– Им кажется, что я совсем спятила, раз живу здесь, – проворчала я. – Они бы предпочли, чтобы я обосновалась в Хартфордшире и нашла достойную работу, взяла ипотеку и завела накопительный счет в банке. Но мне всего двадцать шесть, и мне еще рано «оседать». Они совершенно меня не понимают.

– У тебя хотя бы есть родители, – мрачно ответил он.

Я поняла, какой бестактной я была, и попыталась подбодрить его и найти какие-то плюсы.

– Зато у тебя потрясающая бабушка, – сказала я. – Такую еще поискать.

Затем, по глупости, я решила показать ему, что моя жизнь ничем не лучше, чем его, и добавила:

– Моя бабушка состарилась в пятьдесят пять лет, совсем перестала выходить из дома к шестидесяти и умерла два года спустя.

– Да, бабуля Ви и правда крутая, – признал он. – Но родители – это очень важно.

Мы сменили тему, но меня не покидало ощущение, что он что-то скрывает, некую темную силу, которая кипит внутри него и отчаянно пытается вырваться наружу.

Когда мы возвращаемся в Баллахеи после утреннего сбора мусора, я намереваюсь принять горизонтальное положение и отдохнуть. Поэтому я решаю ненадолго оставить Дейзи с Эйлин. Однако не успеваю я дойти до прихожей, как внезапно из кухни выбегает Эйлин. Она закрывает за собой дверь.

– Миссис Маккриди, мы можем поговорить с вами наедине? – жужжит она мне на ухо.

– А как же Дейзи?

– Она увлечена просмотром «Покемонов», это отвлечет ее ненадолго.

– Очень хорошо. Но тогда мне потребуется чашка чая.

– Конечно. Кто бы сомневался, – бормочет Эйлин себе под нос.

Она снова исчезает за кухонной дверью, а я в это время бреду в уютную гостиную, гадая, что же могло произойти.
 Вскоре Эйлин присоединяется ко мне с чашкой чая в руках.

– Что случилось, Эйлин?

– Вам пришло электронное письмо. Оно от, – она понижает голос, – Роберта Сэддлбоу.

– А, от моего старого друга, сэра Роберта, – громко отвечаю я. Признаюсь, я горжусь этой дружбой.

– И еще одно письмо с острова Медальон. От вашего внука, Патрика…

– Я прекрасно помню имя своего внука, Эйлин, спасибо.

– Я их распечатала для вас. Вот они.

Эйлин протягивает мне два листа бумаги, и я тут же их выхватываю. Я оглядываю полку камина, комод и журнальный столик, но все тщетно. Моих очков нигде не видно. Они постоянно куда-то пропадают, и это чрезвычайно утомляет. Очень хотелось бы, чтобы люди перестали трогать мои вещи.

– Миссис Маккриди, извините. Я не смогла удержаться и прочла их, – признается Эйлин.

Это совершенно нормально, я прекрасно знаю, что она читает каждое письмо, отправленное мне по электронной почте. Просто не может устоять.

– Хотите, я прочитаю их вам вслух? – спрашивает она, очевидно сгорая от нетерпения сделать это.

– Ну, давай.

– Возможно, вам стоит присесть, миссис Маккриди.

Я опускаюсь в кресло королевы Анны, ее слова меня встревожили. Я замечаю, что Эйлин крайне взбудоражена, потому что, когда она забирает обратно письма, ее руки дрожат.

– Тогда я начну с письма сэра Роберта, да?

– Как пожелаешь, Эйлин.

– «Моя дорогая Вероника», – начинает она. От этих слов у меня тут же поднимается настроение. Уже много лет никто не писал мне такое в письмах. Представить себе, я ведь познакомилась с сэром Робертом всего несколько недель назад! – «Надеюсь, вы не будете против, что я прошу вас о таком странном одолжении в письме. Я хотел изложить суть дела письменно, и чтобы информация дошла до вас как можно скорее. Перейду сразу к сути. Во время нашего знакомства на Рождество я упоминал, что вскоре отправлюсь в Австралию и на Фолклендские острова, чтобы снимать там новый сезон документальной передачи о морских птицах».

Эйлин смотрит на меня и широко улыбается.

