Бабуля вроде была ничего. Впустив меня, она выключила радиоприемник и показала батарею, которую следует заменить. Хозяйка готова была принять ремонтную бригаду сразу же после обеда. И хотя мне было неловко, спросил – не против ли она будет, если я оставлю в коридоре квартиры ведро с карбидом, чтобы не таскать ношу туда-сюда. Получив согласие, отправился восвояси – а точнее, домой на обед.

Было всего без четверти час, когда я притопал на КНС – мне нужен был Иван Степаныч. Сварщик тут и находился – поддатый, но транспортабельный. Видимо, когда выпивал, закусил и не пошел на обед – просто дремал в теплом вагончике, оборудованном под кабинет начальника.

Я объяснил ему суть задачи. Степаныч ответил без колебаний:

– Ты что, начальник, не догоняешь? Я же тебе говорил, что за серьезную сварку давно не берусь. Могу резать, стыковать кой-какие железяки, но швы на мелких трубах – боже меня упаси…

– Но ты же ведь числишься сварщиком! Зарплату за то получаешь…

– Не знаю, сколько продержусь, но варить не могу. Так бывает.

– Ей бо, как в сказке о потерянном времени: пойдешь налево – просто лес, пойдешь направо – просто лес, а если ты в комхоз залез – перед тобою лес чудес… И что теперь делать?

Иван Степанович вроде бы засовестился.

– Знаешь, сейчас при монтаже радиаторов в квартирах вообще уходят от сварочных работ. Плашкой нарезают сгоны на подводящих трубах, резьбы вкручивают в батарею, между ними муфту – паклю подматывают и никакой сварки не надо. Ты что не в курсе?

– Не встречался пока еще. Кто-то из наших слесарей умеет?

– Да вряд ли. Впрочем, поговори с Гришакой Тевелевым – он во все вникает, а дело-то плевое.

Не колеблясь, отправился в котельную. Там два Тевелевых и Истомин.

– Чем занимаемся, народ?

– Команды ждем?

– Целый день?

– Пока полдня.

Я даже почувствовал укол зависти – вот бы мне такую работу! Но мечта эта, похоже, не осуществима.

– А денек чудесный! Не хотите ли для разнообразия поработать?

Тевелев-старший понял меня неправильно.

– Раньше надо было, начальник. А теперь пока получим инструмент – и на месте ли еще кладовщик: после обеда её чаще всего не найти – да дойдем до УУ ЖКХ, времени на работу не останется.

Женька громко засмеялся. Легкотруженник Истомин звучно высморкался. Гриша барабанил пальцами по столу. Не хотят работать стервецы, подумалось мне.

– Дело такое, – начал я и рассказал о новом задании Замышляевой. – Витаминыч, можешь поменять батарею без сварки?

– Радиаторы есть? – поинтересовался Тевелев-старший.

– Говорят, есть.

– Ну, тогда пойду Бориса поищу – может у него плашки с метчиками найдутся: муфты и резьбы с ним нарежем. Труба какая?

– Ну, какая бывает в квартирах? – полдюймовка, наверное.

– Бывает и на двадцать. Ладно, какую найдем – такую нарежем.

Я промолчал. Мне просто нечего было сказать. Гриша ушел. Позвал бы с собой, я тоже пошел. Хотя, наверное, надо идти выписывать на складе семисекционную батарею. С тяжелой душой отправился в бухгалтерию, с трудом пересиливая гнетущее отвращение к непонятной работе.

Ветер стих, вдали погромыхивало. Горизонт заволокло свинцовыми тучами. Кажется, будет гроза или приличная буря. Выписав в бухгалтерии требование на получение радиатора отопления, присел на скамеечку у закрытого склада, поджидая Любовь Васильевну – куда подевалась?

Было душно, как обычно бывает перед грозой. Потом потянуло прохладой, и ветер усиливался с каждой минутой. Надо бы включить такие мгновения в список несомненных радостей жаркого дня или в каталог вещей, делающих человека счастливым. Но в следующее мгновение заряд пыли, пронесшийся столбом по комхозовскому двору, прогнал меня к моим мужикам.

В котельной не было потолка, а крыша из шифера. Она кратно усиливала небесные громыхания, создавая жуткий эффект. Кроме того, из наследия старой угольной котельной – печной кирпичной трубы – порывы ветра выколупывали элементы кладки и с грохотом обрушивали на шифер, грозя насквозь его пробить.

