Позже Нордману доверительно рассказали, что его назначение не поддержал Брежнев, который уже тогда настороженно относился к Машерову. «Вы что, не видите, что Петр окружает себя бывшими партизанами… мы же ничего не будем знать о нем». Вот, оказывается, где «собака зарыта».

В один из приездов в Кисловодск Машеров завел разговор с Нордманом о Белоруссии.

— Ты как отнесешься к переезду в Минск?

- Да я готов пешком на родину идти…

- Ну вот и хорошо. Поговорим об этом позже.

Из отдыха в Карловых Варах он возвращался через Брест. Его встретили по-земляцки и передали, что звонили по ВЧ, просили не задерживаться в Белоруссии, а сразу явиться к руководству КГБ СССР.

На второй день Эдуард Болеславович позвонил из Москвы по правительственной связи в Минск.

- Петр Миронович, со мной сегодня вечером состоялся разговор о моем назначении председателем КГБ.

- Куда? ..

- В Узбекистан. Сказали, что вопрос согласован с Брежневым. - Последовало долгое молчание в телефонной трубке.

- С тобой раньше советовались?

- Нет. Объявили неожиданно для меня.

Оказывается, Машеров вновь «ставил» кадровый вопрос.

- Опять Петр тянет к себе Нордмана? - переспросил Андропова Брежнев. - Найдите другое решение.

Машеров тонко понимал ситуацию, что дело не в Нордмане. Между прочим, теплые и доверительные отношения с ним он сохранил и после его опалы в Узбекистане.

Нелегко работалось Нордману с Ш. Р. Рашидовым, первым секретарем ЦК Узбекистана, кандидатом в члены Политбюро. Особенно после его выступления на собрании республиканского партийного актива, на котором присутствовало 1200 человек. Его речь была подобна разорвавшейся бомбе. Открыто было сказано об опасности срастания мусульманской религии с национализмом, о коррупции, приписках. Об этих негативных явлениях задумались многие честные узбеки.

Не все молчали. Писали в Москву, говорили. Например, с трибуны Ташкентской областной партконференции Т. Усманов во весь голос заявил о творимых безобразиях в республике. Вскоре оратор исчез с общественной арены. Рашидов отделался микроинфарктом, а первый секретарь обкома М. А. Абдуразаков оказался в опале и погиб при загадочных обстоятельствах.

Рашидов два месяца холодно здоровался с председателем КГБ республики после его речи. Андропов упрекнул Нордмана:

- Зачем вышел на трибуну? Ты мне живой нужен в Узбекистане.

- Юрий Владимирович! Я должен был сказать людям правду, очень уж накипело на душе.

Андропов и раньше получал информацию от Нордмана о нездоровой обстановке в Узбекистане. Знали об этом и многие секретари ЦК КПСС. Впрочем, еще перед отъездом В. В. Гришин, член Политбюро, предупреждал:

- Имей в виду, Эдуард, тяжелый хлеб тебе достался. Будь внимательным: Рашидов - это иезуит по характеру. Нельзя поступаться принципиальностью.

Почему же так относился к Рашидову Брежнев, делал поблажки ему? Раньше высказывался о нем иронически. Но празднование семидесятилетия генсека дало возможность Рашидову «купить» Брежнева дорогими подарками, золотым бюстом «верного ленинца».

Беларусь же не баловала Брежнева подарками. Их привозили в приемную Секретариата и Совмина, потом направляли дальше, по инстанциям. Чаще были сувениры из льна, брестские ковры. Постпред Белоруссии звонил в ЦК и выяснял, куда их привезти. Генсек очень ценил золото, которое щедро дарили Узбекистан и Казахстан.

Однажды жена постоянного представителя Совета Министров Узбекистана поинтересовалась во время застольной беседы у А. В. Горячкина, в какой машине привозят из Беларуси подарки Брежневу.

- На «Волге», - ответил Горячкин. - Даже на семидесятилетие Хрущева привезли только льняное полотно. А Леонид Ильич, отдыхая на юге, как-то попросил Петра Мироновича, чтобы ему выслали белорусских грибов…

- Удивительно... А от нас - вагоном, - призналась женщина.

