– Обещаю.

– У тебя голос расстроенный.

– Так оно и есть – первый день на работе, впечатлений много… Что узнаю, я тебе сообщу. Спасибо, что позвонила.

– Как там мама?

– Сидит на лавочке.

– Мы завтра подъедем с Вовой рассаду высаживать.

– Ну, тогда до завтра.

Полил грядки. Пожарил картошки, накрошив туда колбасы вареной, позвал маму ужинать. Потом вечеряли у телевизора. Долго лежал в темноте и не мог заснуть. Когда наконец отрубился, было уже несколько заполночь. Снова очнулся в третьем часу. Мне всегда требовалось меньше сна, чем любому другому – так что привык бодрствовать, пока остальные спят. До рассвета «час Пикуля» за компьютером, потом пробежка к лиственницам. К восьми часам пришел на работу.

Меня предупредила секретарша: в 9-00 оперативка в кабинете директора – собираются все начальники участков и главный бухгалтер. До этого времени я все обошел, но в котельной опять никого не нашел – нынче дверь вообще оказалась на замке. Да что же творится, черт возьми! Где мои люди? У Михалыча что ли спросить?

До оперативки просидел за своим аккуратно прибранным столом, но Белов так и не появился. Времени не тратя даром, размышлял над шкурным вопросом – самоокупаемое ли предприятие комхоз или на дотациях трепыхается? Этот вопрос повсеместно сейчас обсуждается, и российское Правительство предпринимает героические усилия по сбагриванию проблем коммунального хозяйства страны с забот казны на плечи налогоплательщиков. Где-то что-то экспериментируется. Но насколько я информирован в Увельском районе никаких мер не принимается. Вот как Шумаков Виктор Григорьевич в свою бытность первым заместителем Главы района объединил все котельные в одно предприятие, так больше подвижек никаких не осуществлялось. Воз, как говорится, и ныне там. Впрочем, нет, кое-что было – увеличили штат «Службы заказчика», переименовав его в Учреждение по Управлению Жилищно-коммунальным Хозяйством (УУ ЖКХ) и выделив ему отдельное здание в офис.

Итак, в 9-00 толпа начальников служб комхоза двинула в кабинет директора на оперативное совещание. Я в их числе.

Директор комхоза – женщина? Я помню Кожевникова Владимира Михайловича на этой должности – вот был руководитель! От Бога, можно сказать. Сам ушел или «умыли» после ухода Шумакова из власти? – сие мне не ведомо. Итак, Замышляева Елена Владимировна…

Только войдя, я сразу почувствовал к ней уважение всех присутствующих начальников служб. И в дальнейшем это впечатление подтвердилось…

Первым вопросом разобрали вопиющее нарушение трудовой дисциплины, допущенное охранником комхоза в минувшее воскресенье – он самовольно ушел со службы, бросив всю базу и свою сторожку на произвол судьбы.

– Увольнять будем? – нахмурила брови Елена Владимировна.

Вопрос проблемный. Дело в том, что парень – ветеран Афгана, награжденный медалью; не бузит, не скандалит ни с кем – ведет себя тихо и прилично; почти не пьет, но, по слухам, ширяется – привычка, вывезенная из Афгана…

– К нему опять шалава эта пришла и увела с собой, – подсказывает кто-то директору обстоятельства инцидента.

Встрепенулся начальник КНС (канализационно-насосная станция) Дмитриев:

– Вот ведь, Елена Владимировна, ситуация какая получается – все её трахают, а он любит. Как говорится, неземные чувства…

Директор вскидывает на меня взор:

– Начальнику базы разобраться и наказать, не увольняя.

Что и охрана в моем подчинении? Ничего себе! Вот это я влип за семь тысяч рублей…

Поговорили еще о каких-то делах. Под завязку совещания директор говорит, обращаясь ко мне:

– Сейчас возьмешь своих людей, соответствующий инструмент – лопаты, носилки – и пойдешь на улицу Кирова, к офису УУ ЖКХ. Им чернозем подвезли – разбросаете его на клумбы. Все ясно?

Все-то – все да не все… Не ясно – кто и где мои люди?

После оперативного совещания пытаю этим вопросом Белова. Он отложил свои дела.

– Пойдем со мной, – говорит.

Пришли в котельную – она оказалась открытой – нашли там одного оператора по фамилии Истомин.

– Где народ? – спрашивает Белов.

– А шут его знает, – пожимает тот плечами.

Идем по базе. В гостях у Натахи находим одного. Белов поморщился и покачал головой:

– Тевелев, ну-ка задницу оторвал и прыжками за нами.

