После завтрака и отправился, тщательно сохраняя безразличие.

В закутке-приемной вчерашняя секретарша говорит:

– Зайдите к директору. Она хочет с вами поговорить.

Захожу, здороваюсь, представляюсь. Со вкусом одетая и располневшая женщина, в прошлом красавица, говорит:

– Мне нужен начальник базы, который в специфике нашей работы разбирается – котельная, прачечная, автобаза, механическая мастерская… короче, база есть база.

– Я работал начальником Восточной котельной, когда мы её забрали у «Челябоблкоммунэнерго». Начинал с нуля, а потом появилось всё – бригады слесарей-ремонтников, электриков, строителей, столярная и авторемонтная мастерские… короче, все кроме прачки.

Директор Увельского комхоза Елена Владимировна Замышляева мне кивает:

– То, что надо. А с прачкой по ходу разберешься.

Подписав заявление мне протягивает:

– Иди, оформляйся…

Оформив меня, секретарша-начальница ОК советует:

– Найди Белова – он тебе все объяснит.

Владимир Михайлович – главный инженер комхоза и мой сосед по Бугру. Мы с ним познакомились через зятя еще в русско-японскую войну или даже немного раньше (шучу). Изредка бывая у него дома, всегда заставал Володю с книгой – он читает их запоем. У самого была собрана приличная библиотека, и перехватывал везде, где только мог, то, что еще не читал. Не берусь судить, насколько беллетристика повышала его интеллект, но кроссворды и сканворды он щелкал не хуже орешков арахиса.

При встрече в новых ипостасях он мне без церемоний – «Толя», я ему – «Владимир Михайлович». Ступая вслед за главный инженером, побывал в токарной мастерской, боксах гаража, в котельной, где никого не застали…

И, наконец, прачечная – вот тут меня ждал первый сюрприз. Ступая по длинным пустым столам, развешивала мокрое постельное белье на просушку красивая девица в короткой юбчонке и ослепительными для мужского взгляда обнаженными бедрами… Она так увлеклась своею работой, что не сразу заметила две пары глаз, с удовольствием взирающих на её прелести.

– Натаха! – улыбнулся Белов. – Твой новый начальник.

Ничуть не смутившись, она поглядела на меня сверху и заключила:

– Годится.

– На что? – пошло язвит Белов.

– Сколько вам лет? – спрашивает Наталья, проигнорировав вопрос и намек главного инженера.

– Пятьдесят два.

– В принципе, еще не старый. Волосы только седые, а на лице морщин мало.

Это правда. Но иногда я чувствую себя глубоким старцем – и сейчас, под её насмешливым взглядом, больше, чем когда-либо.

Потом девушка наклоняется к куче белья на столе и открывает нашим глазам еще более потрясающее зрелище женских достоинств. Мы с Беловым пялимся на неё, как два придурка, у которых не все дома. Так продолжается до тех пор, пока все постиранные полотенца и простыни с наволочками не оказались на проволоке.

Наталья прыгает со стола и идет в машинный зал, где у неё крутится белье с мыльной водой ещё в одном барабане. Белов смотрит ей вслед и морщится – будто пробует на вкус что-то, что ему не нравится.

Мы выходим на широкий двор комхоза.

– И это все мое хозяйство? – спрашиваю.

Главный инженер собирается что-то ответить, но я добавляю:

– Если ты мне подскажешь, за чем смотреть пуще всего, может, тогда лучше справлюсь.

– Смотри, чтобы не пили, – говорит он. – Этого тебе достаточно. А работу свою они сами знают. И особо не лайся: искусан будешь – вон Натахе палец в рот не клади. А если сама будет шуметь, не обращай внимания.

И я о ней думаю – слишком уж хороша прачка молодая… до еще с такими манерами. Трудно будет устоять, вздумай она меня очаровывать. Впрочем, очень даже может быть, что она слегка не в своем уме – девушки с такими прелестями не стирают больничное белье. Сколько же она зарабатывает, если у начальника базы всего семь тысяч рублей оклад? Что-то не так…

Белов приводит меня в свой кабинет – там два стола.

– Занимай. Это твой, – кивает он на один.

