— Эх, жалко, что отменили крепостное право.

— Если бы его не отменили, крепостной была бы ты, — усмехнулся Сергей, освобождая Димкино кресло.

— Вдвойне «эх».

Они просидели так часов до одиннадцати, обсуждая планы, рассматривая статистики, подгоняя графики. Ида сварила им крепкого кофе в кофеварке, без которой Дима просто не мог жить. И Сергей чувствовал себя в своей колее. Он любил их маленький бизнес. Их детище. Они по факту работали за идею, потому что деньги с подписок уходили по большей части авторам, а то, что оставалось, Димка забирал себе, тратя все на развитие проекта. Чтобы их бизнес начал приносить реальную прибыль, должно пройти еще немало времени, но Сергей верил в то, что их ждет успех.

Ида рассказывала, что планирует встретиться с парочкой местных авторов. Ей хотелось поговорить с ними лично, потому что переписка не дает ей полного представления о человеке. Она даже показала им одного нового автора, чья околомагическая проза с нотками юмора ей очень даже нравилась. То была вроде как девушка под ником Удачливая Ведьма. И Сергей пообещал Иде ознакомиться с рассказом под специфическим названием «Кладбищенская проститутка».

Друзей Сергей покидал нехотя. Ему хотелось остаться, но по велению Александры Петровны его ждала бессонная ночь в компании с рекламным проектом. А еще на душе у него было муторно. Слова Иды не давали покоя. Неужели он действительно нравится Саше, и все ее странные выходки — всего лишь попытки привлечь его внимание? Потому что если ситуация обстояла действительно так, то ему это нравилось. Саша была интересной девушкой, и он был бы не прочь общаться с ней не только в рамках работы.

Сообщение от редактора пришло пятничным вечером, когда я расслаблялась в ванной, радуясь своему больничному. На лице — масочка с мордочкой лисы, вокруг — пена и лепестки роз, на бортиках и раковине — ароматические свечи. А из портативной колонки играют песни о неразделенной любви. Мой, так называемый, личный плейлист на те дни, когда нужно пожалеть себя любимую. Кто-то слушает классику, кто-то — рок, а я слушаю, как девочка надрывно завывает о том, что не вернется.

В отличие от моего брата, в музыке я была не привередливой: чем более лиричный текст, тем мне лучше. Это Дарий у нас эстет. Разбирается в нотах и октавах, учился в музыкалке и даже одно время играл в группе: пел красивые баллады о любви. На него девчонки пачками вешались, а меня саму как-то раз из-за старшего братца чуть не избили. Шикарная блондиночка приревновала меня к нашему ископаемому и захотела проткнуть мне ладонь шпилькой, лишь бы я не приближалась к ее красавчику. Я, конечно, попыталась ей объяснить, что физически не могу к нему не приближаться, ведь мы спим в одной спальне, но лучше бы я тогда промолчала. Если бы не Дарий и его друзья, которые в этот момент подъехали к подъезду, быть мне лысой, хотя скорее даже мертвой — таким гневом пылали глаза девушки.

Мы с братцем были похожи, но не настолько, чтобы нас слету записывали в родственников. Если быть откровенной, то меня к нему тоже как-то раз приревновали, и брату даже прилетело по темечку. Он, как и я, принялся объяснять ситуацию, но начал не с того. Жорику — мальчику, который хотел со мной встречаться, — не понравилась фраза: «Я бы с радостью, но мне негде жить!». Видимо семейное у нас это — оправдания не так подбирать. Мой несостоявшийся парень в порыве праведной ярости — еще бы, какой-то бомж живет за счет его милой Саши, — схватил палку и принялся колошматить брата по голове. И эту невероятную картину увидел с балкона папа, который курил, и мама, обнимавшая его за талию. Говорить о том, что Жорику было уже не суждено стать моим парнем, наверное, даже не стоит. Мальчику вообще повезло, что Марфа Васильевна его не прокляла — а ей этого очень хотелось! Однако папа уговорил ее ничего не делать, мол мальчики дерутся — и это норма. Вот только Жорика после этого случая резко обсыпало гнойными прыщами, из чего я все же сделала вывод, что мама папу послушалась только на словах.

