– Об этом вам скажет Самуил Ааронович, – ответил Игнатий Леопольдович и пояснил в ответ на недоумевающий взгляд Игоря: – Это хозяин ломбарда. Я сообщу ему результаты экспертизы, и он вас незамедлительно примет. Вообще-то это против правил, он встречается с клиентами только по предварительной договоренности, но, возможно, он сделает для вас исключение.
Так и случилось. Уже через пять минут Изольда пригласила его пройти в кабинет хозяина ломбарда. И мягко укорила:
– Почему вы не сказали сразу, что желаете видеть Самуила Аароновича?
– А как часто случайный посетитель, зашедший в ломбард с улицы, удостаивается подобной чести? – спросил Игорь.
– На моей памяти подобное впервые, – призналась Изольда, глядя на него затуманенными глазами. – Видимо, вы необыкновенный человек. Но мы еще об этом поговорим, ведь правда?
Игорь не ответил и поспешил войти в кабинет, дверь в который Изольда предупредительно перед ним распахнула.
То, что он увидел, изумило его. Назвать кабинетом помещение, в котором он очутился, мог только человек с буйной фантазией. Скорее это был будуар изнеженного султана из арабских сказок. Комната была обита тканью из муара, меняющего оттенки при разном освещении. Сейчас стены казались багровыми. На полу лежал пушистый персидский ковер ручной работы, в котором утопали ноги по щиколотку. Почти все пространство комнаты занимал мягкий турецкий диван с множеством разбросанных по нему подушек. Посредине дивана восседал тучный человек в персидском широкополом халате, курящий кальян. Могло показаться, что он дремлет. Но Игорь заметил, что сквозь полу-прикрытые тяжелые веки он наблюдает за гостем и, несомненно, искренне наслаждается произведенным впечатлением. Наконец веки распахнулись, открыв лукаво поблескивающие глаза.
– Проходите, – произнес Самуил Ааронович сладким и тягучим, словно мед, голосом и сделал приглашающий жест. – Присаживайтесь.
Игорь сел на край дивана и едва не утонул в мягких подушках.
– Кажется, вы удивлены? – спросил Самуил Ааронович. – Возможно, вы ожидали увидеть старого еврея в засаленном лапсердаке и с грязными пейсами?
– Если я и удивлен, то лишь тем, что меня допустили в святая святых без каких-либо рекомендаций, – ответил Игорь.
– Вы там, где знают истинную ценность всех вещей, – наставительно произнес Самуил Ааронович. – Ваша монета лучшая рекомендация, которую вы могли предоставить.
– Это трезвый взгляд на жизнь, – признал Игорь, – но настораживающий, на мой взгляд. В конце концов, деньги не могут служить мерилом всего.
– А что, по-вашему, может? – припухшие веки Самуила Аароновича дрогнули, открывшись чуть шире, возможно, от удивления.
– Доброе имя, – подумав, сказал Игорь. – Если вы понимаете, о чем я.
– А вы идеалист, – усмехнулся его собеседник. И с сочувствием заметил: – Наверное, верите в сказки?
– В детстве – да. Потом перестал. А с недавнего времени начал опять.
– И что же стало причиной? – снова выдал свою заинтересованность Самуил Ааронович чуть дрогнувшими веками. Его голос оставался все таким же мягким и безразличным.
– Я понял, что есть в жизни то, что дороже денег.
– И что же это?
– Любовь. Преданность. Верность.
Лоб Самуила Аароновича прорезала морщина, словно он был озадачен или изумлен тем, что услышал. Потом он глубоко затянулся. Вода в кальяне сердито забулькала. И его лицо снова приобрело блаженное выражение.
– На досуге я подумаю над вашими словами, молодой человек. А сейчас предлагаю поговорить о том, зачем вы пришли ко мне.
– С удовольствием, – кивнул Игорь. – А то мне начало казаться, что этого никогда не случится.
Самуил Ааронович отложил в сторону трубку для кальяна, словно давая понять, что изнеженный сибарит превратился в делового человека.
– Вы были со мной честны, что в наше время не часто бывает, я отплачу вам – извините за каламбур, – той же монетой. Ваш золотой червонец можно продать на аукционе миллионов за семь-восемь, признаю. Но у меня ломбард, а не аукционный дом. Поэтому я предлагаю вам за него три миллиона рублей. Наличными и немедленно. При желании вы сможете выкупить его. Это хорошая сделка. А главное, честная.