Минские будильники «Луч», сухие грибы, сувениры из льна - вот, пожалуй, все, что «способна» была подарить Беларусь. Но в Москву попадали и дорогие подарки, о которых не знал первый секретарь: отдельные руководители нашей республики, областей хотели угодить генсеку, обратить на себя его внимание.

Рашидов смог убедить Брежнева:

- Леонид Ильич, что же это такое: у меня работает ближайший человек Мазурова и Машерова. Прошу убрать его из республики.

Это подействовало на Генерального. Когда первый раз возник инцидент между Рашидовым и Нордманом, Брежнев приказал защитить председателя КГБ, о котором хорошо отзывался Андропов. В другой раз, через год, он высказался с раздражением:

- Ну что Шараф пристал ко мне, как банный лист к ж...е? Не нравится ему председатель КГБ республики - смените.

Пробовали защитить Нордмана, попавшего в большую опалу, секретари ЦК КПСС Зимянин и Горбачев. Звонили Андропову, просили решительно отстаивать у Брежнева. Не помогло. Около года он не соглашался освобождать Нордмана, но на резкую конфронтацию с брежневским любимчиком не пошел.

В 1977 году приближался шестидесятилетний юбилей Рашидова. Его жена позвонила Мазуровой, пригласила на торжества.

— Нас уже давно приглашает в гости в Узбекистан Эдуард Болеславович, — ответила Янина Станиславовна.

- Нордман?! — переспросила женщина.

Больше в гости приглашать не стала. А через год после этого телефонного разговора Нордман в Узбекистане уже не работал, находился в «почетной ссылке» в ГДР.

***

Верной спутницей Леонида Ильича была его жена. Они познакомились в двадцать пятом году, а 11 декабря 1927 года поженились.

По молодости лет Виктория Петровна была менее заметна. Во время войны она с детьми находилась в эвакуации в Алма-Ате. Туда доходили слухи, что муж, мол, как только от контузии оправился, завел себе ППЖ — походно-полевую жену. Она знала о его женщинах, но хорошо — об одной. И Леонид Ильич не скрывал этого. С Тамарой Лаверченко он познакомился в 1942-м в Ворошиловграде. Молоденькая семнадцатилетняя сестричка приглянулась ему, и он предложил девушке перейти к нему в политотдел. Та согласилась. Так все и началось. После войны постоянно общались, и все шло к тому, что Леонид Ильич собирался просить разводу своей жены.

Но случилось все по-другому. Виктория встретилась и поговорила с фронтовой подругой мужа. О чем они говорили — сам бог знает. Она могла сказать и о любви к мужу, и о своих двоих первенцах. Как бы там ни было, вскоре Тамара собрала свои вещи и уехала, решив для себя окончательно и бесповоротно: не станет она ничего предпринимать, чтобы семья Брежнева распалась…

Уже не за горами был и 1964-й, когда в результате внутрикремлевского заговора Хрущева сместят со своей должности, а вместо него на советский партийный престол взойдет Леонид Брежнев. Через два года — он уже Генеральный секретарь ЦК КПСС. Новый лидер обещал стабильность и процветание стране.

Для жены же главное — был муж, и он был в центре их дома.

И кажется, была счастлива. Рано вставала, готовила кофе, завтракала с мужем. После его отъезда на работу спешила по магазинам. А по вечерам они вдвоем смотрели фильмы, в основном советского содержания. Все было обыденно и тоскливо. И вся страна жила домашней жизнью, размеренной, без потрясений, пугающих реформ.

Несмотря на десятки других возрастных заболеваний, старческую дряхлость, Леонид Ильич до последних дней сохранял мужскую силу и интерес к противоположному полу.

Когда отправлялся в Завидово на отдых, там в охотничьей резиденции его встречала молодая блондинка Анна. У Брежнева была даже интрижка с Людмилой, дочерью коммунистического лидера Болгарии Тодора Живкова.

Последней его любовью стала медсестра Нина, которая не отходила от него в конце жизни. Поговаривали, что какое-то время она чуть ли не руководила страной, заменяя своего недееспособного пациента. Она сопровождала его в загранкомандировках, в поездках в охотхозяйство. Она была и стоматологом, и массажистом, и физиотерапевтом. Короче, была человеком, приближенным к телу.