Говорят, что раньше брат и сестра, Жизнь и Смерть, существовали на неразделенном континенте вместе, не нарушая естественный ход вещей и соблюдая четкое равновесие. Жизнь любил всех обитателей Форланда, но у Смерти в любимчиках был лишь морской народец. И не потому, что дева была высокомерна или ужасна. Просто это был единственный народ, которому Смерть не могла нечаянно своим прикосновением навредить и отнять жизнь. Но однажды морской народ решил поднять бунт, возмутившись тем, что править континентом могут лишь южане. Воители гор, которые должны были защитить своих королей приняли участие в восстании. Полегло много народу. Земли окрасились в алые цвета крови невинных. И тогда Смерть разозлилась на своих любимчиков. В качестве наказания не только им, но и другим народам, ушла в Мертвые земли, лишив людей возможности умирать естественным для них путем и разделив континент на отдельные части, чтобы не повадно было людям, и чтобы поняли они – главенство всегда будет за народом Юга.

Людям Форланда, осознавшим, какую беду они сотворили, не оставалось ничего, кроме как объединить силы и создать тех, кто будет переселять души из одного тела в другое, заменяя подобным образом Смерть. Так и появились Драмэйды, которые до сих пор помогали одним людям покидать этот мир, а другим приходить в него. Ведь те, кто не могли покинуть этот мир должным образом теряли свою человечность, представляя угрозу для остальных.

Собирая тонкие стебли мяты и укладывая ее в корзинку аккуратной кучкой, Этна думала о том, какой мотив был у ее родителей, раз они бросили ее в младенчестве. Как можно так поступить, когда новая жизнь была на вес золота? Пары, собирающиеся завести ребенка, искали стариков, чтобы договориться о переселении душ, а зачастую это было очень нелегко. Никто в здравом уме не будет рожать ребенка, а после отказываться от него. Никто, кроме родителей целительницы-сироты.

Набрав достаточное количество мяты, Этна встала с земли и направилась обратно в чащу леса. Три солнца зависли в зените, но при этом два из них всегда висели ниже одного, не образовывая четкой прямой яркой линии. В животе заурчало от голода. Пора было возвращаться в Дом Белой Волчицы.

Целители и шаманы имели различие не только в методах и областях лечения, но и в условиях проживания. Целители предпочитали жить в небольших деревянных одноэтажных строениях, почти что переходящих друг в друга, в то время как шаманы жили в шалашах в другой части леса, считая, что это больше объединяет их с природой леса и покровительницей Белой волчицей – девушкой, которая первая даровала людям свободу от боли, изучив искусство врачевания у волков. Матери леса, как еще иначе ее звали, возносили молитвы все северяне, благодаря ее за сохранность границ и прося о мудрости во время врачевания.

Миновав все знакомые кусты с пнями, Этна наконец оказалась дома. Небольшое поселение целителей представляло собой деревянные строения, возведенные в виде круга с центральной аркой, являющейся проходом. Вокруг них не было ни забора, ни иных препятствий, чтобы пройти. Правда, без посторонней помощи и при отсутствии знания леса так просто их жилища было не найти. Посередине между строениями была чистая полянка, где можно было отдохнуть или позаниматься на открытом воздухе. Позади домов располагался небольшой огород, где выращивались овощи и некоторые целебные травы. В основном северяне сами обеспечивали свое существование, занимаясь земледелием и различным рукоделием, вроде плетения корзин. Но за некоторыми вещами, вроде одежды или улучшенных материалов для лечения, им приходилось обращаться к народам других сторон, обменивая их на лекарственные растения.

Сейчас на поляне никого не было, поэтому Этна направилась в самое крайнее строение, где хранились запасы трав. Внутри было темно и прохладно – то, что нужно для хранения лекарственных запасов. Оставив дверь открытой, чтобы не тратить время на зажигание свечи, Этна уверенными и быстрыми движениями рассортировала каждый вид трав по своим местам, довольствуясь тем светом, что проникал в помещение извне. Она довольно часто бывала в кладовой, наводя здесь порядок и перебирая травы, поэтому ей не составило никакого труда быстро справиться с опустошением корзинки.

