Агент Донахью восторгов стажёра не разделял.

– Странно слышать такое от человека, убеждённого в разумности имаго, – ответил он. – Если они произвели показательную казнь Теслы, когда тот создал свой излучатель, ты хоть представляешь, на что они пойдут, если мы начнём широкомасштабное наступление?

– Оставят нас в покое, – недолго раздумывал Бретт. – Лично я ставлю на такой вариант. А что? У них появится надёжный стимул.

– Ага, конечно, как бы не так! Разве ты перестанешь кушать мясо, если корова тебя боднёт? Нет, друг мой, ты захочешь убить именно эту корову, причём убить лично. Если тебя укусит койот, ты захочешь отстрелять всех койотов в округе. Ты за массовое выступление против имаго? А что если те тоже устроят нам что-нибудь массовое? Например, целиком «зачистят» Техас или Калифорнию – показательно, как Теслу, не для еды, а для устрашения. Они-то от этого ничего не потеряют, у них по-любому останется вдоволь еды, а каково будет правительству и общественности, если в половине штатов на улицах ляжет сто миллионов трупов? Думаешь, после такого ещё останется какой-то отдел «Лямбда»? Думаешь, нам позволят и дальше что-то предпринимать? Увы, друг мой, это будет конец всем нам.

Бретт попытался что-то сказать, но Руфус Донахью его остановил:

– Подожди, я ещё не закончил. Я обрисовал только один возможный сценарий, а ведь есть и другие. Представь, если я прав и наш выход из первобытного состояния произошёл по прихоти имаго. Раз они так легко и изящно сумели переформатировать наше общество и пустить по пути построения техногенной цивилизации, то кто им помешает столь же легко и изящно переформатировать нас обратно и вернуть в первобытную дикость, где определённо точно не будет современной физики, электричества, учёных, машин и излучателей? Будут снова каменные топоры. С этими топорами мы, завернувшись в шкуры, будем ходить по старым асфальтовым дорогам и недоумённо таращиться на ржавые автомобили и развалины домов, будем теребить в руках обрывки джинсов и полиэтиленовых пакетов, трясти бесполезные бытовые приборы, не зная и не понимая, что это всё такое, откуда взялось и для чего предназначалось. На свете нет больше саблезубых тигров и некому внушать нам тот же ужас, что нашим пещерным предкам, однако это вот обилие непонятных штуковин вокруг нас вполне способно заместить собою саблезубых тигров и внушить нам не меньший ужас. Мы будем знать, что независимо от нас здесь что-то происходило, что-то глобальное, непостижимое и оттого ужасающее. И мы тоже будем сидеть в землянках и шалашах и трястись от страха, как бы это непостижимое нас ненароком не затронуло и не погубило.

Пока что имаго убивают нас в умеренных количествах. Мы сами убиваем намного больше себе подобных в войнах, криминальных разборках и ДТП. Число жертв исчисляется миллионами. Если же имаго предпримут масштабную атаку или того хуже, ввергнут нас обратно в каменный век, количество жертв будет исчисляться уже миллиардами.

У Бретта перед глазами снова возник образ Терри Уильямса и это его разозлило.

– Значит не надо ничего делать? Давайте сидеть сложа руки? Главное сохранить статус-кво?

– Ну и вспыльчив же ты, друг мой, – покачал головой Руфус Донахью. – Ничего подобного я в виду не имел. На нас возложена огромная ответственность и мы не имеем права действовать поспешно и необдуманно. Прежде, чем внедрять новые стратегии, нужно сперва полностью исчерпать старые, а об этом ещё говорить рано. Новизна допустима в умеренных количествах, никто не запрещает тебе что-то пробовать, аккуратно и осторожно, по чуть-чуть, просто чтобы взглянуть, как это будет работать и будет ли вообще. Главное не переусердствовать и не переборщить, не вызвать необратимых последствий. Новизна хороша не в ущерб проверенному. Я думал, ты, как бывший «морской котик», это понимаешь.

Действительно, Бретт легко выходил из себя, но вообще-то такое состояние было ему несвойственно. Когда он всё-таки срывался, это длилось недолго, он быстро брал себя в руки, потому что спецназовцев без самообладания не бывает. Вот и на этот раз он мысленно сосчитал до сорока и успокоился.

