– Извини, но я работала над своим проектом за твоим письменным столом, и нашла под ним клочок бумаги с какими-то рифмованными строчками, – говорила она. – Мне показалось, что это стихи, и они посвящены мне, судя по эпиграфу. Поэтому я прочитала. Ты не сердишься?

– И правильно сделала, – ответил он, судя по голосу, с улыбкой. – Я действительно писал их, думая о тебе. Нахлынуло вдохновение после того, как мы посетили с тобой накануне Валаамский монастырь.

– Но это были только разрозненные отрывки, – заметила она. – Хотелось бы услышать полностью. Я просто сгораю от нетерпения! Уверена, что ты помнишь их наизусть.

Игорь не стал отнекиваться и отговариваться. Его голос тихо зазвучал в опускающихся на окружающий лес сумерках.

В ночном пруду, где звезд немало,

Лягушки млели от любви,

И кроха-дятел, славный малый,

Всем сплетни разносил свои.

Ночь пела, жила и дышала,

Томились страстью взор и грудь.

И нежных слов нам было мало,

И короток был Млечный путь.

Мы так спешили насладиться

Прохладой ночи, жаром тел,

Что инок вдруг устал молиться

И грешной жизни восхотел.

Закончив, Игорь вопросительно взглянул на нее.

– Мне нравится, – произнесла Анастасия. – Особенно последние строки. Про инока. Если мне не изменяет память, Валаамский монастырь был создан в конце четырнадцатого века. Неужели за всю историю его иноки ни разу не согрешили даже в помыслах? Вот уж не поверю! Так что будем считать, что и в этом ты не исказил истины. А за все остальное я могу поручиться.

И она нежно поцеловала Игоря. Но сразу же озабоченно спросила:

– А ты не обратил внимания, как странно эти самые иноки на нас смотрели?

– Не на нас, а на яхту Стефана, на которой мы подплыли к острову, – пояснил Игорь. – Они явно узнали ее. И по глазам настоятеля монастыря я видел, что он хочет меня о чем-то спросить, но не решается. Мне кажется, монахи относятся к Стефану с каким-то душевным трепетом, если не пиететом. Может быть, это из-за того, что его предки варяги принимали участие в крестовом походе в Святую землю. Это было в двенадцатом веке. Он мне сам об этом как-то ненароком обмолвился. Но подробности, о которых он упомянул, меня просто поразили своей достоверностью.

– А может быть, он рассказывал о себе? – с сомнением спросила Анастасия. – О своей прошлой жизни, из которой его занесло в наше время. Тебе так не показалось?

– Кто его знает, – не стал возражать Игорь. – Хотел бы я еще раз с ним поговорить по душам, но после продажи дома он даже на звонки не отвечает. И знаешь что? В монастыре мне показалось, что я мельком видел монаха, напомнившего мне Стефана. Я бросился к нему, но он куда-то пропал, словно сквозь землю провалился.

– Если так, то это многое объясняет, – задумчиво произнесла Анастасия. – Но все-таки мне почему-то больше нравится моя версия.

Их голоса становились все тише, а затем Игорь и Анастасия скрылись в доме. Почти сразу же в окнах вспыхнул свет, выхватив из сумрака обступившие ограду деревья, словно они были часовыми, бдительно охраняющими покой обитателей дома и вставшими на ночную стражу.

Простившись с людьми, Любомир ушел в лес. Он долго бродил среди деревьев, не уходя далеко от озера. А потом вышел к нему.

Лес подступал вплотную к озеру. Вода подкатывалась к ногам Любомира и с тихим шелестом сухой листвы убегала обратно. В небе светила луна, освещая окрестности. По озеру пролегла сверкающая лунная дорожка. Было непривычно тихо, только плеск волн и редкие птичьи голоса из лесной чащи нарушали тишину.

Внезапно Любомир ощутил, что ему трудно дышать от обуревавших его чувств. Он достал свою дудочку и заиграл. Над озером зазвучала мелодия, напоминающая птичью трель. Она была немного меланхолична, но вызывала не грусть, а радость бытия и нежность к окружающему миру. Вскоре все остальные птицы смолкли, заслушавшись ее. Даже ветер притих, перестав шуметь листвой деревьев. Затихло и озеро, посеребренное луной.

А потом раздался плеск, разошлись в стороны волны, покрыв озеро легкой рябью, и из воды показалась Айи. Она шла, не сводя глаз с Любомира, и плакала от счастья. Они воскликнули почти одновременно:

– Любомир!

– Айи!

Она сделала последний шаг из озера на берег. Он сделал шаг навстречу. Они протянули друг другу руки, и их пальцы соприкоснулись…

А в лесу и по берегам озера грянул птичий хор, исполняя вечную великую симфонию жизни.