— С розоватым нет. Тридцать восемь с половиной нет. Ничего нет!
Что, думаю, за нахальство. Как она смеет мне так отвечать?! И спрашиваю:
— Как это нет? Вы обязаны клиента нормально обслужить.
— Смотря какого, — отвечает, — клиента. Некоторые напрасно тон повышают. Некоторые, которые любят вечно…
Я, конечно, выскочила из магазина. Встречаю свою подругу Лизу, которая замужем за лейтенантом Ивановым, — может, помните? Встречаю я Лизу и рассказываю ей, как некоторые в личную жизнь вмешиваются и тапочки не дают на этом основании, а Лиза так на меня смотрит, помалкивает, потом вдруг заявляет:
— Все это не личная жизнь, а одна только гадость и безобразие. Ваш Сеня — настоящий парень, он вам письма пишет, он про вас ночи не спит, а вы тут куры разводите с разными свистунами.
И ушла. Я тоже иду — лицо у меня горит, уши горят, чуть не плачу.
Зашла я в булочную за хлебом и прошу знакомую продавщицу Капу Елкину отрезать, как всегда, от горбушки: мы с мамой горбушку любим. А она говорит, что чего есть, того и берите, а не нравится — до свидания. И тут же Лизе, которая даже на меня и не смотрит, предлагает выбрать, от какого куска она хочет. Я прямо-таки вскипела и начала кричать, а Капа Елкина все, конечно, выслушала и с холодком отвечает:
— Я вашего Сеню слишком уважаю, как человека и как товарища, чтобы для вас сейчас делать снисхождение.
Иду я домой, и в ушах прямо звон стоит. А вечером мой Рыжак вдруг заявляет:
— Это что же за шутки? Мне, говорит, сегодня житья не дали. Мне говорит, товарищи по работе заявили, что я, как все равно дегенерат, отбиваю девушку у моряка, который воюет. Я, говорит, прощаюсь с вами навеки. У меня, говорит, тоже совесть имеется. Привет!
И ушел. Вот и вся моя история, уважаемый товарищ Подушкин. Теперь я одна. Сеня мои письма, наверное, даже не читает. После того как написала я ему, что чувство мое простыло, он мне ничего не написал. Товарищ Подушкин, в память нашего детства прошу вас: не откажите воздействовать на Сеню. Все забыто. Все, кроме него. Пусть он меня простит. Я вечно душою с ним, на его пароходе, где он шевелит своим рулем или поднимает свой одинокий парус, когда дует штиль, ломая все на своем пути.
В ожидании ответа остаюсь
З. Гарпенко».
«Привет, т. Гарпенко! Поскольку вы обратились ко мне с письмом, отвечаю вам, хоть не имею никакого особого желания иметь переписку с лицами типа вашего. Ответ мой будет коротким. Семен, верно, находится вместе со мной. Он хороший моряк, бесстрашный парень и недавно имел благодарность за отражение атаки фашистского стервятника на Н-ский объект. Я горжусь, что дружу с таким человеком. Тем более я переживал, когда вы не изволили ему отвечать, а потом написали о Рыжаке. Я переживал болезненно. Но что мои переживания по сравнению с переживаниями Семена! Он, который не издал даже стона, когда фашистский стервятник прострелил ему плечо и руку, он, этот моряк-герой, плакал, как ребенок, читая ваше письмо.
Эх, гражданочка по фамилии Гарпенко, не оценили вы, как умеет любить моряк! Вот за эти минуты и решил я отомстить вам. Выбросил Сеня вашу фотографию, на которой вы написали свои протухшие слова «я буду любить тебя вечно». Я ее подобрал. И написал письмо своей тетушке в ваш городок. А тетушку вы мою знаете — Ангелину Ангеловну. И в письмо вложил фотографию. Написал же тетушке я немного. Дескать, уважаемая тетя, живу неплохо, то да се, обижаюсь на наш городок, только вы никому не говорите, строго между нами, секретно: ваша гражданка Гарпенко обидела нашего Семена. А тетушка такая, что стоит ей написать секрет, как все будут знать. Вот она и сообщила всем. А люди у вас оказались хорошие — не одобрили вас, и даже свистун — и тот человек с душою. В заключение сообщаю вам про Семена. Он сейчас имеет переписку с одной красавицей девушкой из города Москвы. Она прислала ему подарок для самого храброго в части, и подарок выдали Семену. В подарке была ее фотография — тоже блондинка, с синими глазами, извините, вы с ней ни в какое сравнение идти не можете. Она против вас, что эсминец против рыбачьей шняки, извиняюсь вторично. Девушку зовут Маруся, и после войны они встречаются сразу же. А может, она еще и к нам на флот приедет с подарками от своего завода — она на это надеется. Теперь несколько мелочей. Вы пишете: «Когда мы были еще ребенками» — это неграмотно. Вы пишете: «шевелит своим рулем, на его пароходе дует штиль» и разную такую, извините в третий раз, ерунду. Штиль не дует, рулем никто не шевелит, насчет парохода — вообще смешно. Советую поработать над собой. Привет т. Лошадюку. Прошу вас не утруждать себя больше письмами в нашу полевую почту. Рекомендую пересмотреть свой жизненный путь, потому что, как сказал т. Горький: «А вы на земле проживете, как черви слепые живут, ни сказок про вас не расскажут, ни песен про вас не споют».
С приветом Подушкин».
УВАЖИТЕЛЬНАЯ ПРИЧИНА
Рис. А. БАЖЕНОВА
— Вы добровольно сдались в плен, господин обер-лейтенант?
— Нет, нас на это подбили русские.
Михаил ИСАКОВСКИЙ
СОЛОВЕЙ
(шуточная песня)
Это что ж за пересуды —
Ай-я-я-я-я!
Говорят, что ходит Таня
Слушать соловья.
Говорят, сидит весь вечер
Таня над рекой:
Соловей, видать, попался
Уй-ю-ю какой!
Говорят, поет он песни
Только для нее,
И у Тани сердце тает —
Ой-ё-ё-ё-ё!
А еще и по секрету
Говорят о ней:
Будто носит он погоны,
Этот соловей.
Что за люди здесь такие,
Что за сторона!
Соловья нельзя послушать —
Вот тебе и на!
А услышишь ненароком.
На беду свою,
Наплетут таких плетенок —
Уйю-ю-юю!
Про какие-то погоны
Врут на целый свет,
Будто знают в самом деле,
Есть они иль нет;
Будто можно их заметить
В темноте ночной…
Это что же здесь за люди —
Ой-ё ё ё ёй!
Юрий БЛАГОВ
БЕСНОВАЛСЯ РЫЖИИ ФРИЦ…
(частушка)
Бесновался рыжий Фриц:
