Он достал из кармана складной нож, откинул лезвие и подошел к Игорю.

– Давай сюда свои руки, – сказал он. – Я ему не марионетка.

Игнатий Леопольдович вскочил на ноги и поднял пистолет.

– Отойди от него! – закричал он визгливо. Его лицо исказилось от ненависти. – Или я выстрелю!

– Стреляй, мразь, – тоже крикнул детектив, поворачиваясь к нему и делая шаг навстречу с ножом в руках. – Только смотри не промахнись. А то…

Он не договорил. Дрожащий палец Игнатия Леопольдовича нажал на курок сильнее, чем надо, и прогремел выстрел. Пуля попала в сердце. Мужчина умер мгновенно. Он даже не зашатался, а упал, как подкошенный, ничком на аллею, продолжая сжимать в руке нож. Игнатий Леопольдович с ужасом смотрел на него. Потом он перевел взгляд на Игоря. И тому невольно стало страшно. В этом взгляде не было ничего человеческого. Он был безумен. Игорь невольно попятился. Теперь пистолет был направлен на него.

Вдруг от деревьев, растущих вокруг, отделилась тень, и на аллею вышел невысокий мужичок в рваной одежде. На его маленьком округлом личике, лишенном бровей и ресниц, расплывалась добродушная улыбка.

– Что за шум-гам? – спросил он, подходя к ним и вставая между Игорем и Игнатием Леопольдовичем. – Вроде грозы нет, а гром гремит.

– Ты кто такой? – растеряно спросил Игнатий Леопольдович. Его глаза на миг посветлели, а потом их снова заволокла тьма безумия и он пронзительно закричал: – Пошел вон! Я выстрелю!

– Не надо, мил-человек, в живое существо стрелять, – осуждающе произнес мужичок. – Ненароком жизни лишишь. А как сам жить потом будешь?

– Замолчи! – продолжал визжать Игнатий Леопольдович. – Убирайся!

– Да не могу я уйти, – продолжал увещевать его мужичок мягким голосом. – Ты еще глупостей наделаешь. Брось пукалку!

– Ты сам напросился, – голос Игнатия Леопольдовича внезапно изменился, стал спокойным и жестким. – Пеняй на себя.

– И попеняю, – кивнул мужичок. Его лицо тоже изменилось. С него исчезла улыбка, а глаза, которые до этого смотрели искоса, вдруг обратились на Игнатия Леопольдовича и словно притянули к себе его взгляд. Вытянутая рука мужчины дрогнула и помимо его воли начала совершать медленное плавное движение по направлению к его собственной голове, поворачивая пистолет.

– А-а! – закричал Игнатий Леопольдович в ужасе и нажал на курок. Пуля ушла в сторону деревьев. Но рука продолжала движение, а пистолет продолжал стрелять, повинуясь дрожащему пальцу. Последняя пуля вошла между глаз Игнатия Леопольдовича. И пистолет, будто завершив свою работу, смолк.

Игнатий Леопольдович рухнул на грунтовую дорогу, вытянувшись во весь свой длинный рост. Безумный свет в глазах потух, а лицо выглядело удивленным, словно он не мог понять, что умер.

– Он мертв? – спросил Игорь. Он все видел, но мало что понял, охваченный ужасом. Только теперь в невзрачном оборванном мужичке он узнал Любомира. – Как это произошло?

Любомир оглянулся. Потом подошел, поднял нож и разрезал скотч на запястьях Игоря. При этом он говорил. И слова, и движения его были неспешными, обдуманными.

– Этот человек целился в тебя из своей пукалки. А я уже видел, что она маленькая, но убивает не хуже большой. Поэтому вмешался. До этого я только ходил за вами, водил по лесу, надеялся понять, что происходит. Я только хотел отвести его руку. Но он так хотел убить, что выстрелил сам в себя. Здесь я был бессилен. Это было не мое желание, а его. И знаешь, что я думаю?

– Что? – спросил Игорь, клацая зубами. Только сейчас, спустя несколько минут, когда он осознал случившееся, его начала бить нервная дрожь.

– Хорошо, что он выстрелил в свою голову, а не в твою, – сказал леший и неожиданно улыбнулся. – А ты как думаешь?

– Наверное, соглашусь с тобой, – сказал Игорь. – Но чуть позже. Сейчас я плохо соображаю. Не каждый день на твоих глазах совершаются убийство и самоубийство с интервалом в минуту. К этому надо привыкнуть.

