Устинова он нашел в самой голове отряда.
— Надо идти быстрее, — сказал Гай, — чтобы к обеду быть в Кармалинском. Пусть весь эскадрон Тоникса идет в Кармалинское и дальше километра на три, посмотрит, где белые.
— Ладно, я скажу Тониксу.
— После обеда соберемся на совещание. Будем организовывать регулярные части. Я на тебя все-таки рассчитываю, Устинов. Подумай еще раз над тем, о чем мы с тобой говорили.
Устинов молча кивнул головой.
Гай поехал навстречу движению колонны, мимо десятков глаз, внимательно глядящих на командира. Гай старался выглядеть спокойно и уверенно. Настроение командира быстро передается бойцам, это он уже давно приметил. Пусть самого томит неизвестность, пусть висит над душой ожидание внезапного удара — выглядеть он обязан спокойным и уверенным.
С подвод соскочили два ездовых, подбежали к Гаю.
— Когда отпустите домой, товарищ командир?
Этих ездовых с лошадьми брали еще в Суровке, обещали в Воецком отпустить. Но когда стали обходить дворы в Воецком, выяснилось, что лошадей почти нет. Отговаривались тем, что послали лошадей то за сеном, то за зерном, но крестьяне из комбеда сказали, что богатеи, прослышав о временной реквизиции лошадей, угнали их в лес. Пришлось задержать тех, что брали в Суровке. Что сказать этим двум мужикам, с надеждой глядящим на него?
— Придем в Кармалинское, возьмем новых лошадей, тогда и отпустим. А если не наберем — придется дальше идти. Вы на Красную Армию работаете. Чем скорее разобьем белых, тем вам легче будет, понятно?
— Да оно понятно, но далеко от дома уже ушли. И бросили хозяйство посеред уборки...
— Не одни вы бросили — вон сколько нас идет. Что делать — нам не дают буржуи жить мирно... Пусть пока бабы потрудятся за нас.
— Так-то оно так, но домой вертаться надобно...
— Потерпите до Кармалинского, там решится, — твердо бросил Гай и пришпорил коня.
На возвышенности остановился, огляделся. Голова колонны скрылась в лощине, остальная часть была на виду, длинно змеилась почти к горизонту. Далеко в стороне маячили боковые дозоры, дальше было чистое поле с далекими зубцами леса за хвостом колонны.
От колонны отделился высокий мужчина в военной форме с маузером на боку. Это был Жданкин, командир Симбирского коммунистического отряда.
— Был от тебя Иванов, — заговорил он еще за несколько шагов, — сказал про совещание в Кармалинском. Что, нету там белых?
— Скоро узнаем. Тоникс пошел туда с эскадроном.
— АО чем будем говорить в Кармалинском?
— О чем уже говорили: надо создавать регулярные части вместо партизанских отрядов.
— Назови хоть горшком... Лишь бы воевали хорошо.
— А ты считаешь, что мы хорошо воюем?
— Что можем — делаем, — уверенно сказал Жданкин.
— Что можем... Мало мы пока можем! Если бы не так, не бегали бы теперь, как зайцы, а наступали на Самару. Вместо этого Симбирск и Сенгилей сдали.
— Сила у них большая.
— Не силы — порядка у них больше. Отрядными наскоками белых не одолеешь, тут нужен сильный кулак.
А мы до сих пор растопыренной пятерней в них тычем. Не отряды сейчас нужны — полки и дивизии с крепкой организацией и дисциплиной.
— В полках те же бойцы будут воевать, что в отрядах воюют.
— Те, да не те — порядки другие будут. Помнишь, под Новодевичьим твои заартачились — не одолеем, мол, беляков сами, нужна подмога. Два часа разговоры разговаривали. А потом ударили — и куда белые делись. Ну а если бы белые не ждали два часа, а трахнули по нас, пока мы митинговали, что было бы? А было бы то, что мы бы драпанули, потому что время упустили. И таких случаев в каждом отряде полно.
— Это есть — иной раз много разговариваем.
— Армия не базар, тут говорить должны только командиры.
— Ну это ты загнул — одни командиры! Теперь армия не та, что при царе была, бойцы голос должны иметь.
— В том, что касается военных действий, разговоров не должно быть. Тут слово командира — закон! И воевать мы будем плохо до той поры, пока это твердо не поймем.
— По-моему, главное — сознательность, чтоб бойцы знали, за что воюют. И хуже то, что у нас комиссаров и агитаторов не хватает. Вот соединимся со своими, надо просить у начальства, чтоб прислали знающих партийцев. Они боеспособность быстрее поднимут, чем мы.