Мы сидели в операторской, распахнув двери. Когда обрушился первый удар на крышу, я подскочил:

– Что это?

– Кирпичи из старой трубы, – спокойно сказал Истомин.

– Так ведь крышу пробьет!

– Она уже в двух местах течет.

Рискуя получить по темечку кирпичом, прошелся по котельному залу из конца в конец, отмечая в памяти места, где крыша действительно подтекает. Дела-а…

В половине пятого сидел за своим столом. Гроза давно кончилась. Григорий так и не появился – ни с резьбами, ни без них. Любовь Васильевна, кстати, тоже. Очередное свое задание снова бесславно завалил. Было стыдно и тоскливо. Что делать? Ждать, когда выгонят или попроситься в операторы газовой котельной? По разговорам, только Истомин в зиму останется – нужно будет еще троих. Мне не дано счастья быть начальником. Вот такой я никчемный человек.

Одно утешение – бесплодный день таки кончается. Сейчас приду домой, приготовлю ужин и немного посплю. Ночью встану и поработаю в интернете. Вот там-то царит абсолютная ясность – порядок, который никогда не достичь в реальной жизни. Это мой мир. В нем я могу работать без досадных помех. И думать о том, что происходит и что еще может произойти. Там мне не надо размышлять – кто я такой? И о том – прав ли я или нет? И что справедливости в реальном мире не было и не будет…

Внезапно в дверях кабинета появилась бабушка, у которой был в начале дня и обещал заменить засорившуюся батарею отопления. Ведро мое у неё в руках – новенькое, оцинкованное. Только вместо карбида какой-то пепел на самом донышке.

– Вы у меня сегодня были?

– Я, – признаюсь и чувствую себя уголовным преступником.

– Она сильно воняла… я на балкон ведро выставила… а тут гроза… дым пошел… я так сильно перепугалась. А когда дождь закончился… вот все, что осталось. Вы не ругайтесь, пожалуйста – я не нарочно.

– Да ничего-ничего… все нормально. Мы не смогли сегодня собраться – так получилось.

М-да… Отдал Богу душу ацетиленом напрасно купленный карбид.

Вечером дома выпивал, чувствуя себя на грани истерики. Ведь я никогда не любил комхоз – даже во времена Кожевникова посмеивался над его нравами и дисциплиной – черт меня дернул туда забуриться. Не то чтобы работой в нем тяготился – просто не знал, как себя там вести. Когда на оперативках у директора начальники участков обсуждали вопросы, как удобнее всего увольнять работяг, не нарушая закона, не знал даже, куда себя девать – ейбо, как партизан в гестапо. Мне кажется, все так и поглядывали на меня – мол, не нашего поля ягодка этот начальник базы.

Когда работал в Восточной котельной, было дело – ругался с пролетариями; можно сказать, за ножи хватались – но никогда никого не увольнял. Даже мысль такая в голову не приходила. А думалось так – сам виноват: человек не работает лишь потому, что я еще не нашел для него рычаги давления, главный из которых – материальная заинтересованность в результатах труда.

Бессонная ночь, день без отдыха, после ужина алкоголь – все это вкупе меня одолели: завалился пораньше спать, так ничего не решив для себя. В два часа пополуночи сам проснулся, заварил кофе и сел к компьютеру. «Час Пикуля» – настала пора отправляться в виртуальное пространство…

После пробежки пошел на работу. На душе было очень тревожно. Что делать дальше? Что ни поручат – все прахом. И ведь ни спрашивают результатов – будто самим дела нет – зачем поручают? Ну, а мы подождем и все поймем – вот такой был настрой…

Нужно было время, чтобы спокойно обдумать, что отвечать директору на оперативке, если о батарее для бабушки речь зайдет. Присел поразмыслить за своим столом, и поскольку Белова в кабинете не было, закрыл глаза. Так бы и уснул с удовольствием, ничем не беспокоясь…

Все, что происходит со мной в комхозе, похоже на детектив. Все проколы как-то связаны. Где-то есть (должна быть!) отправная точка, которую я либо пропустил, либо не смог разглядеть. Перебрал в уме все события за два минувших дня – ничего конкретного не вырисовывалось. Никогда и нигде не видел еще подобного отношения к работе целого коллектива – от директора до последнего сторожа…