— Наташка… Хочешь, я пойду к нему скажу… Хочешь?

Наташа поправила ей косынку, застегнула пуговицу на пальто и неожиданно спокойно сказала:

— Идем ночевать ко мне.

В дом они вошли тихо, чтобы не потревожить уснувшую тетю Машу. Наташа начала стелить — себе на диване, а Юльке на кровати, но вдруг предложила:

— Давай спать вместе…

И, думая о своем, сказала:

— Помнишь, у Чехова: «В человеке должно быть все прекрасно…»

Юлька на цыпочках пошла по ковровой дорожке к выключателю… Она хотела выключить свет, да так и застыла с протянутой рукой. Из небольшого овального зеркала на стене на нее глядела худенькая девчонка в одной рубашке. У девчонки смуглое, обветренное лицо, блестящие, дерзкие глаза, черные волосы всклокочены, а густые неровные брови упрямо лезут куда-то вверх. Юлька послюнявила кончики пальцев, попыталась выправить их, но они все равно лезли вверх.

«Насчет лица Чехов определенно загнул, — решила Юлька. — Не могут все люди быть красивыми», — и, скорчив рожу, показала себе язык.

Глава третья

1

Утром первой проснулась Юлька.

— Ой, боюсь, Наташка, в цех идти…

— Бойся, бойся, дрожи, это тебе полезно.

— Резцов у меня нет, работать нечем, — ныла Юлька по дороге в депо. — Вчера два последних сломала. Цыганков акт напишет… Как ты думаешь, напишет или нет?

Они вошли в цех. Наташа ободряюще улыбнулась Юльке и свернула в конторку, которая располагалась в углу цеха за стеклянной перегородкой, а Юлька пошла прямо, к своему станку. Еще издали она заметила, что в патроне ее «семерки», поблескивая бронзой, торчит какая-то деталь. «Паровой клапан инжектора! — удивилась она, подойдя ближе. — Кто же это работает на моем станке?»

Впервые за многие месяцы работы в депо ее обожгло ревнивое чувство.

В цехе почти никого не было. Ночная смена уже разошлась, а дневная только начинала собираться. Но вот показалась коренастая фигура Гаврилы Чекмарева. Токарь шел, сгибаясь под тяжестью стальной болванки. Остановился, пригнул плечо — раздался глухой удар. «Из кузницы хапнул заготовку вала. Калымная работа», — обозлилась Юлька и хотела было идти искать мастера, но Чекмарев остановил ее.

— Это клапан мой, — сказал он, по-медвежьи подойдя к «семерке», и хрипловато кашлянул. — Закончу — освобожу твою машину.

— Какое ты имеешь право занимать мой станок?! — возмущенно крикнула Юлька.

У него было осунувшееся лицо, покрасневшие угрюмые глаза. Юлька сообразила, что ночью Чекмарева вызвали в цех для срочной работы. Ее «семерка» хорошо подходила для обточки инжекторных клапанов, и Чекмарев, воспользовавшись этим, стал делать еще и клапаны.

Прищурясь, он смерил Юльку недружелюбным взглядом и нажал кнопку привода. У Юльки от обиды на глазах выступили слезы.

— Это что же творится? — звенящим голосом произнесла она, распахнув дверь цеховой конторки. — Одного станка ему мало, мой занял!.. Клапан точит, а мне болты и шпильки всю мою жизнь?!

Цыганков, сидевший над нарядами, даже не взглянул на Юльку.

— По Сеньке и шапка, — буркнул он.

— Можно повежливей, Сергей Иванович, — предостерегающе заметила Наташа.

Мастер поднял голову.

— А ты знай свое — нормируй, а в чужие дела не лезь!.. Я разрешил занять станок. На таких, как Чекмарев, все депо держится. А эта… — Цыганков презрительно покосился на Юльку, — резцы ломает, за станком не смотрит… Истерики закатывает. Болты и шпильки! «Колючка» кольнула! Ах-ах!.. А то что паровозы на срочном ремонте стоят, ей наплевать, ушла, и все. Не допускаю тебя к работе, — решительно заявил он Юльке, — иди к начальнику депо, жалуйся!

Цыганков отвернулся и достал портсигар.

Оставалось одно — искать Быстрова. Юлька обошла кузницу, промывочный цех. Она увидела начальника в подъемочном. Сухощавый, в серой спецовке, он ходил вдоль стоявшего на путях паровоза и молотком на длинной рукоятке простукивал его экипажную часть.

