смертельную петлю. К чему приведут такие перемены?

Она не решалась посмотреть на Креста, но так хотелось, чтобы он подсказал ей, что делать.

— Я лично провожу ее в казармы, — сказал Крест и все решил.

Фобия чуть не застонала.

Сначала — больничные палаты, потом — лагерь, потом — переполненный людьми особняк Оллмотта, а сейчас еще и казармы.

Когда, наконец, она обретет свой дом, и плед, и кошку и цветы под окном?

Казармы! Снова режим, тренировки, обед по расписанию и отбой по сигналу.

Почему все они так упорно превращают Фобию в оловянного солдатика?

У нее даже юбки нет. И туфель на каблуках. Сплошь кроссовки да удобные для спорта брюки.

Она с трудом встала, подождала, пока мужчины откроют двери карцера, лязгая замками.

Что за страна, в которой любой мирный житель вдруг может оказаться на службе у Командора?

— Я хочу есть, — жалобно сообщила она спине Креста.

Если сейчас он скажет, что в казарме будет на ужин каша, она сядет посреди этого чистого, светлого коридора и зарыдает. Громко.

— Умве, распорядись в моем кабинете, — сказал Крест молодому вобсу и свернул налево.

В кабинете Креста было ожидаемо невзрачно, по-казенному тускло. Чистый, без единой бумажки стол, запертый на ключ и кодовый замок железный ящик с глухими дверцами, несколько неудобных жестких стульев и монитор телевизора.

В полном молчании они подождали, пока одетая в серую мешковатую форму женщина расставит на столе тарелки и стаканы. Еда была горячей и вкусной, но Фобия ощущала тошноту. Крест сидел напротив, глядя на нее своим фирменным тяжелым взглядом. Она не знала, можно ли здесь говорить начистоту, поэтому только робко искала в его лице хоть что-то живое.

— Ну что, Грин, — спросил он, когда она допила ледяной сок. — Снова вляпалась по самые уши?

От неожиданности она чуть не выронила стакан.

— Сам-то, — пробормотала ошеломленно.

Крест хмыкнул.

— Думаю, тебе придется рассказать мне, чем ты была занята последние три года.

Сигнальная кнопка опасности едва не разорвала Фобии мозг.

— Лагерь был распущен. Я подалась в столицу. Устроилась на работу.

Крест очень быстро, очень зло дернул ее на себя, больно ухватив за локоть.

— Не ври мне.

— Не вру.

Слезы все-таки вырвались на свободу. Его верность Наместнику. Наместнику, которого надо убить, чтобы освободить Креста от этой зависимости.

Она плакала от того, что придется врать.

А он будет искать ответов и явно не выбирать методы.

Будущее, и без того нерадостное, стремительно превращалось в кошмар.

И чтобы хоть как-то отсрочить вопросы и свою ложь, и еще от от того, что он был так близко, Фобия перегнулась через стол, роняя посуду, и крепко прижалась к его плотному, мускулистому телу.

— Привет, — прошептала она, запуская руки в его полуседые волосы.

И он тут же откликнулся, перетащив ее к себе на колени, жестко, совершенно неласково, но настойчиво целуя в губы, проникая мозолистыми руками под майку.

Ее выкинуло из реальности мгновенно. Кажется, они оба спятили в эти минуты, когда стягивали друг с друга одежду, не желая тратить время на прелюдии.

Столько лет.

Столько ночей.

Столько бед впереди.

Как ни старайся, а меньше их не предвидится.

Гладкий твердый стол под спиной. Суровое, сосредоточенное лицо Креста с глазами, отливающими безумием.

Здравствуй, непредсказуемое будущее.

Это было так глупо, так по-детски.

Но Фобия ничего не могла с собой поделать. Сказалась повышенная нервозность последних дней.

Она никак не могла решить, какую линию поведения Оллмотт хотел бы, чтобы она выбрала.