Заходим в мастерскую. На токарном станке Борис Михайлович Родионов что-то вытачивает. Тот самый мужик с высшим педагогическим образованием, которому я, по воле Губанова, передал бразды правления котельной «Восточная». Вот снова пересеклись…

– Что делаем? – спрашивает Белов.

– Да вот, точим…

– Для себя или кто заказал?

– Да какая разница, Михалыч – разве я тебе когда отказывал?

– Закругляйся – пойдешь с ребятами.

– Куда?

– Вот наш новый начальник базы – он тебе все расскажет. Ты ведь числишься за котельной?

– Числюсь-то за котельной, но работаю здесь.

– Хватит артачиться, – хмурится главный инженер. – Сказано «закругляйся», значит выключил станок и на выход.

Все было понятно. Борьба характеров – кто кого?

Мой бывший приемник выключает станок. Наступила тягостная тишина. Борис, не спеша, снимает со шпинделя деталь, кладет её в шкафчик и закрывает дверцу на висячий замочек. Вытирает ветошью руки и хлопает меня по плечу:

– Ну, пошли, коль начальник.

Заглянули еще в боксы и остановились у сторожки охранника на въезде во двор комхоза. Белов поглядел на нас с удивлением:

– Кого еще нету?

– А тот, в котельной? – напоминаю я.

Белов машет рукой:

– У него диабет – тяжелый труд противопоказан.

– А кого надо? – спрашивает Тевелев.

– Всех котельщиков.

– Так это… Мой сын устроился на лето… недавно.

– Где же он? – рычит Белов.

– Сейчас, – Тевелев исчезает в конторе и возвращается с парнем лет двадцати – рыжеволосым и густо усыпанным веснушками.

– Женя, – представляет его отец.

– Ну, вроде бы хватит, – облегченно вздыхает Белов.

– А что делать-то? – спрашивает Родионов.

– Вот ваш начальник базы. Он озадачен. Все вопросы к нему, – главный инженер уходит в контору.

Все взоры ко мне обращаются.

– Идем на склад, получаем шансовый инструмент, – командую я.

Кладовщица Любовь Васильевна по моей просьбе выдает нам носилки и две совковые лопаты.

– Что дальше? – спрашивает Борис Михайлович, ухмыляясь.

– Идем на Кировку к УУЖКХ, там объясню.

Тевелев-старший, которого, кстати, зовут Григорием Вениаминовичем, ко мне подступает:

– Начальник, ты у нас новенький и многого не догоняешь. Давай так – чтобы не было ненужной суеты, ты нам поведай, что надо сделать, а потом придешь и проверишь нашу работу.

Я посмотрел ему в глаза – разумно мужик рассуждает.

– Значит, так… – рассказал подчиненному мне коллективу о поставленной директором задаче.

Борис хмурится, Григорий улыбается:

– Всего-то делов?

Он тут же ловит тронувшийся было со двора «Белорус» с тележкой, закидывает в прицеп шансовый инструмент, сам заскакивает, объяснив трактористу, куда их надо доставить. Зовет остальных:

– Полезайте сюда.

Я подхожу:

– Менты увидят, права отберут у несчастного тракториста. Так нельзя ездить…

Гриша мотнул головой:

– Не увидят. Мы на пол ляжем. Залезай, ребята…

Борис и Евгений лезут к нему.

– А ты, начальник?

Ну, вот еще! Буду я ездить лежа на полу в тракторном прицепе. Надо смотреть на вещи прямо и просто.

– Поезжайте, парни, я позже приду. Тут у меня еще одно дельце.

Я не забыл, что по приказу директора должен разобраться со сбежавшим с поста охранником – ветераном Афгана и жертвой любви. Проводив взглядом попыливший трактор, поднимаюсь по ступенькам в сторожку, похожую на курятник. Почему-то не оставляло чувство, что я что-то проглядел. Что-то важное, что могло помочь понять мою новую службу и её обязанности.

В сторожке охранник присутствовал. Но это не тот, который мне нужен. Василий Иванович Поспелов – бывший заведующий общим отделом Увельского райкома партии, позже директор Увельской «Сельхозхимии»… теперь, видимо, пенсионер, живущий по-соседству с комхозом и потому её охранник. Мне человек этот неприятен – давно и надолго. Откуда взялась неприязнь? Мне кажется, дело не в его послужном списке, а в человеческих качествах – райкомовская привычка смотреть на людей свысока не покинула пенсионера Поспелова. А мне плевать, кем ты был – важно, кто ты сейчас, и дело отнюдь не в чинах, а человеческих качествах…