В газетах сообщалось о «триумфе социалистической демократии»: абсолютное большинство таджикских рабочих отдали свои голоса за «блок коммунистов и беспартийных» до 13 часов. Их обошли армянские рабочие - в 12 часов дня. Остались недосягаемыми киргизы: до 10 часов утра по местному времени в Киргизии проголосовал 91 процент всех избирателей. В итоге 99,99 процента взрослого населения страны обменяли свои голоса на колбасу и пиво, которые продавались в буфетах на избирательных участках. Но даже такой дутый процент не удовлетворил нахичеванское и нагорно-карабахское население. Их «отцы» рапортовали о стопроцентном голосовании за своих кандидатов.
На первой сессии Верховного Совета Белорусской ССР Петр Машеров был избран членом Президиума Верховного Совета республики. Кажется, время подвести итоги. Правда, он это сделал еще раньше, в феврале 1973 года, накануне своего пятидесятипятилетия. Он записал тогда в дневнике:
«Я должен теперь работать только “на пять”. Как это смочь? Какое-то время, наверно, буду работать “на пять”. А если так работать — это значит, работать лучше, чем раньше. Понятно, могу работать еще лет 15-20. Но как один поэт сказал: “Понимаешь, я плохо писать не хочу, а лучше писать, чем раньше, не могу”. Можно назвать полдесятка фамилий на мое место, и один одного лучше. Первое время они будут работать немножко слабее. Им надо помочь».
Вообще, тот год был обильным на юбилейные и трагические даты. Праздновались знаменательные события во многих республиках СССР в связи с круглыми датами. В апреле, например, Машеров принимал участие в юбилейных торжествах в Азербайджанской ССР — шестидесятилетии АССР и Компартии Азербайджана. После «сладкой», «соловьиной» речи первого секретаря ЦК Гейдара Алиева, доселе не знавшей себе подобных несравненных перлов — восхвалений в адрес Брежнева (за это последний щедро его отблагодарил — вскоре перевел на работу в Москву первым заместителем предсовмина), с приветствием, как и другие ораторы, выступил Машеров. Текст его речи в бакинских газетах исказили, в Кремле по этому поводу пошли высказывания-недомолвки. В Минске раздались вопрошающие звонки, поползли слухи, мол: «Что там Ваш наговорил в Баку?».
Печатный текст затребовал Машеров. Прочитав свою речь, огорчился, позвонил в Азербайджанинформ. Вскоре он получил ответ:
«Уважаемый Петр Миронович!
Мне чрезвычайно больно, что при передаче газетам поправок и дополнений к Вашей речи на торжественном заседании в Баку по вине наших товарищей произошла непростительная ошибка. Это тем более обидно, что я, как и очень многие бакинцы, принадлежу к почитателям Вашего ораторского мастерства, всегда с удовольствием слушаю Ваши выступления по телевидению, внимательно читаю все доклады и речи, публикуемые в «Советской Белоруссии».
Нашу ошибку частично удалось компенсировать исправлениями, внесенными в газеты, которые вышли 26 апреля и несколько позже.
Примите самые искренние извинения.
С глубоким уважением Е. Гурвич, директор Азербайджанинформа».
Оставалась неделя до открытия XXII Олимпийских игр, и Машеров после возвращения из Вильнюса решил немного отдохнуть в Беловежской пуще.
Полтора месяца назад он присутствовал на церемонии открытия минского стадиона «Динамо» после его реконструкции, на котором в матче на первенство страны встретились чемпион СССР московский «Спартак» и местные динамовцы. Будучи уже первым секретарем ЦК, он внимательно следил за становлением минской футбольной команды «Динамо». Сам ездил на их тренировки, игры, не пропускал матчей, смотрел иногда встречи команд-дублеров. Лично знал игроков, заботился об их жилищных условиях.