Ну так вот, тем пятничным вечером я расслаблялась в ванной, забив на все свои проблемы. А их было две: подбитый глаз и Психчинский, который все еще мог отомстить мне за мою абсурдную выходку. Иногда со мной такое случалось: я сначала делала, а потом думала. И, как бы странно ни звучало, мое рациональное мышление отключалось, когда дело касалось Психича. Кто в здравом уме будет шутить о том, что его избивает босс?

Однако тем вечером я старалась не сильно накручивать себя, а когда пришло сообщение от Иды, так и вовсе забыла о Психчинском, словно того никогда и не существовало. С Идой у нас была лишь переписка. И та не особо содержательная, которая обычно сводилась к двум предложениям:

«Привет, я перевела деньги!»

«Привет, я закончила эпизод!»

Ее новое сообщение поставило меня в тупик. Ида хотела встретиться и обсудить дальнейшие варианты сотрудничества: как-никак мой рассказ о Юленьке провисел в топах почти неделю, да и другие тоже пользовались популярностью, хотя и не такой большой. И я, недолго думая, согласилась на встречу. В своем сообщении Ида была не особо многословной, в общем-то как и всегда, а меня буквально распирало от желания узнать, о чем конкретно она хочет поговорить.

Я была настолько взбудоражена, что опять не спала ночью, ворочаясь с боку на бок и перебирая в голове варианты реплик. Была у меня такая дурная привычка: проигрывать в голове возможные диалоги. Помогало от этого только выплескивание мыслей на бумагу. В переносном значении, конечно, я так-то уже давно печатала на ноутбуке. В итоге, где-то в два часа ночи я включила ноут и принялась писать престранную историю без какой-либо смысловой нагрузки, которую в итоге и удалила. Вот только в середине этого процесса до меня дошла мысль, что я не могу явиться на встречу с Идой, имея под глазом живописную картину заката. В таком виде я зарекомендую себя, как дебоширка, а для малознакомого человека мои оправдания будут выглядеть, как дешевая отмазка. Так что я закрыла вордовский документик и пошла на YouTube искать видеоуроки по использованию цветных корректоров для лица, благо это единственное, что мне было нужно, ведь у меня был всего лишь синяк, а не заплывший глаз, чему я была безмерно благодарна.

Вот только видеоуроки не шибко-то помогли. Ну или ученица из меня была так себе. До рассвета я честно пыталась замазать синяк. И тот результат, которого я добилась, был бы сносным, если бы у нас была видеоконференция, где качество картинки не очень. Но вживую было капец как заметно, что на лице тонна шпаклевки и из-под нее просвечивает нечто фиолетовое. Плюнув на все, я пошла умываться.

Значит, произведу впечатление драчуньи — пусть она меня боится.

Однако я ошиблась. Это мне стоило бояться Иды.

Мы договорились встретиться в небольшой кофейне в центре города, недалеко от офиса рекламного агентства, где я работала. «Тихая заводь», а именно так называлось это место, полностью отражала свое название. Кофейня располагалась на первом этаже многоквартирного дома, и мы с девочками из офиса иногда ходили туда во время обеденного перерыва. Здесь не было модного лофтовского дизайна, как во многих подобных заведениях. «Тихая заводь» напомнила ботанический сад какого-нибудь герцога. Между пухлыми викторианскими креслами на львиных ножках гармонично устроились кадки с низкорослыми деревьями. А столики отделяли друг от друга живые изгороди, созданные из деревянных реек, которые оплетали лианы дикого винограда. В «Тихой заводи» даже был свой садовник — еще бы, за таким количеством растений нужен глаз да глаз.

В кофейню я приехала минут за двадцать до назначенного времени. Мне никогда не нравилось опаздывать, поэтому-то я всегда старалась делать все заблаговременно. Заблаговременно выходить из дома. Заблаговременно мыть голову. Заблаговременно писать тексты. Заблаговременно сдавать проекты. Я очень нервничала, когда что-то нужно было сделать в последний момент. А когда я нервничаю, то начинаю злиться. А когда я злая, со мной лучше вообще не разговаривать и обходить меня по дуге за парочку метров.