Недалекой дурочки, которая не контролирует свои выплески? Или подготовленного псевдомага, который умеет избрано наносить поражения?

От того, что на деле она является орудием массового поражения, хотелось выть.

Ее сделали такой.

Сначала Крест, а потом Оллмотт тщательно работали над ней, как кузнец выковывает острый и крепкий меч.

Только она, Фобия, не меч. Она — бомба.

От того, что она никак не могла принять решение, приходилось быть очень осторожной. Не показывать своих умений, в то же время и не скрывать их полностью.

Вдруг ее отсюда выкинут? Как потом подбираться к Кресту или его Наместнику?

Не то, чтобы они вот так часто виделись. Два раза мельком — вот и весь итог этой недели.

Ну и ладно. Зато есть перспективы.

Когда раздался негромкий хлопок, и на светлый пол полетели осколки, Фобия слегка вздрогнула, хотя ожидала этого.

Послышался скрип нескольких кроватей — люди вокруг проснулись и теперь пытались понять, что случилось.

Фобия отвернулась к стене, натянула одеяло повыше и попыталась уснуть.

Лопнувшая лампочка мешала ей спать.

У Фобии был большой опыт проживания в психлечебницах. И она отлично знала, что спать при включенном свете вредно для нервов.

Зачем командорам нервные вобсы?

В наступившей темноте послышались быстрые шаги.

Ну конечно, камеры видеонаблюдения. Повсюду камеры.

В коридоре вспыхнул резкий свет.

Казармы представляли собой просторные светлые помещения с толстыми стеклянными стенами, которые соединялись с коридорами.

Никакой личной жизни. Ни ширмочки, ни занавесочки.

Мужчины и женщины жили здесь вперемешку, да и не похожи были женщины на женщин. Коротко стриженные, мускулистые, немногословные существа. Они носили форму и грязно ругались сквозь зубы. Если бы не жесткий сухой закон, то, наверное, и пили бы они наравне с мужчинами.

Дежурный посмотрел на осколки лампочки на полу. Оглядел помещение.

— Грин, вас вызывает Командор.

Ну конечно же, одиннадцать вечера. Самое время.

Крест встретил ее в узком помещении, примыкающем к личным апартаментам Командора. Коротко кивнул.

Четырнадцатый Командор не заставил себя долго ждать. Он появился, натягивая на ходу темный плащ. Буркнул Кресту адрес, на Фобию даже не взглянул.

На улице шел дождь. Город за окнами машины светился огнями. Где-то там люди жили своей простенькой, обывательской жизнью.

Фобия искоса поглядывала на равнодушное лицо Креста.

Судя по тому, что Командор назвал ему адрес полностью, ехали они туда впервые.

Так хорошо знакомый Фобии адрес.

Возле небольшого домика почти на окраине машина притормозила.

Из калитки выскочил Антонио, начал торопливо открывать ворота.

Стало быть, Оллмотт знал, кто собирается навестить его маленькую Нэну.

Фобия помнила, что Нэна никогда не принимала на дому, предпочитая оставлять всю неприглядность своей профессии в борделе, не оскверняя свое жилье.

Значит, сделала исключение для Командора.

Где она только нашла его?

К кому бы Командор обратился за советом в подобной ситуации?

Крест посмотрел отстраненным, неузнавающим взглядом на закрывающего за ними ворота Антонио.

Он не мог его не узнать.

Фобия осталась в машине, сидела, сжавшись в комочек и глядела, как Крест и Командор идут к домику, на крыльце которого стояли пузатые кадки с пышными растениями.

Бедная, бедная Нэна.

Она превратила свою жизнь в череду встреч с похотливыми самцами, чтобы избавиться от злополучной любви к Антонио.

Почему-то именно на Нэну не действовали никакие, даже самые жесткие методы лечения. Как только ее чувства вырывались из-под контроля, происходил выплеск.

И Оллмотт отправил к ней Антонио.