– И кого нужно убить за такие бонусы?
– Своего внутреннего циника. Серьёзно, Шон, я пытаюсь помочь.
– Ладно, прости. Так что там за работа?
– То, что ты как раз любишь. Таскать цемент и класть кирпич.
– Ты шутишь? – Я не поверил, ведь благодаря Таннеру на любую работу в сфере строительства для Шона Тёрнера было наложено эмбарго.
– Нет. Я выбил нам два места в бригаде. Прости, должность прораба уже занята, придётся отдуваться обычным разнорабочим. Но это шанс снова встать у руля и заниматься любимым делом. Ты и я, как в старые добрые.
Эта затея начинала казаться мне всё более и более привлекательной. В «Дженерал Констракшн» я получал больше, но о титуле прораба можно было забыть, как и о тех сливках, что он снимает с зарплаты каждый месяц. Это был неплохой заработок, а мысль о том, чтобы работать бок о бок с родным братом, только подливала масла в огонь моего интереса.
– Компания молодая, только-только прощупывает почву в строительстве, но тем лучше. Им нужны рукастые трудяги, а кто это, если не мы?
Позитивный настрой Генри был заразителен и не мог не подпитать пессимиста внутри меня радужными надеждами. Но всё ещё оставалось одно обстоятельство, которое камнем преткновения лежало на моём пути.
– А как же моя репутация дебошира и скандалиста?
– Они в курсе твоей ситуации, и это их не волнует. Если твои кулаки способны не только впечатывать носы в затылок, а ещё и ровно класть ламинат, ты им подходишь.
– Чёрт, Генри. Не знаю, что и сказать.
– Скажи «да». У тебя будет стабильная работа, ты сможешь взять кредит, чтобы расплатиться с Таннером.
Я и не заметил, что всё это время не дышал. Но лишь теперь смог расслабиться и снова впустить в лёгкие воздух.
– Генри, я говорил тебе, что ты лучший в мире брат?
– Нет. – Засмеялся тот. – Но с этого момента настаиваю, чтобы ты говорил это почаще.
Ну, Генри, ну удачливый ловкач. Лучшего брата и пожелать нельзя. Он стал той рукой, что вытянет меня из болота. Не успел я порадоваться новости, как телефон снова зазвонил.
– Мистер Тёрнер, это старшая медсестра Перес из больницы Сент-Мэрис. Ваша тёща. Она пришла в себя. Можете её навестить.
И мои щёки растянулись ещё шире.
Глава 10
«Спенсер и Ко» была молодой и развивающейся компанией. Во всяком случае, так они себя превозносили в интернете и на рекламных афишках в городе. По сути, это был стартап с двухэтажным офисом в Пайн-Ридж и прилегающими складами.
Брюс Спенсер оказался вовсе не таким, каким его рисовало моё скудное воображение. Вместо приземистого мужчины среднего возраста в клетчатой рубахе и грязных ботинках нас поприветствовал молодой и улыбчивый парень моих лет, который явно был с жизнью на «ты». Никакой мятой рубахи – модный свитшот с эмблемой «Джей Крю», не менее модные джинсы и кроссовки «Найк». Русые волосы, короткая стрижка и чёткие скулы. Единственное, что портило его образ, – оттопыренные уши, которые хотелось пригладить назад к голове, но они никак не хотели укладываться.
Обаятельный, амбициозный и рвущийся в бой. Рукопожатие крепкое, так и говорящее: «Ты мне нравишься, но я здесь главный». Порывшись немного в интернете, я нарыл кое-какую подноготную о нём, потому что никак не мог уложить в голове, откуда вдруг на строительном поприще выросла компания «Спенсер и Ко», о которой раньше никто и слыхом не слыхивал.
Отец Спенсера был финансистом в Миннеаполисе и скоропостижно скончался около года назад, передав сыну солидное состояние, которое тот не спустил на азартные игры и бесполезные махинации с криптой, а вложил в бизнес. С чего вдруг его потянуло в строительство, я так и не понял, но факт оставался фактом. Брюс Спенсер обосновался в Рочестере, у него был развивающийся бизнес, которому требовалась рабочая сила, и ему было плевать на то, что я вмазал бывшему боссу.
– Если пообещаете, что мне не достанется, то меня не волнует ваше прошлое. – Шутливо объяснил свою позицию Брюс при первой встрече. – Мне важно только наше общее будущее. А с Франклином Таннером я знаком. Довелось встретиться, так что я вполне могу понять, почему у вас чесались кулаки.
