Не припоминаю, чтобы при нас с отцом было столько народу в одном доме. Неужели Константин все-таки отобрал у меня стаю и соединил ее со своей. Но ведь у него ее, кажется, нет.

В момент, когда я думала об этом, мы с Димой как раз провожали взглядами двух оборотней, говорящих о концерте, который будет в выходные. В тени комнаты, напоминающей кладовку, мы стояли совсем плотно друг другу и почти не разговаривали, ожидая наступления ночи.

— Кто это? — недоуменно прошептала я, наблюдая за собеседниками.

Дима покосился на меня. В его глазах заиграли весёлые огоньки.

— Это же твоя стая, — усмехнулся он.

— В том-то и дело, — ворчливо ответила я. — Я не помню этих ребят. — Потом гордо добавила. — А я, между прочим, всех в лицо знаю.

Оборотень приобнял меня за талию и зарылся носом в волосы.

— Тогда непонятно.

Я кивнула.

Мой компаньон прижал меня к себе сильнее и, кажется, наслаждался близостью, которая продлится еще не меньше получаса.

— Как ты думаешь, — спросила я, продолжая рассматривать коридор через щель в проеме двери, — Константин говорит правду?

Дима стал дышать тяжелее. Его пальцы сильно впились в мой бок, словно оборотень боялся, что меня сейчас украдут.

— Ты много о нем спрашиваешь.

В голосе Димы проскользнула обида, смешанная со злостью.

— Если бы ты у меня отнял стаю, я и про тебя задавала много вопросов.

До моего уха донеслось злое сопение. Все-таки несмотря на здравомыслие, иногда у Димы голове что-то перемыкало, и он начинал вести себя не совсем адекватно. Вот и сейчас упрямо рычал над ухом, словно я как минимум призналась в любви Константину. Но с другой стороны эта ревность вызвала неожиданное чувство радости и удовлетворения. Мне даже захотелось еще раз поддеть оборотня, чтобы снова увидеть, как он ревнует. В последний момент я удержала рвущуюся с языка едкую фразу и проглотила ее. Не стоило злить Диму. Он ведь не железный.

— Ты мне нравишься, — неожиданно для самой себя сказала я. — Даже больше, чем просто нравишься.

Лишь на секунду я расслышала, как дыхание Димы прервалось, а потом стало совсем тихим, почти неощутимым.

— После того, что мы с тобой вытворяли в номере, — с улыбкой напомнил он. — Я бы даже сказал намного больше.

На моих губах расплылась глупая улыбка, которую я всеми силами пыталась убрать. Все-таки рядом с Димой мне было очень хорошо. Не представляю, что буду делать без него. И сама мысль, что он вдруг исчезнет из моей жизни, вызывала страх, граничащий с паникой.

Оборотень провел носом за ухом, вороша волосы. Из горла Димы вырывалось довольное мурлыканье, словно это был большой кот. Он сделал вдох, как если бы собирался что-то сказать, но электричество в коридоре неожиданно погасло, совсем недалеко послышались возмущенные голоса оборотней.

— Свет вырубили? — шепотом спросила я. — Это наш шанс.

Я быстро распахнула дверцу кладовки и крадучись пошла по коридору.

Дом я знала как свои пять пальцев, поэтому без труда отыскала лестницу и успела спрятаться, прежде чем нас заметили оборотни, которые спускались со свечами в руках.

Я шла только на ощупь, ориентируясь в пространстве по памяти. В этом доме я знала каждый угол и комнату. Много раз бродила в темноте, играя в искательницу сокровищ. Дима следовал за мной, прикасаясь время от времени к руке, чтобы дать знать, что он здесь. Его шаги не были слышны, как шорох одежды и дыхание.

Идеальный охотник!

Хорошо, что я все-таки взяла его. С ним, по крайней мере, спокойнее.

Когда мы миновали два этажа и свернули в западную часть дома, свет снова включился. На нашу радость рядом никого не было, и мы смогли преодолеть путь до кабинета отца. Я верила, что найду своего дядю именно там. Притронувшись к ручке двери, я на мгновение замерла, ощущая холодок. Создавалось впечатление, что кто-то пытался отговорить меня идти туда. Но ведь такого быть не могло…

Я смело повернула ручку и заглянула в кабинет.

