– Ты жива, – шепчет Остин, когда я останавливаюсь напротив, – Амели…

Он дергается, словно хочет меня обнять, но за локоть его тянет Морисса и кашляет, привлекая к себе внимание. Остин замирает и бледнеет ещё сильнее.

Почему он не вырывается?

– Что происходит? – спрашиваю я.

– Мы женаты! – молниеносно отвечает Морисса, а глаза её лихорадочно бегают от меня к Остину и обратно.

Что?

Кажется, я ослышалась. Все звуки уходят на второй план, потому что не могу осознать два слова, которые она сказала. Женаты…? Она и Остин (мой парень!)?!

Я замечаю лица Эммы и Калеба, которые смотрят на меня с утешением. Остин же молчит.

Мой взгляд цепляется за кольцо у него на пальце, а потом смотрю на худенькую ручку Мориссы, где вижу ещё одно кольцо.

Не могу в это поверить. Должно быть, это какая-то глупая шутка. Они разыгрывают меня? Судя по напряженным лицам всех, нет. Женаты?! Они?! Да как такое возможно?! Когда только успели?! Меня не было семнадцать дней! Что происходит?!

– Женаты? – переспрашиваю я и при этом не узнаю собственный голос.

Морисса кивает.

Это сон. Просто дурной сон. Наверное, я ещё лежу в лазарете и просто сплю. Я незаметно ущипнула себя, однако не проснулась. Ну, же! Это не может быть правдой! Почему Остин не опровергает её слова, почему молчит?! Этому должно быть логичное объяснение. Может быть, Морисса опять его чем-то опоила и… И что? Затащила под венец? Бред.

– Не понимаю, – шепчу я, – Остин, что происходит?

Парень молчит, а меня начинает трясти. Тишина всё затягивается, и это выводит меня из себя сильнее с каждой секундой.

– Амели, сколько прошло с тех пор, как ты и Лерфер исчезли? – аккуратно задаёт вопрос Эмма.

– Семнадцать дней, – отвечаю я на автомате, чем вызываю хмурые взгляды. Даже Морисса прищуривает глаза.

– Семнадцать дней?

– Да, Эмма, чуть больше половины месяца.

Вновь повисает тишина.

– Может быть, вы объясните, что здесь происходит? Какого хрена, Остин, ты стоишь рядом с ней? – кивком головы указала на девушку. – Почему она говорит, что вы женаты? Почему у вас кольца на пальцах?

– Мы…

– Я хочу услышать своего парня! – рявкаю я, когда Морисса подает голос.

– Он не твой! – похоже, девушка тоже потеряла терпение. – Уже нет! Ты опоздала, Вудс, смирись. Мы женаты!

– Когда только успели?! Остин, это правда?!

– Да, – одно слово, которое протыкает моё сердце насквозь.

Смотрю ему в глаза и пытаюсь понять, почему он предал меня? За что? Как можно обручиться и жениться за полмесяца? Зачем Остин это сделал…?

– Ты отказался от меня, – шепчу я и делаю шаг назад.

– Нет, Амели…

Остин тянется ко мне рукой, но опускает её в последний момент.

Я же взрываюсь.

– Нет?! Тогда я не понимаю, как так получилось, Остин! Почему ты с ней?! Ты предал меня! Отказался! Бросил! Как можно было за полмесяца жениться?!

– Тебя не было полтора года, – говорит он, – я думал, что ты… умерла.

– Что?

Мне показалось, что я опять ослышалась.

– Это правда, Амели, – говорит Калеб, – с момента, как ты и Лерфер пропали прошло полтора года.

В ушах зашумело, и только сейчас я обратила внимание на те вещи, которые не замечала до этого. Мантия ребят – она теперь не синяя, как было до этого, а чёрная. Черную носят только те, кто учится на пятом курсе. Волосы Эммы отросли, если раньше они ей едва доставали до плеч, то теперь стали чуть ниже груди.

Академия восстановлена, я видела новые лица учащихся, кольца Эммы и Тода, кольца Мориссы и Остина…

Ребята стали что-то говорить, но не могу разобрать.

Полтора года? Серьезно? Как такое возможно? Я думала, что ошиблась на день или два, но не на столько времени… Для них меня не было полтора года. О, Святые…

Дверь в кабинет ректора вновь открылась, и оттуда вышел Айзек.