Забрав корзинку с собой, Этна вновь оказалась на улице. Всего пара шагов отделяла ее от того, чтобы зайти в Дом и передохнуть, но на поляне внезапно появился чужак. Он буквально ввалился через арку, окрашивая зелень под короткими кожаными сапогами со шнуровкой багровым золотом. Его пшеничные волосы были испачканы в крови, будто в брусничном соке, и прилипли к твердому подбородку, а дыхание с хрипом вырывалось из сильной груди, спрятанной за нагрудным облегченным доспехом. За спиной, обвивая сильные плечи, колыхался плащ с капюшоном стального цвета на простой застежке. Удобные узкие штаны были заправлены в обувь, а на бедрах весела перевязь с ножнами, откуда выглядывала рукоять меча. Этна замерла, пытаясь понять, как воитель гор (а это, вне всякого сомнения, был именно он) нашел дорогу к жилищу целителей. Выглядел юноша, пожалуй, как ее ровесник, даже с учетом небольшой щетины на мужественном лице, разве что ростом был выше ее на две, а то и три головы.

– Помоги, – страшно прохрипел он, опасно пошатнувшись, заставив целительницу вмиг отмереть, подскочить к воителю, закидывая его тяжелую руку на свое плечо и начиная почти что тащить его на себе в Дом Белой Волчицы.

Это была вполне обычная практика – принимать раненых восточных людей. Горные воители, постоянно практикующие свое священное искусство, не щадили друг друга на таких учения, а потом выходило то, что увидела Этна во дворе обитания целителей. Отсутствие Смерти не позволяло никому во всем Форланде покинуть этот мир естественным путем и только поэтому эти бедолаги с закаленными сердцами не умирали от своих ужасных ран и имели силы буквально доползти до целителей, чтобы получить помощь. Как сейчас, например.

Дом встретил Этну привычными звуками, разговорами и смехом. С кухни доносился манящий запах готовящегося обеда. Не обращая внимания на все, целительница остановилась на пороге, чем могла бы вызвать удивление у чужака, если бы тот был способен испытывать эмоции. Поддев носком сапог под пяткой, она легко стащила его, проделывая ту же махинацию и с другой ногой. Оставшись босой, заставила его прислониться к стене, садясь на корточки и начиная расшнуровывать чужую обувь, стягивая ее с ног, не без удивления замечая внутри подкладку из теплого меха, но быстро отмахиваясь от эмоций. Убрав обувь в небольшой напольный шкаф, где и без того стояли другие сапоги, целительница наконец встала на ноги.

Северяне в виду своей деятельности были очень чистоплотными людьми, поэтому не имели привычки ходить в обуви по дому, всегда оставляя ее на пороге. И этому негласному правилу должны были следовать и те, кто приходил к ним за помощью.

Вновь закинув могучую руку на свое маленькое плечо, Этна потащила воина в левое крыло, где обычно принимали раненых. Там было достаточно просторных комнат с кроватями и необходимыми травами, чтобы за ними не нужно было бежать в хранилище. Чужак не проронил ни слова с того самого момента, как увидел свою спасительницу и теперь в очень хриплом молчании телепался рядом с ней, ощущая мягкий холод под огрубевшими ступнями. Не такой, как в его стороне. Другой. Щадящий и добрый.

По пути им встретилась еще одна ученица целительницы. Незнакомка для воителя, но Августа для сироты. Она как раз возвращалась из левого крыла, видимо, занимаясь небольшой уборкой. В руках у девушки, похожей на молодую березу, был небольшой поднос, где лежали иссохшие травы. Распущенные каштановые волосы задевали сухие лепестки, собирая их на пряди, будто диковинные украшения. Изящная фигура была скрыта под коричнево-зеленой рубашкой на завязках и широкой юбкой на оттенок темнее, из-под которой виднелись голые ступни.

– Позови Калисто, прошу, – быстро проговорила Этна, натыкаясь на зеленый высокомерный взгляд, предназначающийся ей. После глаза цвета листвы переместились на незнакомца, с интересом рассматривая его, на ходу кивая и убегая за наставницей.