– Да понимаю я, – виновато сказал он. – Просто иногда то, что мы делаем, кажется мне чем-то мелким, незначительным и неадекватным реальному масштабу угрозы. Типа как стрелять по танку из рогатки.

– На самом деле мы постоянно опасаемся того, что даже такие, как ты выражаешься, мелкие и незначительные действия могут вызвать непредсказуемую ответную реакцию имаго. Фактически все мы ходим по лезвию. – В голосе Руфуса Донахью зазвучали тревожные нотки. – Течение времени у нас с имаго не обязательно должно быть синхронно. Доказать это пока нереально, но и опровергнуть тоже. А если так, то их медлительность в плане ответного хода может быть мнимой. Она нам только кажется. Они вовсю готовятся, а мы не замечаем из-за разницы во времени. Ну и ещё из-за того, что мир имаго в принципе нам недоступен… Стало быть ответные действия имаго могут грянуть в любой миг, вот хоть сейчас…

Оказалось, Донахью как в воду глядел. Только в тот момент ничего не произошло. Свой ответный ход имаго сделали спустя несколько дней. Полевые агенты проезжали какой-то мелкий городишко в Огайо, настолько мелкий, что в нём не оказалось ни одной закусочной, работавшей в ночные часы. С наступлением темноты городишко погружался в сон.

Агенты проехали его и двинулись дальше на средней скорости, мимо живописных городских окраин – живописных днём, а в этот поздний час мрачных и довольно зловещих.

Бретту стало вдруг интересно узнать что-нибудь о деятельности отделов, занимавшихся другими феноменами.

– Многое, друг мой, что мы привыкли воспринимать определённым образом с самого детства, в действительности выглядит совсем иначе, – в своей обычной неторопливой манере заговорил Руфус Донахью. – Ты и сам с этим столкнулся. Когда в детстве ты боялся страшных ночных монстров, что могут вылезти из шкафа или из-под кровати, ты ведь не представлял их в своём воображении похожими на имаго? Точно так же и с другими паранормальными и сверхъестественными феноменами. Кинематограф, литература, комиксы, детские страшилки и бабушкины сказки приучают нас к определённым образам инопланетян, фей, снежного человека, призраков, ведьм, бессмертных сверхлюдей и так далее. А на самом деле все они совсем не такие. Отдел «Альфа» занимается инопланетянами, но это отнюдь не киношные серые пришельцы с большими глазами, которые похищают людей, чтобы вживить им в задницу анальный зонд. Отдел «Тэта» занимается бессмертными сверхлюдьми, но это отнюдь не комиксовые супергерои a-la Росомаха или Капитан Америка. Отдел «Гамма» занимается призраками, но это вовсе не духи самоубившихся девиц или почивших лордов в заброшенных родовых замках. Отдел «Кси» занимается ведьмами, только это вовсе не горбатые и крючконосые старухи с бородавками, верхом на помеле. Отдел «Эпсилон» занимается искусственным интеллектом, но это не шахматные компьютеры и не искусственные нейронные сети, или что там нынче выдают за «интеллект». Отдел «Сигма» занимается феями, но это не крохотные человечки с крылышками, которые порхают на лесных полянах и поют песни при свете луны. Отдел «Каппа» занимается другими мирами и параллельными вселенными, к которым есть доступ вследствие их сопряжения с Землёй. Отдел «Дзета» занимается проблемой зомби, только это не ощерившиеся трупы с выставленными перед собой руками; они не передвигаются черепашьим шагом и не повторяют: «Мозги, я хочу съесть ваши мозги»… Есть отделы, которые занимаются «снежным человеком», вампирами, оборотнями, гулями, драконами и прочими официально не существующими заповедными созданиями…

Внушительный перечень отделов явно произвёл на Бретта впечатление, хотя он изо всех сил старался этого не показать.

– Если отдел «Каппа» занимается другими мирами, может он знает что-нибудь о мире имаго? – с наигранной беспечностью спросил он, ожидая от напарника изрядной порции поразительных подробностей, но тот его разочаровал.