В нем ожидаемо находился дядя Владимир. Он сидел боком к двери и смотрел в окно. Его брови были сдвинуты к переносице, а глаза отражали недовольство. В руке он крутил бокал с вином, словно собирался им только любоваться, а не пить.

Звук открывающейся двери его почти не отвлек. Он лишь шевельнулся, устроившись поудобнее, и нахмурился сильнее.

— Что там с электричеством?

Я выпрямилась и строго посмотрела на родственника. В душе все больше зарождалась уверенность, что он не будет рад меня видеть. И когда дядя повернулся, чтобы выразить недовольство молчанием, то замер с открытым ртом. Его глаза округлились, а выражение недоумения сменилось на досаду. Он бросил нервный взгляд на Диму и снова посмотрел на меня. На его губах растянулась дружелюбная улыбка.

— Летта? Что ты тут делаешь?

Мир встал, поставил бокал на стол и, широко раскинув руки, пошел ко мне.

За моей спиной послышалось глухое рычание. Реакция Димы на приближение дяди укрепило во мне мысль, что рыльце у него явно в пушку. Владимир замер на месте и с заметной нервозностью пригладил волосы.

— Я пришла домой, — спокойно ответила я. — Хотела посмотреть, как стае живется. Как идут дела.

Я сложила руки на груди и пристально посмотрела на дядю.

— Это ведь все-таки моя стая.

Мне показалось, на губах Мира промелькнула усмешка.

— Хорошо, — ответил он и развел руками. — Я просто думал, что ты…

Дядя запнулся, и интуитивно я вдруг поняла, что он имел в виду Константина. Эта мысль так явно отразилась в его глазах, что у меня даже захватило дух.

— Ты с ним в сговоре, — зло процедила я.

Мир тут же перестал изображать радушного хозяина и помрачнел. Его лицо осунулось и как будто постарело на несколько лет. Глаза заблестели и приобрели затравленный вид.

— О чем ты? — раздраженно спросил он.

— Я о Константине! — надавила я. — Ты с ним заодно!

— Не знаю такого.

Ответы были похожи на детские отговорки.

— Ты снюхался с ним, чтобы захватить стаю, — гнула я свое.

— Нет.

— Он лжет, — послышался голос Димы.

Дядя метнул в его сторону взгляд, о который при желании можно было порезаться. И едва заметно скривился.

Дима подошел ко мне и встал рядом.

— Я чувствую, как от него смердит ложью, — не поворачивая головы, сказал он. — Он не сказал ни слова правды.

Способности Димы все больше удивляли меня. И сомневаться в них не приходилось. Я зло посмотрела на дядю. Он больше не был тем, у кого я в детстве любила выпрашивать конфеты. В моих глазах он больше не друг. Теперь Мир предстал огромной мерзкой гаргульей. По его же описанию.

— Я узнаю его запах, Летта, — сдавленно проговорил Дима. — Это запах гнили.

Затылок снова лизнул холодок.

— Откуда?

— Мне уже приходилось чувствовать его.

Оборотень неожиданно быстро преодолел расстояние до Мира. Схватил лжеца за вороты рубашки и поднял над полом.

— Сволочь…

Дядя забарахтался в Диминых руках. Шипел и рычал, пытался ударить и укусить.

Как же раньше я могла не замечать этой скверны в его душе?

Оборотень встряхнул Мира и приблизил его лицо к своему.

— Это ты убил его, сволочь.

Сердце от этой фразы оборвалось в груди. Я округлила глаза и посмотрела на дядю, который продолжал барахтаться в руках Димы.

— Не неси чушь! — прошипел он.

Мужчина напомнил схваченную за шею змею, которая пытается вывернуться и ужалить своего противника.

— Я узнал твой запах, — грозно прорычал Дима. — В ту ночь я был там!

Вот так новость!

— Ты был там? — онемевшими губами спросила я.

Оборотень поставил дядю на пол, но не отпустил. Злой взгляд продолжал сверлить дыру в негодяе.

— Я не хотел, чтобы ты знала, — произнес Дима. — Иначе подумала, что я виноват.

— Летта, — быстро заговорил Мир. — Я не убивал твоего отца! Мы ведь с ним одной крови! Мы братья!

Дядя, наконец, смог вырваться из рук оборотня.

— Это все он, — Мир ткнул в Диму. — Видишь, сам признался, что был там. И теперь просто пытается свалить все на меня!