– Но пока ты привыкаешь, нам лучше уйти отсюда, – заметил Любомир. – Мне-то безразлично, а у тебя могут быть неприятности, если кто-нибудь увидит, как ты стоишь над двумя мертвецами и философствуешь, словно какой-то принц датский.

– Ты прав, – согласился Игорь с некоторым удивлением. Он все еще не мог привыкнуть к тому, что Любомир говорит так умно и образно, постоянно забывая, что тот общается с ним мысленно, посредством телепатии, а уже он сам переводит его мысли в привычные слова. – Но только у него мой телефон. Ты не мог бы его… забрать, прежде чем мы уйдем?

– Боишься мертвых? – с пониманием спросил Любомир.

Игорь молча кивнул. Любомир нагнулся над трупом и обшарил его карманы. Достал из них мобильный телефон и несколько золотых монет, отдал все это Игорю. Тот машинально рассовал их по карманам.

– А их так и оставим? – спросил Игорь, кивая на неподвижные тела.

– Пусть лежат, – равнодушно ответил Любомир. – Утром их найдут и подберут, кому надо. Такое здесь случается. Иди за мной, я тебя выведу.

При ходьбе монеты начали позвякивать, заставляя Игоря прислушиваться. Казалось, что кто-то идет за ними, стуча подковами о камни. Игорь невольно несколько раз оглянулся, пока его тревогу не заметил Любомир.

– Зазря беспокоишься, – произнес он спокойно. – Здесь я хозяин. Никто тебя не обидит. Ни люди, ни призраки.

Игорь перестал обращать внимание на металлические звуки и начал размышлять. Получив изрядную долю адреналина, его мозг лихорадочно работал. Неожиданно Игоря вдруг словно осенило, и он, не сдержавшись, воскликнул:

– Теперь я точно знаю, что его сгубило – это жадность. Она затмила его разум и ослепила. Нельзя так любить деньги. Это мне урок.

– Эк тебя понесло, милок, – сочувственно покачал головой Любомир, оглянувшись на него. – Cogito, ergo sum. Мыслишь, следовательно, существуешь.

«А латынь-то я откуда знаю?» – растерянно подумал Игорь. – «Вроде никогда не учил».

Он с подозрением посмотрел на Любомира. Но его безбровое, словно голое, лицо было бесхитростно, как у младенца. Без всякого сомнения, леший даже не подозревал, что поставил человека в тупик.

– А пойдем-ка на мою полянку, угощу тебя древесным соком, – добродушно сказал Любомир. – Сок у меня ядреный, выдержанный. Я тебе на дудке поиграю. Глядишь, и отпустит.

– Спасибо за приглашение, – сказал Игорь. – Обязательно выпьем как-нибудь. Но сейчас у нас есть более важное дело. На твоей полянке нас никто не услышит? Нам с тобой нужно поговорить по телефону. Мне с Настей, а тебе – с Айи.

Телефон зазвонил перед самым рассветом. От неожиданности Анастасия резко вздрогнула, ее сердце часто и гулко застучало в груди. Айи тоже изменилась в лице. Обе радостно и взволнованно вскрикнули почти одновременно:

– Игорь!

– Любомир!

Они не сомкнули глаз в эту ночь. Иногда обменивались несколькими ничего не значащими словами – о том, что поднимается ветер, чайки кричат все тревожнее, становится холоднее, на востоке небо начинает светлеть… Ожидание, бессонница и тревога наложили густые тени под их глаза. Они словно постарели, даже Айи, на несколько лет. Но когда прозвучал телефонный гудок, все изменилось в одно мгновение. Мрачные мысли были сразу забыты. Воскресшая надежда снова сделала их юными и красивыми.

– Игорь! – закричала Анастасия в трубку. И не смогла продолжать. Ее голос сорвался. Она заплакала.

– Настя, что с тобой, родная? – произнес Игорь, задыхаясь от волнения. – Ты плачешь? Почему? Тебя кто-то обидел? Скажи мне!

– Нет, все хорошо, – ответила она, справившись со своими эмоциями. – Теперь уже все хорошо. – И спросила: – Почему ты так долго не звонил? И не отвечал на мои звонки?

– Я не мог, – сказал он виновато. – У меня были связаны руки.

– Ты все шутишь, – возмущенно воскликнула она. – А у нас тут такое произошло!

И, захлебываясь от волнения словами, она рассказала ему обо всем, что с ней произошло в эту ночь после его ухода. Рассказ был сбивчивым и маловразумительным, но Игорь понял главное – сейчас ей ничто не угрожает. Она даже ничего не боится. И все это благодаря Айи, с которой они стали лучшими подругами…