Это развеяло последние сомнения. Враг моего врага – мой друг. А если он ещё готов платить десять штук в месяц, то он мой самый закадычный друг. Когда собеседование подошло к концу, Генри мельком взглянул на меня, как бы спрашивая: «Ну что?». И мы подписали договор.
В тот же день Полин благополучно вернулась домой, так что мы отмечали двойной праздник. Я отправил тёщу отдыхать, пока сам занялся ужином. К шести должны были подъехать Генри с Камиллой, и даже Уэйн обещал вернуться пораньше, чтобы принять участие в семейном торжестве.
Крис помогал мне варганить спагетти с жареными колбасками – блюдо, которое я не побоялся испортить перед приходом гостей. Генри и Кэм привезли с собой десерт из кондитерской «Ями». Шесть эклеров с заварным кремом и какой-то пирог с ягодами, который выглядел, как произведение искусства. И никакого вина – все блюли законы дома Холландов-Тёрнеров, в большей степени из-за боязни разозлить Полин.
Мы болтали, смеялись и поднимали бокалы с лимонадом за здоровье Полин и наше с Генри будущее в «Спенсер и Ко». Крис, как бывало, когда Генри заглядывал к нам, умолял дядюшку уложить его и почитать перед сном. А тот был только рад провести время с племянником и заодно узнать продолжение истории про Гарри Поттера. Уэйн отвёл Полин в спальню, чтобы та отдохнула, а мы с Камиллой остались сражаться с горой грязной посуды.
– Хороший получился вечер. – С улыбкой сказала Кэм, вытирая тарелки и убирая их на место.
– Да, нужно почаще собираться.
Мне всегда было уютно рядом с Кэм. Я был первым из семьи, с кем её познакомил Генри. Родители удостоились этой чести гораздо позже, и, помню, всё прошло не так уж гладко, как он надеялся. Мама была в своём репертуаре. Устроила девушке младшего сына допрос с пристрастием, словно отбирала ни потенциальную невестку, а донора почки. Она была холодна, впрочем, она была холодна со всеми, даже с сыновьями. В детстве от неё было не дождаться ни объятия, ни поцелуя, ни даже пяти минут, которые она готова была на нас потратить. Её больше волновали другие вещи: собственная внешность, журналы мод и встречи с подругами, которым она говорила больше слов, чем сыновьям.
Отец был капельку мягче, но во всём потакал матери. Стоило ей сказать «Эдвин, ты так и будешь стоять?», когда мы с Генри колошматили друг друга за игрушку, как тот тут же пытался выдавить из себя наставительную речь, а мать благополучно скрывалась в своей комнате, лишь бы быть от передряги подальше. Попросите меня назвать самых чёрствых родителей, и я отвечу, что это Клара и Эдвин Тёрнеры.
Камилла не дотягивала до идеальной невестки, которую хотела видеть в семье моя мать. Элизабет пережила ту же участь. Мы навещали родителей в Чикаго раз в год, и этого было предостаточно для того, чтобы не терять связи, которой и так не было. Мать не устраивало, что Элизабет «всего лишь учительница в младших классах». Её слова, не мои. Что она из обычной семьи продавщицы и слесаря по ремонту автомобилей. Что они не подтираются купюрами и не пьют «Шато Марго» по вечерам. Позже её стало не устраивать, что Элизабет не может подарить им внуков. Не постесняюсь предположить, что их не устраивало ещё и то, что она умерла на операционном столе и скинула заботу о сыне на мои плечи.
Но Камилле пришлось ещё хуже. Её семья была ещё более обычной и ничем не примечательной. Разве что национальностью. Генри рассказывал, как мама несколько раз скривилась при встрече с Кэм. Впервые, когда увидела её смуглую кожу и черноту волос. Во второй, когда узнала, что та мексиканка по материнской линии. Ну а в третий раз, когда Кэм отказалась от десерта, потому что не любила торт-суфле.
Было чудом, что мать и отец явились на их свадьбу, потому что с тех пор ни разу не приглашали молодожёнов к себе. Впрочем, как и меня с Крисом. Они любили нас на расстоянии, если то, что они испытывали к нам, вообще можно назвать любовью. Полин и Уэйн заменили родителей не только мне, но и моему брату. И эта странная семейка была моим тёплым очагом, от которого не хотелось убирать замёрзшие пятки.
