– … на основании чего вы считаете, что вообще способны адекватно понять столь необычное сочетание личностей?

– Понимаете, в процессе общения люди используют два вида кодов, цифровые и аналоговые, – мужчина больше не улыбался. Приятная волна возбуждения от общения с «восхищенной» публикой накрыла его с головой. Максимальная вовлеченность рефлекторно делала речь более наукообразной, что заставляло его постоянно останавливаться и исправляться. – Давайте я попробую сказать проще. Когда мы общаемся, то мы с одной стороны передаем абстрактную информацию. Ну, например цифры или буквы, не имеющие ничего общего с тем, на что они похожи. С другой стороны, мы передаем информацию невербально. Скажем, заминка между словами, крик и…, и что-нибудь в том же духе, так же содержат важную, и что самое главное, тоже понятную всем информацию. И то и другое общение имеет как сильные, так и слабые стороны. Но так как это всё-таки языки различного порядка, то мы вынуждены постоянно декодировать, лучше сказать, переводить информацию между ними. Как вы уже догадались, данную проблему снимает мыслеречь. Передавая как информацию, так и эмоции ее сопровождающие, мыслеречь с одной стороны, снимает необходимость такого перевода, а с другой компенсирует недостающие элементы. Если еще проще, то там где О’Геалу не хватает информации, он замещает их эмоциями, и наоборот. Итак, что у нас дальше?

– … насколько с «ним» просто работать?

– Восхитительный вопрос, но я бы предпочел его переформулировать. Насколько «Существо» податливо к сотрудничеству, – Мишель уже не стеснялся своей наукообразной речи, которая была для него естественной. Он ее просто не замечал. Волна вдохновения и общий контроль над слушателями делал слова сложнее, фразы длиннее, а общий темп стремительней. – Смотрите, любую коммуникацию мы способны представить либо как симметричную, либо же, как комплиментарную. Это еще одна аксиома. В первом случае, между общающимися имеется подобие некоторого равенства. Например, вы разговариваете со своим коллегой. Если между вами и есть различия, то они минимальны. Комплиментарное общение интересней. Оно основано на максимальной разнице между вами. Например, на место коллеги мы ставим собственного подчиненного. Тогда у нас уже получаются две позиции, каждая из которых дополняет поведения друг друга, это «высшая» и «низшая» позиции. В нашем случае общение с Ирвингом именно комплиментарное. Поймите правильно, не то что бы мы навязывали ему подчинение. Но, как бы это сказать, он сам понимает, то положение, в котором он находится. И мы это тоже понимает. Поэтому, да, он сам заинтересован в том, чтобы сотрудничать с нами. Добровольно.

Мужчина перевел дыхание. Его лицо горело, возбуждение отдавалось неровным, пульсирующим стуком в висках.

–… когда Вы познакомите нас с Ирвингом О’Геалом?

– Это один из самых часто задаваемых вопросов. Что ж… я могу уверенно заявить, что довольно скоро. Он пока еще не готов к общению. Но если всё получится, то мы обязательно представим его перед вами, – Слова слетали легко, и элегантно складывались в предложения. К этому времени, Мишель уже интуитивно представлял актуальные и интересные ответы.

Достигнув своей кульминации, импульсивное вдохновение испарилось, оставив после себя апатию и усталость. Пора было заканчивать.

– … как сейчас чувствует себя «существо»? … а он рассказывал, что-нибудь про загробную жизнь? … а к какому гендеру он себя причисляет? …

– Друзья, я понимаю, что у вас осталось еще довольно много вопросов. Ответы на некоторые из них, мы пока еще не знаем сами. На другие, полно информации в открытом доступе, повторять ее я не вижу смысла. Я был искренне рад с вами пообщаться.

***

Остаток дня посвящался мелким, незначительным делам. Развлечения, чтение книг, небольшие бытовые заботы, позволяли незаметно скоротать оставшееся свободное время. Засыпая Мишель Отре был горд собой. Сегодняшний день прошел не напрасно. Ощущение того, что он делает полезное, нужно дело и делает его хорошо, успокаивало лучше любой колыбельной. Скоро наступит новый день, уже совсем скоро. А пока можно расслабиться и отдохнуть по-настоящему.