– Умоляю тебя, Эйлин, сделай одолжение, читай дальше.

Она повинуется.

– «Мы с продюсерами много обсуждали, как сделать программу более интересной для аудитории. Мы решили, что лучшим решением будет снять сериал про пингвинов, потому что это очаровательные птицы. Но, как вам известно, в последние годы я уже снял документальный фильм «Будни пингвинов», и нам очень хотелось бы показать свежий взгляд на этих замечательных птиц».

– Мне показалось, что он собирался перейти к сути, – ворчу я, а затем даю Эйлин знак продолжать.

– «Многие люди чувствуют свою беспомощность, когда речь идет об изменении климата, потому что отдельным индивидам не под силу что-то изменить. Поэтому продюсеры нашей программы решили рассказать о том, что может сделать каждый из нас, чтобы помочь сохранить дикую природу. Я вспомнил о том, как вы ежедневного собираете мусор на побережье. Благодаря блогу Терри про пингвинов вы стали очень популярны – храбрая женщина с невероятной историей, и возможно вы не осознаете этого, но у вас появилась собственная фанатская база в социальных сетях, когда Терри опубликовала ваши фотографии с Пипом. Теперь ваше имя неразрывно связано с пингвинами, их спасением, и вы стали настоящим… Как лучше это сказать? Настоящим амбассадором пингвинов». – Эйлин снова делает паузу. – Амбассадор пингвинов! Подумать только! – заключает она.

Я бросаю на нее укоризненный взгляд, и она продолжает.

– «Во время нашей встречи я также отметил, как невероятно вы умеете изъяснятся с помощью архаических слов и конструкций», – на этом моменте я невольно фыркаю, – «а еще у вас прекрасно поставленная, четкая речь – то, что нужно, чтобы стать прекрасной ведущей. Прошу вас, скажите, если моя просьба неуместна, но я не могу не спросить: не согласитесь ли вы отправиться в полностью оплаченное путешествие в Австралию или на Фолклендские острова, а может сразу в оба места, чтобы поучаствовать в съемках в качестве моей соведущей?».

Голос Эйлин становится все громче и громче, и на последнем параграфе она не сдерживается и переходит на визг.

– О, миссис Маккриди! Миссис Маккриди! Новое путешествие! И не с кем-нибудь, а с самим Робертом Сэддлбоу! Сэром Робертом Сэддбоу! И пингвинами!

Я изо всех сил пытаюсь сохранить самообладание. Но внутри меня просто кипят эмоции.

– Упоминает ли он, когда?

– Да, тут есть все детали. Совсем скоро. Он пишет, что уже в следующем месяце. Что вы будете делать?

– Сама идея такого предприятия кажется мне странной и нелепой, Эйлин.

– Но я думала… – она затихает, заметно расстроившись.

Я делаю глоток чая и аккуратно ставлю чашку обратно на блюдце.

– И правда, чрезвычайно странное и нелепое предложение, – повторяю я суровым тоном. – Поэтому я как следует его обдумаю.

Эйлин радостно хлопает в ладоши.

Я сижу неподвижно, но внутри меня переполняет приятное чувство, которое лучше всего может быть описано словом «восторг». Да, я в восторге. В восторге с головы, с самых кончиков моих седых волос, до ног, моих старых варикозных ног.

Затем я вспоминаю.

– А что насчет другого письма? – интересуюсь я.

Эйлин заметно мрачнеет. Она берет в руки второе письмо, и я вижу, что на листе напечатана всего одна фраза.

– Смотри, Вероника!

Какая наглость – поставить компьютер посреди обеденного стола, но я потакаю этому безобразию и смотрю на экран. Дэйзи выбрала фотографию. На ней красуется причудливое трио – девочка, пингвин Мак и я собственной персоной. Розовый цвет головной повязки Дейзи совершенно не сочетается с красными оттенками моего пальто, сумочки и помады, а также вступает в противоречие с желтыми перьями на голове Мака, вместе мы выглядим совершенно безвкусно. Но композиция снимка неплохая – я располагаюсь по центру, а две фигуры пониже стоят ближе к камере. Мак внимательно смотрит на Дейзи, его клюв направлен к ее лицу. Когда смотришь на фото, первым делом замечаешь торжествующую улыбку девочки.