– Гратта Ха-а-ардисс, – тянет он, смакуя каждое слово. – Что ж, как я и предполагал, вы мой клиент. И теперь у меня достаточно доказательств для вашего ареста.

Рикард и его помощники разводят руками, и за каждым движением их кистей в воздухе протягивается переливающийся зелёным след моей магии. Даже фантомные разрывы пространства проявляются.

– Агата, прыгаем! – Маркус не даёт мне и пикнуть, хватает меня в охапку и бежит в другой конец переулка. – Давай, фуршунька, нам один проход до вокзала!

Весь ужас происходящего обрушивается на меня отрезвляющей лавиной, заставляя взять себя в руки. Обнимаю покрепче несущего меня Фаста и, прикрыв глаза, вновь обращаюсь к своим силам. Благо будить их и настраиваться не приходится: они, как зажатая пружина, раскручиваются, наполняя меня энергией.

– Умница, – шепчет мне Маркус и следующим шагом проваливается в открытый мной пробой.

Мы оказываемся на площадке у перрона, где стоит «Торопыга». По отъезжающим от вагона-склада вагонеткам я понимаю, что погрузка армелита уже завершена и мы можем стартовать прямо сейчас.

Опустив меня на перрон, Фаст бежит вперёд, размахивая руками и привлекая внимание Освальда, который осматривает головной вагон. Я дёргаюсь за ним, когда на запястье смыкается железная хватка Ремера.

– Не так быстро, гратта, – шипит он мне в ухо, притягивая к себе. – А вы сильна, Агата, раз вашего прохода хватило на нас троих. Тем лучше для меня. За такую крупную рыбу император вознаградит меня по достоинству!

– Сначала вылечи себе это достоинство! – огрызаюсь я, извернувшись и ударив коленом в самое сокровенное для всех мужчин, а именно в пах.

Охнув, мужчина выпускает меня из рук и сгибается пополам. Времени даром я не теряю и бегу следом за Маркусом, который уже взобрался на локомотив. «Торопыга» набирает ход, и мне даже кажется, что я не успею в него забраться. Фаст же обеспокоенно оглядывается, ищет меня взглядом, а когда находит, подаётся вперёд.

Если он сейчас спрыгнет, то мы рискуем остаться в Лодброке наедине с жандармами, а потому я машу ему не дёргаться. Подхватываю юбку и в отчаянном прыжке цепляюсь за поручни последнего вагона. Пальцы скользят, я чуть ли не ногтями вгрызаюсь в металл и из последних сил подтягиваю себя на верхнюю ступеньку.

Какое-то время в ушах слышен лишь бешеный стук сердечка. Да и дыхание отказывается приходить в норму. Но с набором скорости я понимаю: мы спаслись в последний момент. А осторожно выглянув из-за вагонной переборки и столкнувшись взглядом с пылающими от ненависти глазами Рикарда Ремера, я понимаю и другое: пощады теперь можно не ждать. Как и то, что мой сокровенный секрет теперь раскрыт.

– Держи, милая. – На стол передо мной опускается большая кружка успокоительного сбора, который Миранда готовит по какому-то особенному рецепту.

Нервно кивая, я тут же хватаюсь дрожащими руками за пузатые бока чашки. Меня трясёт, и я не знаю, от чего больше: от перерасхода сил или от того, что теперь Ремер знает о моём даре. Кропалёк на моих коленях возмущённо попискивает, но упорно пытается устроиться поудобнее.

Горячий напиток обжигает нёбо, я захожусь в кашле, и Мири сразу же похлопывает меня по спине:

– Агата, милая, и всё же, что произошло?

Я машу перед лицом руками, делая вид, что пока не могу говорить. Да и не стану я рассказывать подруге, что обычный поход за покупками обернулся катастрофой межмирового масштаба. Для одной маленькой меня. Свою команду, что заменила мне семью, подвести под арест я не могу и не хочу. А потому в голове наряду с паническими мыслями, что закладывают уже третий круг своего бегства, начинает потихоньку созревать план дальнейших действий.

Мири какое-то время смотрит на меня с укором, видимо, понимая, что колоться я не собираюсь. А потом её отвлекает Маркус, который не отходит от Розмари с момента возвращения на поезд.

