Произнеся эти слова, ядовитая парочка покинула кухню, но атмосфера все еще оставалась напряженной. Если бы не дерзкие слова Этны, то комментарии близнецов восприняли бы с привычной иронией, но не в этот раз. Целительница посмела дать отпор, посмела вставить свое слово, возомнила себя храброй. Или, возможно, просто устала от вечных шпиняний со стороны других. Сколько можно их слушать?

***

Больше этим утром не произошло ни единой стычки. Августа намеренно не замечала Этну и даже за большим столом целителей держалась подальше от нее. Впрочем, молодую целительницу это более чем устраивало. Она не без удовольствия уплетала свой завтрак, ведя беседы с другими целителями и старейшинами, поглядывая на пустующий ученический стол. Он, ровно, как и ученический дом, будет пустовать еще целый год, прежде чем дети, которые решат стать целителями, займут его.

Калисто делала вид, будто между ней и бывшей ученицей не произошло ничего странного вчера. Будто и не было никакого странного пергамента, древних слов и недомолвок. Ей было сложно и неприятно от того, что она обманывает девушку, к которой привязалась и искренне полюбила ее, но был ли у нее выбор? Не было, только если она не намеревалась нарушить свою клятву, а этого нельзя было допустить.

После сытного завтрака новоиспеченные целители решили прибраться. Валериан всеми силами отнекивался от грязной посуды, но под напором сестры сдался, принимая поражение, а с ней и очередную гору, которую предстояло помыть. Она и в этот раз никуда не исчезла под его умоляющим взглядом. А жаль.

День был теплым, но не жарким – три солнца попеременно прятались за мягкими облаками, заполонившими небо, а где-то вдалеке даже виднелись темные тучи. Возможно, ближе к вечеру пойдет дождь, но пока небосклон обещал быть ясным. Вырвавшись из плена уборки, Этна решила пополнить запасы лесных ягод – последние она израсходовала для завтрака, а дети, обычно не разговаривающие с ней из-за страха, с трепетом попросили сделать в обед еще один десерт с ягодами и сливками. Молодая целительница не могла отказать детям в такой просьбе и теперь шагала по знакомой тропинке сквозь сень высоких деревьев.

Оставшись одна, она не могла не начать думать о странном незнакомце и об ужасном сне. Обычно она очень редко запоминала сны, но в основном те были не страшными и связаны с ней или близкими людьми, а тут… такое с ней произошло впервые. И, что самое странное, именно после появления странного юноши. Как он смог проникнуть в Дом незамеченным? Что за странный пергамент дал прочесть и зачем? Почему сказал, что долго ждал ее? И что за неведомые вещи творились с ней, пока сам пришелец светился, как одна огромная звезда, и полностью владел ее разумом? Слишком много вопросов. Ни одного вразумительного ответа.

Этна могла бы предположить, что явившийся был пришельцем с Запада – только там люди владели магией, оставшейся им после того, как Жизнь вышел из воды. Но, насколько знала она сама, возможности магии у морского народа были крайне ограниченными – они могли менять свой облик на русалочий, наблюдать за ходом времени в течении небольшого промежутка и насылать галлюцинации в качестве защиты, что всегда казалось странным целительнице. Впрочем, может из-за того, что она понятия не имела, как работает защита подобного рода? Поэтому предположение могло быть правдивым лишь на определенную часть. Но кто это мог быть еще – она не имела понятия. И это, пожалуй, пугало даже больше, чем чужие возможности.

Сбор ягод проходил без суеты и тишины, но та была привычна и приятна. Лес никогда не молчал. Был полон шорохов, звуков и голосов, которые перекликались друг с другом. Вдалеке журчал ручей, еще дальше слышались отголоски жизни шаманов. В корзине уже лежали горсти мелкой земляники, княженики, похожей на малину, но имеющую ярко-алый цвет (эту ягоду Этна собирала недалеко от болота и весьма торопливо), дикого крыжовника, а сейчас это разнообразие разбавляли темные ягоды водяники, напоминающие чернику, но с кислым вкусом. Перчатки лежали на бортике плетенной корзинки, а пальцы были перепачканы в соках ягод.