— Да кто против этого спорит — сознательность нужна. Комиссары нам вот как нужны, — Гай провел ребром ладони по горлу. — Но одной сознательностью тут не обойдешься.
— Да я не спорю, — вяло сказал Жданкин. — Пусть командиров назначают сверху, я только против того, чтобы уничтожали отряды. Сейчас люди друг друга знают, из одного города все, воюют поэтому дружней. А смешай их с чужаками — хуже будет.
— Не должно быть хуже! Все мы воюем за революцию, тут чужаков нет.
— Бойцы привыкли друг к другу, доверяют каждому, а ты про свою организацию заладил.
— Да куда они денутся, твои бойцы, в том же одном полку и будут воевать. Был отряд, станет батальон.
— Не знаю, не знаю... То в одной гуще все живут, а то по разным ротам да взводам. Одно дело — артельно, другое — каждый сам по себе.
— Солдат не сам по себе воюет, а вместе с другими. Тут люди разные есть. Одни с охотой в бой идут, другие от боя рады отмотаться.
— У нас в отряде все добровольцы, никто их воевать не заставлял.
— Ты вперед смотри, а не назад, — с силой сказал Гай. — На одних добровольцах далеко не уедешь. Теперь мобилизация дает главные силы. Вот выйдем из окружения, будем пополняться бойцами по мобилизации. А это тебе не добровольцы, их надо научить воевать, тут дисциплина, ответственность нужна.
— Вот из них и нужно новые части делать. А наши отряды пусть так и воюют, как раньше.
— Один порядок для всех должен быть!
— Я тебе свое мнение сказал, — упрямо проговорил Жданкин.
— Советую тебе подумать до совещания.
Жданкин промолчал. Гай вскочил в седло и поехал дальше. Он был недоволен собой — старался, а не сумел переубедить Жданкина. А это авторитетный командир, к его голосу прислушиваются. Почему упрямится Жданкин? Какие еще ему нужны доводы? Почему Павловский, с которым Гай говорил о мобилизации еще в Сингелее, сразу поддержал его? В чем тут дело? Наверное, в том, что у Павловского под началом несколько мелких отрядов, и он уже убедился, как ими трудно управлять. А может, потому, что Павловский в царской армии был, как и он, Гай, офицером, а Жданкин унтер-офицером? Будь бы он, Гай, в старой армии солдатом, наверное, как и Жданкин, считал бы рядового заглавной фигурой. Дело еще и в том, у кого какой военный опыт. Устинов, кстати, тоже был солдатом, потом унтер-офицером. Вот и ему трудно отказаться от выборности. Сейчас каждый день на вес золота. Нужно срочно создавать регулярные части со штабами и службами, только в этом случае можно остановить, а затем и победить белых. Для него это ясно как дважды два, но как убедить остальных командиров? Кто его поддержит? Павловский, Воробьев, Лившиц со своей комиссией, пожалуй, Петухов — он по одному отряду Прохорова понял, что нужна военная организация и дисциплина. Вот и все союзники, остальные — против или колеблются. Как их уговорить? Объявить новый порядок приказом? А если бойцы встанут против — какой толк в таком приказании, которое повиснет в воздухе, как проткнутый надувной шарик. Ведь дело не в одних командирах — отряды, все бойцы стоят за выборность, за то, чтобы воевать, как воевали. Им не прикажешь...
Так или иначе, нужно добиваться реорганизации. На совещании помогут Лившиц, Павловский, члены следственной комиссии. Не получится в этот раз, получится в следующий, должно получиться, иначе поражение. А революция сейчас зависит от победы на Восточном фронте. Здесь решается ее судьба — быть царству свободы и справедливости или снова подпасть под пяту капитала. Победа должна быть добыта любой ценой, даже ценой нашей жизни.
Гай хотел еще раз поговорить с Анфимовым и Андроновым, но от Устинова пришло донесение, что Тоникс побывал в Кармалинском, белых там сейчас нет, но накануне побывал какой-то отряд, который ушел в сторону Кутеповки. Гай помрачнел: несомненно, это был один из отрядов Каппеля, действующих в этом районе. Кутеповка находится рядом с Майной — это соседние станции на железной дороге Инза — Симбирск. Вероятнее всего, белые двинутся в сторону Инзы и завтра будут в Майне. Что делать, куда двигаться из Кармалинского? Судя по всему, возле Майны и далее по линии к Инзе белых сейчас нет. Для того чтобы спокойно отходить вдоль железной дороги на Инзу, нужно дать отпор отряду Каппеля, тогда он не станет их преследовать. Стало быть, нужно идти прежним курсом на Майну, выбить оттуда белых и на следующий день идти к Инзе, оставив до полудня надежный заслон в Майне.
