А кошмар? Со словами пророчества. С криками. С ненавистью. С ужасом. С мольбами о помощи. И все из-за младенца, объятого огнем? Кто этот ребенок? Конец сна она помнила ужасно плохо. Было слишком больно, как будто это она сама горела этим жарким огнем. Боль от его языков была нестерпимой и ужасной.

Ничего не понимая, Этна опустила босые ноги на холодный пол, взглянув в окно. Небо за ним окрашивалось в нежно-абрикосовый цвет, а низы деревьев, насколько было видно, золотились от пробуждающихся светил. На полотне небосвода лениво плыли воздушные облака, навевая безмятежность, вот только ей все еще было неспокойно. И из-за кошмара, и из-за того, что солгала Калисто. Она ведь никогда не лгала ей, всегда оставаясь честной и рассказывая абсолютно обо всем. Собственный поступок поражал и убивал.

Качая головой, целительница встала с кровати, заправляя её, и начала приводить себя в порядок. Сегодня ее первый день в качестве новоиспеченной целительницы и, по негласной традиции и по собственному желанию, она должна была сделать что-то для других целителей в знак благодарности и уважения к ним. Она не знала, проснутся ли остальные так же рано, как она сама, но решила не равняться на других. Это утро, да и день, должны пройти с пользой для всех.

Умываясь, Этна поглядывала на свое лицо в круглое зеркало и что-то упрямо не давало ей покоя. Это что-то словно находилось у нее под носом и дразнило своей доступностью, но она никак не могла понять, что именно. Что-то важное. Очень важное. И связанное со сном. Причесав волосы и решив надеть подарок наставницы, целительница собрала волосы в высокий хвост, снимая свои серьги, с которыми почти не расставалась, и вместо них надевая мягкие перья, щекочущие кожу. Надев и украшение на шею, отрегулировав кожаный шнурок, чтобы сильно не давил, Этна сменила сорочку на удобные свободные штаны бурого цвета и рубаху с длинным рукавом шафранового цвета. Обнажать руки было некомфортно из-за шрамов, но ткань была легкой, так что в ней не будет жарко в самый солнечный день. Завершив образ своими легкими перчатками, Этна вышла из своей новой комнаты, направляясь прямиком в столовую, решив заняться завтраком для всех.

Добравшись до столовой, Этна юркнула за неприметную дверь, оказываясь в просторной и светлой кухне. Судя по тому, что столы и лавки стояли на своих законных местах, а в раковине возвышалась внушительная гора грязной посуды, северяне не стали оставлять бардак на улице, прибравшись за собой, но вот сил на мытье посуды у них явно не хватило. Целительница не могла винить их в этом, учитывая, как сама вчера покинула торжество.

Решив позже разобраться с посудой, она приступила к приготовлению завтрака. У целителей не было четких правил, обязывающих кого-то определенного заниматься приготовлением пищи, уборкой или огородом. Все по не регулируемой очереди занимались этими делами и в том не было ничего зазорного, ведь это был их общий Дом и поддерживать в нем порядок было необходимо всем.

Нарезав оставшийся хлеб, Этна вооружилась ножом и сливочным маслом, решив сделать бутерброды с сыром и томатами, как в столовую вошли близнецы. Волосы Виолы были расчёсаны и аккуратно лежали на ее голове, в отличие от волос Валериана, который, кажется, в глаза не видел гребня.

– О, ранняя пташка, – лукавая улыбка тронула губы девушки, пока та с братом здоровались с целительницей. Этна сложила ладони в приветственном знаке в ответ, взглянув на сиблингов. – Даже не удивлена, что ты тут.

– А вот я удивлена, что вы двое так рано встали, – отозвалась она, отправляя ломти хлеба с маслом на тарелки, прежде чем взяться за заранее подготовленные другие ингредиенты.

– Лично я с удовольствием бы еще поспал, если бы не кое-кто, – фыркнул Валериан, показательно зевая перед лицом сестры и тут же получая от нее тычок в ребра. – Ай!

– Ты куда вчера запропастилась? Там тебя Аурея искала полвечера, – как бы невзначай проговорила Виола, подходя к каменной печи и начиная разжигать в ней огонь, намереваясь заняться приготовлением напитка. Валериан с тоской на лукавом лице взирал на беспорядок кухни, в основном на очаровательно большую гору грязной посуды, понимая, что с завтраком помогать не было смысла, но что-то делать нужно было.