Он незаметно, но пристально смотрел на Игоря, словно хотел увидеть отражение каких-либо эмоций на его лице или прочесть мысли. Но ему не удавалось, и это сердило Самуила Аароновича.
– Что вы скажете на это? – спросил он, не дождавшись ответа и впервые проявив нетерпение.
– Я думаю, – невозмутимо ответил Игорь.
– Соглашайтесь. Лучших условий в этом городе не предложит никто, уверяю вас.
– Я вам верю, – сказал Игорь. – Но мне надо подумать.
Самуил Ааронович покачал головой. Тяжко вздохнул. И, приняв печальный вид, сказал:
– Хорошо, я готов дать вам четыре миллиона рублей, чтобы ускорить ваш мыслительный процесс. Но это последняя цена. Иначе будет себе в убыток. Вот если бы вы предложили мне не одну монету, а, скажем, штук десять или даже больше …
– Что тогда?
– Это совсем другое дело. Подобной партией могут заинтересоваться серьезные люди. А это, как вы понимаете, уже совсем другие деньги.
– Сколько? – не подавая вида, что он заинтересовался этим предложением, спросил Игорь.
– Тогда я готов был бы заплатить вам по пять миллионов за штуку, – сказал, подумав, Самуил Ааронович. И бросил быстрый подозрительный взгляд на своего собеседника. – А почему вы спрашиваете? У вас есть столько монет?
– Возможно, – сказал Игорь, не став ничего уточнять.
– Так продайте их мне оптом, – предложил Самуил Ааронович голосом доброго самаритянина. – Не носите по одной. Зачем вам эта суета и головная боль?
– И все-таки я прошу дать мне время на раздумье, – твердо сказал Игорь. – Но обещаю, что если я приму окончательное решение, то продам монеты только вам.
Самуил Ааронович был разочарован, но не стал настаивать, поняв, что большего на этот раз он не добьется.
– Это справедливо, – сказал он уже своим обычным медовым голосом. – На это я не могу ничего возразить.
– Тогда, с вашего позволения, я откланяюсь, – произнес Игорь, вставая. – Был рад знакомству.
Он хотел откланяться, но неожиданно Самуил Ааронович протянул ему руку. Ладонь Игоря утонула в его пухлой ладони.
– Мне нравится вести с вами дела, молодой человек, – сказал Самуил Ааронович. – Признаюсь, что и вы тоже мне нравитесь. Заходите почаще. С золотыми монетами или даже без них. – Он грустно вздохнул. – Иногда мне бывает так одиноко!
Выходя из комнаты, Игорь оглянулся. Самуил Ааронович снова курил кальян, прикрыв веки. Он о чем-то задумался или задремал. У него было грустное лицо старого еврея, нарядившегося в арабский костюм, словно он собрался идти на маскарад, но в последнюю минуту передумал. И теперь скучал, не зная, чем занять вечер.
По ту сторону двери его поджидала Изольда. Вероятно, она подслушивала, у замочной скважины. Одно ухо у нее слегка покраснело, словно ему было стыдно за свою хозяйку.
– Вы уже уходите? – спросила она, принимая разочарованный вид. – Как жаль! Могу я предложить вам кофе?
Ее намерения были настолько очевидны, что Игорь невольно улыбнулся.
– Вам никто не говорил, Изольда, что вы похожи на сирену из древнегреческих мифов? – спросил он.
– Нет, вы первый, – ответила та кокетливо. И, не удержавшись, спросила: – А кто это?
– По одной из версий, сирены – демонические существа, верхняя часть тела которых была женской, а нижняя – птичьей. По другой – это были девы чудной красоты, с божественным голосом. Но в любом случае они очаровывали моряков своим пением, а потом пожирали их. И знаете что?
– Что? – машинально переспросила Изольда.
– Я не хочу, чтобы меня постигла та же участь. Да и кофе я не люблю. Даже запаха не выношу. Так что всего вам наилучшего и прощайте.
Взгляд Изольды выражал крайнюю степень изумления. Возможно, еще никогда мужчины не отказывали ей. Пока она приходила в себя, Игорь ушел. Он прошел через салон, по которому одиноко бродил гориллоподобный Кирилл, рассматривая выставленные на продажу антикварные вещи. Он проводил Игоря хмурым подозрительным взглядом. А когда Игорь вышел, немного выждал, а затем последовал за ним, стараясь оставаться незамеченным. В многоликой толпе, текущей по Невскому проспекту, это было совсем нетрудно.
