– Я не спорю, но вот та же рубашка, – мы продолжаем движение в головной вагон, – она перешита с запасом, висит на тебе. Это привлечёт внимание сердобольных жителей. А там, где есть суета, туда стекаются наши хранители порядка. Понимаешь, о чём я?

– Понимаю, – расстроенно кивает девочка и молча следует за мной.

– Я не говорю, что мы выкинем твою старую одежду. Просто прикупим новой, а эту оставишь до тех времён, когда дорастёшь. Договорились? – мягким голосом пытаюсь успокоить малышку.

– Да, – односложно отвечает она и внезапно прижимается ко мне, обхватив руками за пояс. – Спасибо.

Я замираю, не зная, что делать дальше. Чувство странной неловкости пополам с щемящей нежностью борются за место в моём сердце. Удивительные способности у детей: они с такой лёгкостью входят в твою зону комфорта, что ты не успеваешь и возмутиться. Принимаешь, как данность и не пытаешься их оттуда выставить, как самых незваных в мире гостей.

– Всё будет хорошо. – Осторожно поглаживаю макушку Рози, чувствуя, как в ответ девочка сжимает меня ещё сильнее, будто боится, что я оттолкну её. – А теперь нам надо поспешить. Иначе пропустим очень красивое зрелище!

В кабину Освальда мы входим как раз в тот момент, когда за большим выпуклым иллюминатором, что венчает нос вагона, проявляются первые признаки прорыва межмирной грани. Пространство вокруг нас переливается, словно мыльная плёнка на воде.

– Девочки? Пришли посмотреть на переход? – Нас замечает Освальд и приподнимается со своего места за пультом управления. – Идите сюда, здесь лучше видно!

Я подталкиваю заворожённо смотрящую в окно девочку вперёд, а сама остаюсь на месте. Кабина «Торопыги» слишком мала, чтобы в ней разместились мы трое. А у иллюминатора и вовсе места нет. Освальду приходится усаживать Рози на колени, чтобы она не пропустила ни секунды этого светопредставления.

Переход тем временем достиг своего апогея. Тьма межмирья, подсвеченная вспышками всех цветов радуги, истончается, обозначая вокруг нас фантомные виды нового мира. Я вижу, как далеко впереди призрачные рельсы, по которым движется наш состав, переходят невидимую грань и становятся материальными.

Мне в голову приходит мысль, что я могу сэкономить нам армелит, просто подпитав своей магией движитель «Торопыги». Если бы не постоянная опасность засветиться перед жандармами, я бы делала так постоянно. Но большую часть времени приходится скрываться и делать вид, что я обычная гражданка Доминиона.

В тот момент, когда я уже кладу руку на резервуар движителя, меня за талию оттягивает на себя кто-то невидимый.

– Агата, не стоит, – прежде чем я успеваю испуганно вскрикнуть, обозначает своё присутствие Маркус, и моего уха касается тёплое дыхание. – Не забывай, что за нами сейчас будут следить с особой тщательностью.

Я оборачиваюсь на Фаста, который полностью скинул иллюзорный покров, и киваю. Желание отчитать его за то, что позволил себе невидимой тенью следовать за нами, очень велико, но я говорю себе, что сделаю это позже. Когда свидетелей будет меньше.

– Агата! Это так здорово! – доносятся до меня восторженные писки Розмари, которая крутится на руках Освальда, пытаясь рассмотреть всё вокруг.

Всё же окошко в кабине слишком мало, чтобы увидеть переход во всей его красе. Но я знаю, как выглядит это явление снаружи: когда весь состав окутывается сетью зелёных разрядов, а грань миров разрывается слой за слоем, осыпая поезд разноцветными искрами.

Я с улыбкой наблюдаю за этой неподдельной радостью девочки, и у меня на душе становится светло. Узнаю в Розмари себя: ведь и сама радовалась таким обыденным мелочам, как самому большому в мире чуду.

Однако, когда после гулкого хлопка и встряски, ознаменовавших прибытие «Торопыги» в новый мир, я вижу у одного из перронов хищный силуэт поезда службы равновесия, моя улыбка моментально гаснет.

В Лодброке нас ждал тот самый Рикард Ремер.

– Агата, не дури, я пойду с тобой. – Маркус хватает меня за руку, когда я, надев лёгкий полушубок, собираюсь выходить из вагона. – Лодброк и в обычное время не самое спокойное место. А тут ещё и жандармы!