Вдруг привычный и понятный голос леса прервали тяжелые шаги и хруст веток под ними. Этна встрепенулась, подобно птице на ветке, безошибочно устремив взгляд туда, откуда доносился шум. Почему-то после вчерашнего ей было не по себе от подозрительных шорохов и сейчас она была готова действовать. Нет, отнюдь не драться, но бежать.

Сердце пропускало гулкие удары, пока сама целительница почти не моргая смотрела в сторону доносящихся шагов, держа в пальцах темную ягодку. Правда совсем скоро ее сердце забилось еще быстрее, но уже не от страха. Из-за деревьев показалась знакомая пшеничного цвета макушка. Выделяясь на фоне зеленых деревьев в своем сером одеянии показался Андерс. Следом за ним показалась девушка, которая была значительно ниже своего спутника, но в силе, заметной в ее отточенном тренировками теле, она явно ему не уступала. Ее голубые глаза были подведены чем-то серым и непонятным, но это добавляло ей странной дикости и воинственности. Каштановые волосы были собраны в высокий хвост, в ушах виднелись крупные темные перья, а за спиной висел лук и колчан со стрелами. Оба горных воителя были одеты в рубахи, заправленные в кожаные штаны, короткие сапоги и стальные плащи на обычной застежке.

– Андерс! – целительница выпрямилась во весь свой рост, не без улыбки смотря на давнего знакомого и дружелюбно улыбаясь незнакомке. Впрочем, на лицах восточных людей не промелькнуло никаких эмоций, не считая узнавания на лице Андерса.

– Этна. Здравствуй, – проговорил воитель и, вспомнив приветствие северян, соединил указательные и большие пальцы, остальные сжав и прижимая ладони к груди, склоняя голову. Воительница молча наблюдала за этим странным обрядом, храня молчание. – Рад тебя видеть.

Последнее было сомнительным, учитывая, что радости на лице юноши не было. Но Этна не стала строго судить того, у кого эмоциональный диапазон приравнивался камню.

– Я тоже очень рада, Андерс. Что привело тебя на Север? Точнее вас.

– Моя победа в поединке, – наконец подала голос незнакомка, изучая дикими глазами шрамы на чужом лице и видя, как на нем отображается недоумение, искажая светло-телесные полосы.

– Это Гвиневра. Она одолела меня в поединке, – Андерс не пролил света на произошедшее, отчего недоумение на лице целительницы стало лишь сильнее. Воителю, видимо, было лень говорить, поэтому он сократил расстояние между ними с северянкой, заметно хромая на правую ногу. Этна, до которой наконец дошло, что ей пытались сказать, устремила глаза на хромую ногу, только сейчас замечая, что штанина на ней пропитана кровью.

– Почему ваш целитель тебя не принял? – поинтересовалась она, не понимая, как с такой ногой можно было тащиться с самого Востока. Впрочем, это же воители, им никакая боль не страшна. Точнее, не ощутима. Но все равно как целитель мог отпустить его с такой раной в такой далекий путь… Этна даже на миг усомнилась в его благоразумности.

– Ему и без того хватает работы, – ответила за него Гвиневра, вперив глаза в черные очи целительницы. – Ты поможешь?

– Разумеется.

Путь до Дома проделали без разговоров. Этна, как обычно, шагала тихо. Под ее сапогами не скрипнула ни одна ветка, не зашелестела ни одна травинка. В отличие от воителей, шагавшими так громко, будто были неповоротливыми барсуками. Под их ногами хрустели сучки и с шорохом мялась трава, а все лесные зверьки уже давно спрятались в своих укрытиях, услышав звуки их шагов. Молодая целительница пребывала в раздумьях и иногда поглядывала на Гвиневру. Девушка, которая избрала путь воительницы по своей воле. Которая умела обращаться с оружием, была сильна и бесчувственна. Которая прошла испытание болью и теперь твердо шагала рядом. Откровенно говоря, Этна никогда не могла похвастать особой смелостью и храбростью и не без восхищения смотрела на воительницу, у которой двух этих качеств явно было в избытке еще до самого испытания. Отважная. Сильная. Непоколебимая. Хотела бы она быть такой же прекрасной и свирепой, как Гвиневра.