Как-то он высказал упреки руководителю Госкомспорта, который присутствовал при разговоре, что футболисты никак не выбьются в лидеры. Тот оправдывался, ссылаясь на разные трудности. Первый секретарь перебил его и настойчиво спросил: «Нет, вы скажите, когда мы победим?» До победы минского «Динамо» он не дожил несколько лет…
29 августа состоялось торжественное заседание в Алма-Ате, где отмечали 60-летие Казахской ССР и Компартии Казахстана. Но судьба уже не была благосклонна к нему. Выслушав его речь, Брежнев делает… гримасу высочайшего неудовольствия. Затем происходит нечто беспрецедентное — он отворачивается от Машерова с той же гримасой нескрываемого раздражения… Право, необычные кадры алма-атинского репортажа телепрограммы «Время». Возможно, они и подтолкнули многих к мысли, что неслучайно через тридцать пять дней белорусского руководителя не станет. По утверждению Натальи Петровны, дочери Машерова, «после Московской Олимпиады (и, разумеется, алма-атинской встречи с Брежневым. — С. А.) отец стал мрачен, неразговорчив, на все мои расспросы отмалчивался». Надо заметить, что беспрецедентный жест генсека произошел на глазах «влиятельных» членов и кандидатов в члены Политбюро ЦК КПСС, принимавших участие в торжествах: В. Гришина, Д. Кунаева, Г. Романова, В. Щербицкого, М. Горбачева, Г. Алиева, Ш. Рашидова, М. Соломенцева, Э. Шеварднадзе, первых секретарей ЦК Компартий союзных республик, делегаций Москвы, Ленинграда и других.
Понятно, что этот неприятный эпизод оставил в душе Машерова след.
***
Через судьбу Э. Б. Нордмана также можно проследить, как относился Брежнев, другие политические деятели к Машерову.
Не сложились отношения Нордмана с Петровым, председателем КГБ республики. Приближалось двадцатилетие Победы. Начальника управления КГБ Минской области вызвали в Москву, предложили новую ответственную должность. Петров настаивал, нажимал на московское руководство, чтобы он скорее покинул Минск. Тот позвонил Машерову, разоткровенничался.
— Знаю о твоем перемещении, — сказал собеседнику. — Но ты, Эдуард, не торопись с отъездом, обязательно поприсутствуй на празднике 9 Мая. На следующий день жду у себя в кабинете.
Беседа длилась около трех часов. Нордман рассказывал Машерову о своих взглядах на стиль работы руководства КГБ республики, о необходимости менять этот стиль, бережно относиться к кадрам. Негативно сказывалось на работе сотрудников то, что Петров проявлял субъективизм при выдвижениях, ставя на первый план личную преданность, поощряя угодничество и подхалимаж.
Разговор получился, как говорится, по душам, хотя, наверное, ему было не очень приятно слушать о том, что происходило в секретном ведомстве республики. Для Машерова важно было знать истину.
Несмотря на то что Петров стал его родственником (старшая дочь Наташа после развода с первым мужем вышла замуж за сына Петрова. - С. А.), он с уважением относился к Нордману, следя за его карьерой.
В Центральном аппарате КГБ новичка, провинциала из Белоруссии, кое-кто встретил настороженно. Принципиальность, открытость и прямота не нравились не только Петрову, но и в центре. Но председателем КГБ СССР назначили Ю. В. Андропова, которому были нужны люди откровенные, не кривящие душой.
Юрий Владимирович срочно направляет заместителя начальника первой службы Второго главка в Нагорный Карабах. В Степанакерте разъяренная толпа разгромила помещение, где заседал выездной Верховный суд Азербайджана, 11 человек погибло. По тем временам это было ЧП, расследование было на контроле в Политбюро. Нордман получил особые полномочия, лично докладывал Андропову не только о ходе расследования, но и о глубинных процессах, происходящих в Нагорном Карабахе. Доклады были объективными, а предложения смелыми. Андропов был доволен работой подчиненного.
Вскоре его назначили начальником управления КГБ СССР по Ставропольскому краю, присвоили генеральское звание. Через три недели после его приезда к новому месту службы М. Горбачева избрали вторым секретарем крайкома КПСС, а затем и первым. Вместе они проработали почти семь лет.
В очередной раз Нордмана вызвали в Москву. Состоялся обстоятельный разговор у Андропова, который предложил готовиться к переезду в Минск председателем Комитета. О состоявшемся предложении попросили пока никому не рассказывать. Прошло пару месяцев. Тишина… Как будто бы и не было никакого предложения. Председателем КГБ БССР назначили Я. П. Никулкина, близкого человека к окружению Генерального.