Сергей ни на кого не смотрел и ничего не говорил. Спекшаяся кровь на лице болтала теперь лучше него. Внезапно он остановился, не дойдя до входа в метро считанных метров.

Витька не сразу понял, в чем дело. Но взгляд Сергея был недалеко впереди. У входа на станцию стояли Лена, Антон и еще какая-то девчонка.

Его глаза встретились с их так, что прошли сквозь мозги. Люди, у которых не было ничего общего, сейчас пронзили свои души невероятным пониманием.

Сергей развернулся и пошел неведомо куда, чтобы не видеть больше лица Лены. Он не чувствовал, что она еще минуту смотрит ему вслед, он вообще не чувствовал.

Витька проводил взглядом неожиданную смену направления и двинулся к знакомым, чтобы быстрее узнать, где его Зоя. За Сергеем он решил не ходить.

Глава 4. В стереотипах найдены и скорбь, и утешенье

– Вот моя девчонка, как выросла-то!

– Дядя Сеня! Здравствуй! – Вика крепко обнялась с заводским амбалом – братом своей матери и давнишним другом взрослых и детей, дядей Арсением, милым душой-человеком с громогласным чувством юмора, который держал в руках не менее громко заявляющий о себе букет цветов.

– Тебя с первого этажа слышно, – в коридор вышла мать в фартуке и цветастом платье. Два близких родственника поздоровались. – Какая прелесть! А где Алла с Валерой?

В приоткрытую дверь в этот момент зашла дружная семья, шаги которой заглушили дядя Сеня с сестрой.

– Здравствуйте, Маргарита Владиславовна! С днем рождения Вас!

Тетя Алла и еще один дядя, на этот раз Валера, и маленький сын Митька, были тоже родственниками, приглашенными на юбилей Виолеттиной мамы, которой сегодня словно молотком в шляпку гвоздя стукнуло сорок. Однако казалось, что внешность и характер Риты находились в давнем ожидании этой авторитетной даты.

Если бы Вика периодически специально не вспоминала о том, кем ей приходятся Валера и Алла, она бы и забыла об этом, называя их, как всегда, просто «дядя» и «тетя». Валера был сыном второй жены Ритиного дяди и, на самом-то деле в родстве с ней ни в каком не находился, но они уже давно дружили и после похорон последнего их связь даже окрепла. Алла была Валериной женой, недавно она родила своего первенца Митьку. В тридцать шесть лет получить-таки долгожданного ребенка – это была нечаянная радость для супругов.

Шумом-гамом, суетой отгремели поздравления, были вручены шуршащие целлофаном цветы и подарки, и все родственники и свойственники уселись за изобилующий праздничный стол. В тостах желали главное здоровья и затем счастья, вспомнили по традиции покойных родителей, Алла еще раз заметила, как Вика выросла и похорошела, а трехлетний Митька ковырял салат и размазывал козявки по скатерти, за что в промежутках между возлияниями с дядей Сеней получал от дяди Валеры по настоянию тети Аллы строгий хрипловатый выговор с обещанием выпроводить из-за стола и надрать попу ремнем.

Пятой части закусок хватило, чтобы набить животы до отвала. Гости и хозяйка разговаривали о своем, о жизни, о детях. Рита рассказывала о работе, Алла жаловалась на простудные заболевания. Вика и Митька давно вышли из-за стола и на правах самых маленьких возились тут же рядом. Виолетта достала невесть откуда свои старые игрушки – медвежонка из ворсистой ткани и потрепанную собачку – и с удовольствием играла с братцем. Ей всегда хотелось быть в семье не одной. Но так как папы не было с ними, попросить братика или сестренку было невозможно.

– А Вике-то уже порядочно годков. Она хоть и не очень развитая девка с виду, но скоро парень вам ко двору придется…

Для Виолетты не было неожиданностью, что на каждом празднике дядя Сеня начинал выдавать ее замуж. Началось это, когда ей стукнуло лет семь, и продолжалось, изменяясь незначительно по формулировке.

– Пусть выучится сначала, до того никакие шуры-муры не нужны, – и однозначному тону мамы Вика давненько не удивлялась. По правде, она и сама думала об учебе и работе намного больше, чем полагалось в ее нежном возрасте.