– … нет, серьезно, это правда, интересно. Ладно, мне уже пора, постараюсь найти время вечером, – Ласковый свет теплого солнца, пробирающийся между полосками плотно закрытых жалюзи, всячески способствовал легкому пробуждению. Проснувшись примерно за полчаса до будильника, Мишель долго щурился, купаясь в его лучах. В такие моменты он представлял себе кота, и старался вести себя соответствующе. Многообещающее утро манило новыми свершениями. – Коллеги, искреннее рад всех видеть. Как прошел Ваш выходной?

– Хм, – рассеяно отозвался Янош, – я бы сказал, не так бурно как у тебя.

– Идиот, – подвела итог Марина. Обыденность ее тона настораживала, казалось, что она буднично констатирует всем известный факт.

– Кто иди…– ощущение чего-то хорошо, постепенно сменялось аналогичным ощущением чего-то плохого. – Что тут, вообще, произошло?

– Если совсем коротко, то ты, – чересчур безмятежно пояснил руководитель. – Но мы уже успокоились. Так, я еще раз отлучусь, а вы пока введите его в курс последних, на данный момент, событий.

После того как он отключился, общее эмоциональное напряжение в беседе значительно возросло.

– Есть хорошая новость, – пытаясь разрядить обстановку начал Янош. – Наш уважаемый Ирвинг, оказался весьма способным, и теперь, владеет вербальной речью. Еще конечно не в совершенстве, но уже на достаточно приличном уровне.

– А теперь плохая новость, – тем же обыденным тоном повторила Книшенка. – Ты – идиот.

При других обстоятельствах Мишель Отре бы уже давно вступил с ней в перепалку. Но отсутствие язвительности, да и вообще, какой-либо агрессии мешало свершиться привычному для всех ритуалу. Мужчина бессознательно начинал чувствовать себя виновато.

– Всё-таки что случилось? – спросил он

– Ты зачем, подлец, другим людям обещания раздаешь? – резко набросилась психолог, сознательно обостряя чувство вины. – Мы надеялись на твою сознательность; что ты и рта не откроешь, без предварительного одобрения начальства!

– В сущности, все так и есть, – по-доброму признался лингвист. – После того, как ты торжественно пообещал «скоро» представить наше «существо» общественности, люди как будто взбесились. Эрнст сначала, как бы это помягче сказать, в общем, в буквальном смысле рвал и метал. Потом, правда, успокоился.

– И нам повелел, – добавила Марина, томно закатывая глаза. – А кто мы такие, чтобы с ним спорить?

– Мы толком и совещание провести не смогли, он каждые пятнадцать минут переключается на обсуждения сложившейся ситуации с самыми разными людьми. Медиасфера жаждет видеть Ирвинга.

– Общественность я беру на себя, – вновь подключился к разговору фон Лоренц. – Давай быстренько извиняйся, если этого еще не успел сделать и за работу. Наши планы меняются.

– Извините, – пробурчал ошеломленный Мишель. Больше он ничего не смог из себя выдавить.

– Вот и славно, – подвел итог руководитель проекта. – Расклад у нас следующий: как уже было сказано, люди действительно жаждут видеть О’Геала. Чтобы вы полностью осознали ситуацию, я особенно подчеркну. Самые разные люди, жаждут видеть О’Геала в том числе и те, от которых зависит наше финансирование… Вывод очевиден, нам нужно ускориться и быстрее его выводить. Однако есть одна проблема: мы знаем, что он не готов. Итак, ваши предложения?

– Мы можем воспользоваться прошлыми наработками в плане речи…

– Если позволите, я начну, – надменно перебила лингвиста Книшенка. Несмотря на все особенности ее характера, она позиционировала себя как высококлассный психолог. Роль профессионала затмила остальные эмоции. – Если мне не изменяет память, то мы научили «существо» говорить. – Нарастающая волна эмоций. – Тихо! Я еще не закончила! Теперь, если мы допустим, что все получилось так, как мы задумали. А именно так мы сейчас и допустим, потому что другого варианта у нас все равно нет. То мы получим очень удобные границы мышления, рамки которого, будут ограничивать О’Геала от хаоса действительности. Однако этого недостаточно.