Я разворачиваюсь и бросаю снисходительный взгляд на руку Фаста, по-прежнему сжимающую моё запястье.

– С тобой я рискую больше, чем без тебя. – Выкручиваюсь из захвата и открываю дверь. – Маркус, я могу за себя постоять. Пришлось научиться.

Не дожидаясь его возражений, спрыгиваю на покрытый снегом перрон и оглядываюсь. Город встречает нас метелью, которая с каким-то садистским удовольствием загоняет снежинки мне под подол платья, швыряет их в лицо. Но это мне на руку. Я не знаю, где сейчас командор: рыщет ли по улочкам или сидит у себя в поезде. Но в одном могу быть уверенной абсолютно точно: за этим снежным буйством шансов остаться незамеченной у меня намного больше.

– Как была упрямицей, так ей и осталась, – раздаётся за спиной.

А затем меня окутывает теплом защитной магии. Похоже, за годы скитаний Маркус обучился новым приёмам, помимо врождённой способности творить иллюзии.

– Не больше, чем ты, – парирую я, не оборачиваясь и выжидая, пока Фаст подойдёт ко мне. – Раз ты всё же решил сопровождать меня, будь добр, не лезь в мои сделки. Хорошо?

– И не думал. – Проходимец одаривает меня дежурной улыбкой, которую Мири в своё время называла «обаяшка».

– Не надо, – одёргиваю я его, а потом и саму себя: зачем сказала?

– Чего не надо? – в недоумении вскидывает брови Маркус. – Греть тебя не надо?

– Вот этих твоих улыбок не надо, – со вздохом поясняю я, пропуская спешащих в здание вокзала пассажиров.

Некоторые из них вежливо прощаются, остальные просто проходят мимо, упорно делая вид, что не видят меня. Всё-таки в этот рейс недовольных клиентов оказалось больше, чем я предполагала. И как бы мне ни хотелось списывать всё на вынужденную остановку на время обыска, но всё же приходится признать: «Торопыге» требуется ремонт и модернизация. Купе устарели, кухня не справляется с возрастающими запросами пассажиров. Мири и девочки стараются изо всех сил, но я давно хотела отправить их на курсы обучения бытовой магии. Где только деньги на всё это найти?

Обдумывая предстоящие траты, я останавливаю изучающий взгляд на Маркусе.

– Что? – вновь удивляется он. – Я не так одет? Не так смотрю? Снег на меня неравномерно ложится?

– Пожалуй, в сугробе ты бы смотрелся эстетичнее, – не удерживаюсь я и хихикаю. – Я тут подумала, что мне нужен залог – половина обещанной суммы.

– Вот как ты заговорила. – Безмятежность вмиг сдувает с лица Фаста. – Нет, дорогая, залог я отдал тебе вчера, а половину суммы получишь, когда мы преодолеем половину пути.

– А говорил, что доверяешь мне как самому себе, – фыркаю в ответ и разворачиваюсь на выход. – Что ж, раз от тебя всё равно не отделаться, тогда будь моей тенью. Не хочу, чтобы местные торговцы при виде тебя заломили мне тройную цену.

– Это с чего это такие выводы? – Маркус пристраивается рядом, предлагая мне руку, и я для вида благочестивой пары беру его под локоть.

И если в голосе Фаста сквозит праздное любопытство, то вот язык его тела говорит совсем другое: авантюрист напряжён и буквально сканирует каждого, кто проходит мимо нас.

– А с того, что твоя слава бежит впереди тебя, Маркус Риглер Фаст. – Я с явным удовольствием наблюдаю искреннее удивление на лице этого плута. – Любой торговец на внешних мирах знает, что с тобой нужно держать ухо востро. Иначе останешься без последних порток.

– Наговаривают, – пожимает плечами мужчина, – всего-то пару дельцов обвёл вокруг пальца. Но они сами напросились: пытались обмануть меня и мою команду.

Очередная острота чуть не срывается с губ, когда до меня доходит смысл его последних слов. У него была команда…

Какое-то время мы идём в тишине заснеженного городка. В этом мире уже вовсю готовятся к празднованию местного Нового года – праздника Новых Лун, и все улочки украшены разноцветными гирляндами, а уличные фонари изображают сменяющие друг друга три небесных светила. Где-то слышен детский смех и зазывания уличных торгашей, но это всё доносится сквозь снежную пелену, оставляя нас с Фастом в каком-то подобие кокона, в какой-то карманной вселенной.