– Непонятно, действительно, почему она такая худенькая у нас, вроде не в кого, – голосистость тети Аллы оправдывала праздничная атмосфера. – Ты с Танькой не советовалась?

Татьяна была общим знакомым врачом, к ней относилась с большим уважением вся их семья.

– Советовалась, – Рита вздохнула. – Она говорит, что следить надо. И на осмотре врачебном в техникуме долго смотрели и сказали примерно тоже самое. А что делать? Я вот себя сколько помню, так было, на что посмотреть, а Вика… какие уж тут шуры-муры…

– А мордашкой-то ничего! – воскликнул дядя Валера. – Эх, ну вылитая матушка твоя в молодости, Ритка! А давайте выпьем за то, чтобы каждому у нас было по справедливости! Давайте?!

Тост всем понравился.

– А то некоторые убиваются всю жизнь и ничего, а другим все задарма достается! – продолжал Валера. – Вот Сеня – какой мужик, а все без хозяйки в доме!

– Я сам не хуже хозяйки справляюсь, слава Богу, сына воспитал, не жалуюсь. А от бабы в квартире проблем хватает, уж прости меня, Аллочка, и ты, Ритка, прости!.. – медведем отревел дядя Сеня.

– Прости его: язык-то болтается, как будто в молодости, это уж не постарело! – воскликнула Маргарита.

– А ты поддерживаешь: тебе тоже проблем дюже много?! – заметила одобрительную физиономию мужа Алла. – Хорошо: с завтрашнего дня сам все по дому делаешь, а я тише воды у подруг, и нет проблем!..

– Пришло время тоста за наших милых красавиц, я чувствую! – засмеялся Валера.

– А не то нам туго придется! – загоготал Арсений.

Все еще раз чокнулись.

…Праздник закончился, чуть не дойдя до полуночи. Вика залезла в постель, чувствуя неимоверную усталость после помощи по уборке в комнате и мытью посуды. Голова гудела, в животе была тяжесть от несметного количества салатов с майонезом, ни о чем не думалось. В душе повисла горечь.

Стойкий морозец и снег сделали из конца осени настоящую зиму. Вика остановилась во дворике рядом с лавочкой. В пакете у нее были хлеб и молоко.

Ноги подмерзали, но холод, как и недавно перенесенная простуда, сейчас ее мало заботили. В глазах стояли слезы. Как в шуме и собственных умозаключениях люди не замечают кого-то другого, кого-то маленького и не имеющего права голоса? Ее приучили считать нормальными рассуждения о себе, в которых она не участвовала, быть ребенком среди взрослых людей. И вчера снова все коснулись самого личного, как будто без этого вечер бы не удался…

Ей казалось, что в нее до сих пор тыкают пальцем и громко говорят, внутри все сжималось и дрожало. И хотя ей не так уж хотелось замуж, но она думала об этом порой. И больше всего она желала, чтобы кто-то смотрел на нее с теплом, не имея ни укора, ни замечания…

Нынче же отдадим нашими сердцами поддержку Вике и всем женщинам от шестнадцати и до неопределенного возрастного предела, которым мамы, папы и другие родственники и все вокруг, даже не имеющие к ним никакого отношения, напоминают о замужестве и всех вытекающих последствиях, будто бы и понятия не имея, что содержание важнее формы. И мужчинам, несправедливо пострадавшим от того же… И пожелаем им крепкого терпения и непоколебимого знания о том, что же они сами хотят и к чему стремятся. Ведь наши стремления – это порой единственное, что удерживает нас на верном пути.

Глава 5. Во цвете лет прошло очарованье

Серега валялся на кровати в самых грязных своих носках и вперял взгляд в книгу, почесывая засаленную голову. Акт вандализма по отношению к собственному телу совершался не только застоявшимся духом комнаты и обычным отсутствием завтрака до трех часов дня, но и постоянной перекличкой с предками, неустанным звоном телефона, а также твердым намерением не ходить в туалет.

Следы суровой схватки на лице Сергея хоть и напугали родителей, но все же оказались не столь красочными, как могли бы быть.

– Сергей, возьми уже трубку, она двадцать пятый раз звонит! – на этот раз отец не выдержал и ворвался к сыну, как варвар в столицу Римской империи.

– Сами возьмите! Почему это сразу мне, вы решили?! – перекрикивая пронзительное «тррр» телефона, повысил голос Серега.