Я сажусь и начинаю разбирать содержимое ящиков. Там черте что, но я уже полон энтузиазма. Перебирая весь этот хлам – что-то обратно, а что-то и в урну – поглядываю на главного инженера. До сих пор отношения наши были приятельскими. Но жизнь производственная держится на непредвиденных мелочах и плохо признает кумовство. Возможно, очень скоро дружба наша переменится не в лучшую сторону. Ведь там, где присутствует оклад, дисциплина труда зиждется лишь на оре – и как правило, начальников на подчиненных.

Если Белов будет на меня кричать, сколько стерплю – столько стерплю, а потом уйду. В конце концов, я наемный работник, а не раб. Мое будущее, как и жизнь производственная, зависит от непредвиденных мелочей.

Вторым из моих подчиненных, с кем познакомился в первый день, был сварщик Иван Степанович. Он старше меня и к тому же наделен разумной предусмотрительностью – мне в большинстве случаев приходилось соглашаться с его доводами. Это был добродушный мужик, наивный и доверчивый, с припадками совершенно необъяснимого упрямства. Он уже потерял зрение на производственной почве и потому только резал метал да сваривал простейшие швы – к серьезным операциям не подступал.

Пришел Степаныч в кабинет Белова в восторженном настроении – со мной знакомиться. Выглядел бодрячком, но с запашком перегара. Показалось, он наведался прощупать почву – а не будет ли проставы по поводу вступления в должность? Но вслух не озвучил. Белова пытался подзадорить. Но Владимир Михайлович, видимо, привыкший к его шуткам, угрюмо молчал. Однако на кружку чая сварщик главного инженера таки раскрутил. Видимо, авторитет у народа не дается даром…

От чая Степаныча чуточку развезло. Он стал хвастать своими успехами в пьяных драках:

– Мы на этот счет простоваты.

Не знаю, как насчет мордобоя, но вот собак – цепных, злых-презлых – он действительно не боялся. Они от него шарахались – может быть, испугавшись дурного запаха перегара. В сущности он не был злым или отчаянным человеком – просто порой накатывала на него детская шаловливость.

И этот же самый Иван Степанович поучал меня, как держать дисциплину в трудовом коллективе:

– Каждый подчиненный человек непременно должен бояться начальства. Я, к примеру, тебя. Ты – Белова. Михалыч нашей Шахини-Крокодилицы… Тот, на чьей стороне власть, всегда остается безнаказанным. Вот и вся музыка в комхозе.

Шахиня пойдет, но почему Крокодилица? Елена Владимировна мне показалась очень даже симпатичной женщиной.

Когда Степаныч ушел, главный инженер высказал свое мнение о нем:

– Какой-то несообразный человек. Ты не бойся его, но держись подальше.

Ближе к шести вечера я пришел с работы домой, ощущая легкую, вполне объяснимую усталость. Еще кажется икры немного судорогой сводит, но это и раньше бывало от долгого напряженного состояния нервной системы. Главное – я уже не чувствовал себя одиноким, как это было вчерашним утром. Мне как будто бы полегчало. Во всяком случае, неизвестности больше нет. И мама очень довольна, что её сын стал ходить на работу, как все нормальные люди.

Поужинав, прилег на диван и тут же задремал, вполне отдавая себе отчет, что еще грядки в огороде надо полить. Через час проснулся, будто кто меня в бок толкнул. Встал, умылся, в зеркало на себя глянул. Несмотря на загар, явственно проглядывала усталость. Левый глаз красный – с чего бы? Кажется, лоб стал выше – но не потому что поумнел, а просто начал лысеть. М-да… А Натаха считает меня пригодным – только вот для чего?

Не успел выйти в огород, позвонила сестра – она уже в курсе моих перемен.

– Просто хотела узнать, как все прошло. Тебя приняли?

– Да.

– Начальником в котельную?

– В том числе. Я – начальник базы. Там и гараж, и прачка, и котельная…

– Братик, а тебе не нужен туда оператор газовых котлов?

– Еще не знаю. Еще не видел никого из котельщиков. Стоит открытой, а народа нет. Бардак, одним словом, комхозовский.

– Разберешься и, если нужен будет оператор, возьмешь меня?