— Товарищ Быстров, — начала Юлька, стараясь перекричать грохот, но в этот момент к начальнику депо подошел Бондаренко, бригадир подъемочного цеха. Она подождала, пока тот уйдет, но тут Быстрова позвали к станку, где обтачивались бандажи колесных пар. Когда он освободился, Юлька, вцепившись в его рукав, успела сказать, что она Гранина, токарь, и ее послал мастер Цыганков. Но Быстрова срочно позвали к телефону. Вернулся он с главным инженером. Озабоченно посматривая вверх, на мостовой кран, они пошли вместе вдоль цеха.

Юлька уже потеряла надежду поговорить с ним, как вдруг он сам подошел к ней.

— Слушаю вас, — сказал Быстров, посмотрев на Юльку из-под густых темных бровей. — Зачем вас послал ко мне мастер Цыганков?..

Юлька удивилась. Ведь Быстров совсем не слушал ее, а в цехе стоял такой грохот, что Юлькин голос терялся в нем. И все-таки он расслышал и запомнил.

— Вчера после обеда… я ушла, — уже совсем тихо сказала Юлька.

— Я не совсем понимаю вас, — сказал Быстров, но тут его опять отвлекли: появился Бондаренко, и не один, а с Андреем Малаховым. У Бондаренко в руках была втулка из ЦАМа, и он что-то горячо принялся объяснять Быстрову, поглядывая на Андрея.

— Вот что, — посоветовал Юльке начальник депо, — идите ко мне в кабинет, я сейчас туда приду. Идите, идите, — требовательно повторил он.

Быстров явился не один. Вместе с ним, приглаживая пятерней жесткие волосы, вошел Цыганков.

Предложив Юльке сесть, Быстров выслушал до конца ее путаный рассказ.

— А за что тебя в «Горячую промывку»? — неожиданно спросил он.

— Да ни за что, — ответила Юлька, но тут вмешался Цыганков.

— Правильно поместили. А вы спросите ее, Николай Иванович, сколько она резцов ломает. Если, согласно вашему последнему приказу, высчитывать — ей получать было бы нечего!

— А ты поучи ее затачивать резцы, обращаться с ними…

— Кто ж этому учит, — искренне удивился мастер. — Смекалку надо иметь!

Начальник депо закурил и задумчиво посмотрел на Юльку:

— На техминимуме бываешь?

— Я в вечерней школе учусь — не успеваю.

Быстров помолчал, стряхивая с папиросы пепел. Потом сказал, чтобы она отправлялась в цех.

От начальника депо мастер вернулся злой.

— Эй, Гранина! — крикнул он. — Иди бери резцы.

— Мне не дадут их, пока вы акт о старых не подпишете…

— Подписал. Иди бери.

Юлька сходила за резцами и принялась было работать, как к ней снова подошел Цыганков.

— Вот ты жаловалась там… Болты да шпильки тебе дают. — И вдруг, прищурившись, он спросил: — Паровой питательный клапан инжектора берешься выточить?

Юлька растерялась.

— Чертеж у тебя на станке, по нему Чекмарев работал. Бери заготовку. Валяй, точи.

Цыганков говорил спокойно, но Юлька понимала, что это значит. С виду простой, инжекторный клапан требовал особого внимания. И самое трудное — выдержать угол конусного поля.

Цыганков стоял, привалившись боком к станине «семерки», ждал. Длинный, с расстегнутым воротом рубашки под форменным промасленным кителем, он показался ей в эту минуту особенно неприятным.

— Хорошо, я попытаюсь, — неуверенно сказала Юлька.

Она вставила бронзовую болванку в патрон. Из-под резца рассыпным золотом посыпалась стружка. Бронзовые кусочки кололи руки, путались в волосах, но Юлька не замечала ничего. Под лучами утреннего солнца засиял обточенный ею бронзовый поясок. Теперь надо было сделать, выточку, уменьшить с другого конца диаметр. Чистовым резцом довести все до нужных размеров. И только тогда уже браться за конус.

Время летело. Юлька отводила резец, включала и выключала скорости. Она сумела отсчитать положенное число градусов на поворотном лимбе, но резца, пригодного для отточки конуса, у нее не было, их обычно делали из простых резцов, по-иному затачивая грани.

Обратиться бы к кому-нибудь из ребят, но Цыганков мог вернуться, и Юлька решила сама заправить резец.