– М… перепила медовухи и меня немного унесло.

Вторая ложь. Этна старалась быть честной не только по отношению к Калисто, но и в целом ко всем людям, с которыми имела дело. Но вот спустя несколько часов она вновь лжет. Впрочем, на это ведь есть причина, да? Не может же она взять и сказать, что видела чужака в Доме и что тот непонятно как подчинил ее своей воле, очень сильно напугав. Как минимум это бы звучало как бред. А как максимум ей бы никто не поверил. Не слишком ли много к себе привлекает внимания девушка с загадочными шрамами на лице и отсутствием родителей?

– А-а, – понимающе протянула близнец, набирая воду в кастрюлю и ставя ее в горнило печи. Ее брат тем временем с лицом самого несчастного человека на Земле принялся за мытье посуды. К сожалению, та никуда не делась даже после его испепеляюще-умоляющего взгляда.

Дальнейшее приготовление завтрака проходило в тишине, сопровождаемое тихими вздохами Валериана. Этна неспешно доделывала сытные бутерброды, намереваясь после взять ягод и смешать их со сливками в качестве десерта. Виола же в это время подготавливала травы и мед для чая. И в этот момент в помещение вошла неразлучная парочка – девушка, похожая на березу, и парень с некрасиво-серыми глазами. Приветствуя присутствующих, они оглядели кухню, видимо понимая, что все самые интересные занятия уже разобрали. Не считая занятия несчастного Валериана с мокрыми руками и посудой, которая, кажется, даже не думала убавляться.

– Ну и что нам делать? – недовольно поинтересовалась Августа. Словно другие целители были виноваты в том, что она встала почти позже всех.

– Сове хер приделать, – невинно посоветовала Виола, стараясь выглядеть мило, но в ее голубо-серых глазах плескались озорные искры.

– Сестра, зачем так грубо? – поинтересовался Валериан, развеселившись от подобного совета и даже оторвавшись от своего невероятного занятия. – Можете просто с Амосом навернуть несколько кружочков вокруг Дома голышом, развеселите взрослых и заодно покажете детям явное различие между мальчиком и девочкой.

– Пожалуй, я буду использовать ваши шутки вместо ножа, – усмехнулась Этна, которую всегда веселили высказывания близнецов, особенно теперь, когда они подтрунивали над влюбленной парочкой. Расхрабрившись, она взяла нож в оголенную ладонь, проводя пальцем по его острию, будто проверяя не затупился ли тот, после поднимая лисьи глаза на влюбленную парочку.

– Смотри осторожнее с такими высказываниями, с и р о т к а , – целительница, похожая на березу, сейчас больше походила на ядовитую гадюку, плюясь ядом. Что было странно, ведь Этна всего лишь похвалила остроумие близнецов, даже не упомянув и тем более не оскорбив Августу. – Ножи имеют свойство оставлять дырки в мягком.

Шутливая атмосфера испарилась, будто роса по утру с травы. Девушки буравили друг друга глазами. Этна упрямо не хотела отводить глаза, зная, что если опустит взгляд, то проиграет. Но ей не хотелось проигрывать. Не сейчас. Будто после прихода того ужасного человека в ней что-то изменилось. Нечто такое, заставляющее говорить и давать отпор. Так бывает, когда, получив удар, больше не желаешь быть побитым. В душе поднималась странная буря, заставляющая давать отпор. А огонь от слов Андерса лишь придавал ей уверенности в себе. Они прекрасны, словно благословение Гёдземы.

– Не стоит угрожать, Августа. Она тебя не стоит, – вмешался Амос, приобнимая девушку за талию, вперивая в Этну презрительный взгляд. Все чувствовали накал в воздухе, но, кажется, целитель не хотел, чтобы тот набирал силу. Или просто боялся, что в следующую секунду девушки вцепятся друг в друга.

– Ты прав. Не стоит тратить на такую свои силы. Она лишь пыль под моими ногами, – девушка высокомерно улыбнулась, переводя глаза на Амоса, целуя его в щеку, а после беря за руку. Кажется, ее накал заметно спал под словами возлюбленного. – Пойдем приготовим посуду для завтрака, раз нам тут не рады.