«Первым делом, переписать “Торопыгу” на Освальда, – начинают отщёлкиваться в голове ступени плана. – Затем – собрать минимальный запас провианта, одежды и денег. Высадить Маркуса и Розмари где-нибудь в безопасном месте, самой спрыгнуть в наиболее густонаселённом. Мне нужно скрыться…»

– Ну что, далеко уже убежала? – вопрос Фаста застаёт меня врасплох, и я вздрагиваю, кутаюсь в шаль Миранды, искоса бросив взгляд на мужчину.

– О чём ты? – недовольно бурчу я, старательно делая вид, что мне интересен лишь вид за окном.

– Брось, Агата. – Он усаживается напротив и, протянув руку через стол, ловит мою ладошку. – Я слишком хорошо тебя знаю. Наверняка у себя в голове ты уже сбежала на самый край изведанных миров, лишь бы не подставлять свою команду.

– И? – вздёргиваю я голову, глядя на Маркуса с долей презрения. – Что плохого в том, чтобы стараться обеспечить безопасность дорогих тебе людей, пускай для этого потребуется с ними расстаться? Я бегу не потому, что мне страшно или выгодно. Я уйду, потому что так надо для их счастливой жизни.

В этот момент за дальним столиком, который оккупировали мои друзья вместе с постоянным нашим пассажиром, гратом Ладом Жировски, громко смеётся Рози. Мы с Маркусом одновременно поворачиваем головы в ту сторону и наблюдаем чудную картину: Лад, обладающий даром творить иллюзии через написанный текст, выписывает какие-то письмена в воздухе. Они оседают на стол и превращаются в настоящий театр, где маленький рыцарь пытается спасти дракона от очень бойкой принцессы. Розмари наблюдает за этим действом широко раскрытыми глазами, периодически хихикает и что-то спрашивает то у сидящей рядом Мири, то у самого Жировски. Мне от этой картинки одновременно и тепло, и грустно: эта идиллия теперь не для меня.

– Вот ради того, чтобы Розмари и остальные могли и дальше беззаботно радоваться жизни, мне необходимо покинуть поезд, – холодно говорю я, вновь глядя на Маркуса.

И вижу, что этот паразит улыбается! Загадочно так, будто бы знает что-то такое, отчего все мои мысли и планы кажутся ему надуманной истерикой.

– Агата. – Он подаётся вперёд, и на его губах играет лукавая усмешка. – Не надо тебе никуда бежать.

– Прекращай играть в великого комбинатора, говори уже, что знаешь, – цежу я в ответ, прищуривая на него глаза.

– Давай начну чуть издалека. – Он отодвигает от меня кружку с отваром и, будто из воздуха достав увесистую фляжку, выставляет перед нами две рюмки. – С твоих планов. Потом перейду к важной для нас с тобой информации…

– Я не пью, – перебиваю Маркуса, следя за тем, как он разливает нам какую-то янтарного цвета жидкость.

– Хорошо, – кивает плут. – Давай так. Если, после того как ты меня выслушаешь, ты отменишь своё решение, тогда мы с тобой это дело отметим. Если же я окажусь недостаточно убедителен, то отпущу тебя с трезвой головой и холодным сердцем. Идёт?

Я откидываюсь на спинку диванчика и, запустив ладонь в шёрстку фуршуня, молча киваю, не забывая при этом одарить Фаста скептическим поднятием брови. Что бы ни сказал сейчас этот соловей, меня не переубедить.

– Итак, – начинает Маркус и придвигает ко мне рюмку. – Наверняка в твоей умненькой и такой благородной головке уже просчитались все возможные действия нашего неуважаемого Рикарда Ремера. И согласно твоей логике, в следующем же мире нас ждёт облава жердей, так?

Мне не хочется в открытую признавать его правоту, поэтому я снова молча киваю.

– Так, – довольно ухмыляется плут. – А что, если я скажу, что никакой засады нам можно не ждать?

– С чего ты так решил? – не удерживаюсь я от комментария. – В интересах Ремера поймать нас как можно скорее.

– В интересах Ремера поймать нас самому! – Маркус поднимает указательный палец и, видя мой недоверчивый взгляд, продолжает: – Поверь мне, за время своих странствий и стычек с этим командором… – на этом слове лицо Фаста искажается презрительной гримасой, – я выяснил одну его черту. Тщеславие! Оно вывело его в ближний круг императора, оно же и погубило.