Я моментально пересеклась с ним взглядом.

Внешне парень совсем не изменился. Таким я его и помнила, когда исчезла. Он единственный, кто не удивился мне, словно мы виделись только вчера.

Айзек внимательно осмотрел моё лицо, а потом кивнул.

Я выдала ответный кивок, все ещё чувствуя себя паршиво.

Айзек перевел взгляд на моих друзей, а из кабинета ректора следом вышел незнакомый мне мужчина, которому около тридцати пяти лет.

– Мисс Вудс? – удивился он. – Не думал, что вы так скоро очнетесь. Что ж… проходите.

– А вы кто? – не слишком вежливо поинтересовалась я, пряча за спину свои трясущиеся руки.

– Ректор Грэм.

Ректор?!

– Нам нужно о многом поговорить, поэтому пройдемте.

Я запоздало кивнула и обошла Айзека, не смотря ни на кого из них.

В академии теперь новый ректор. Неужели, и правда прошло полтора года?

Помимо меня в кабинет зашли Эмма, Калеб, Остин и Айзек. Мориссы нет.

Я села на знакомый диван и поняла, что обстановка здесь отличается от прежней. Да, мебель та же, но всё лежит совершенно по-другому. Видно, что у этого кабинета теперь новый хозяин.

Айзек и Остин остались стоять, при этом разойдясь в разные стороны.

Эмма опускается рядом и берет мою руку в свою, крепко сжимая, а Калеб просто садится по левую сторону от меня.

По спине моей бегут мурашки, я пытаюсь сделать глубокий вдох, но на мою грудь словно давит тяжелый груз, и у меня ничего не выходит. В висках стучит кровь, я чувствую себя все хуже, но отказываюсь сдаться на милость тому, что обещает стать полномасштабной панической атакой. Сжимаю пальцы Эммы так крепко, что подруга ахает и спешно разжимаю их.

Новый ректор садится за стол и сплетает пальцы рук в замок, при этом внимательно смотря на меня.

– Признаться честно, даже не знаю с чего и начать, мисс Вудс, – говорит мужчина, – давайте начнём с самого простого. Что случилось в тот день, когда Лерфер напал на академию?

Паника сменяется растерянностью, и я пытаюсь собраться, чтобы ответить и узнать ответы на свои будущие вопросы.

– Я применила заклинание маргуса, – судя по взгляду нового ректора, он знает о нем, – потому что Лерфера нельзя было убить в нашем мире. У меня получилось создать портал, и мы переместились с ним на другую планету.

– На другую планету, – повторил мистер Грэм эхом.

– Да, – не узнаю собственный голос, – Лерфер умер там, а я… я выжила.

– Что это была за планета? Можете её описать?

– Везде был песок, горы, там было два солнца. Никаких животных или насекомых, вообще никого. Кажется, я была единственной живой там. Воздух был плотнее, чем у нас на планете, однако дышать я могла, хотя это и не требовалось моему организму.

– Как вы выжили? – задал очередной вопрос он.

– Не знаю, – ответила я, – когда я переместилась туда, то перестала ощущать боль. Рана словно затянулась, но это было не так. Все ощущения резко пропали – боли не было, как и чувства голода, жажды, физических потребностей, ничего этого не было.

– Сколько по вашему мнению, Амелия, вы провели там?

Мои нервные окончания приходят в боевую готовность, каждый волосок на теле встает дыбом.

Я кидаю взгляд на Эмму, и девушка ободряюще кивает мне, чуть крепче сжимая руку.

– Семнадцать дней, – на последнем слове мой голос обрывается, но я нахожу в себе силы, чтобы продолжить, – там дни также сменялись ночами, поэтому я и считала.

– Какое сейчас число и месяц?

У меня падает сердце, сжимается горло, и я с трудом выдавливаю из себя:

– Седьмое января.

В кабинете воцаряется молчание и тишина, которая давит на меня со всех сторон.

Пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет правдой, и сейчас правда январь.

Ректор Грэм откидывается на спинку стула, продолжая смотреть на меня. Прежде, чем заговорить он тяжело вздыхает.

– Амелия, возможно, тебе покажется это странным, но прошло больше времени, чем ты думаешь.

– Сколько? – глухо спрашиваю я.

– Один год, семь месяцев и три дня.