Я остался стоять на месте, а Вовчик отошёл от меня на безопасное расстояние, обернулся и, глядя круглыми глазами, демонстративно отрицательно замотал нечёсаной головой.

Безмолвный диалог длился недолго, и я решил, что слишком резко принялся действовать. Надо было менять тактику.

– Ну, хорошо. Тогда начнём с парикмахерской…

На поезд меня провожал чисто вымытый, гладко выбритый, стриженый и надушенный молодой человек в новых лаковых туфлях, фирменных джинсах и модной рубашке с позолоченными запонками. Хронического пьяницу в нём выдавала лишь лёгкая припухлость лица и жуткие чёрные зубы, которые исправлять было уже просто некогда.

Я пообещал, что за неделю улажу в столице дела со студией и сразу же вернусь, чтобы закончить его преображение. Он, в свою очередь, пытался меня заверить, что твёрдо решил завязать с выпивкой, начать новую жизнь и всё такое прочее. Я ему не верил, но делал вид, что рад такой решительности. Напоследок оставил ему визитку и разрешил звонить в любое время. Он сказал, что будет звонить каждый вечер.

Так и расстались. Я уехал на полгода, нарушая обещание вернуться через неделю, а Вовка так ни разу и не позвонил.

Зато за это время мне удалось тщательно изучить каждый сантиметр снимков карт и планов, а также более скрупулёзно отнестись к переводу текста послания, которое удивительным образом сохранилось в моих старых школьных тетрадях.

В итоге выяснил, что клад был закопан на дне оврага или небольшого водоёма, который располагался между устьем Северского Донца и скифским курганом. Оставалось отмерить два километра (это и есть 3000 аршинов) от реки, и на этом расстоянии искать по карте углубления и водоёмы. Ну и заодно выяснять, где по берегам стоят курганы.

Казалось бы, всё просто и ясно: вот курган, вот река, вот между ними озеро или ямка. Если всё сошлось, значит, скорее всего, там и есть клад. Но не тут-то было!

Как оказалось, скифы эти были ребятами весёлыми и непоседливыми, поэтому кочевали где зря со своими семьями и стадами, не стесняясь обижать всех, кто попадался на пути. Обидели, отобрали всё что смогли, отпраздновали и дальше поехали самоутверждаться. В общем, жизнь не скучная даже в своём однообразии.

Но обижать получалось не всегда, и огребать, в таких случаях, приходилось по полной программе. Получили заслуженных тумаков, и ну давай хоронить своих героически погибших воинов вместе с лошадьми и оружием заодно! Вот только, как уже говорилось, народ был весёлый, а значит, просто ямку выкопать и похоронить по-человечески было для них слишком просто – это ж скукотища-то какая! Скифы находили самый высокий холм в округе, тащили туда убитого героя и на самой его вершине аккуратненько прикапывали вместе с верным конём. Так образовывался курган.

Всё бы ничего, да только уж очень любили эти самые ребята по брегам рек бегать. А отхватывать конкретных тумаков, видимо, только на берегах и получалось, так как в пятикилометровой зоне по Северскому Донцу я насчитал десятки таких могил. Водоёмов в промежутке между курганами и рекой тоже хватало. Сузить круг поиска удалось лишь благодаря старинным картам, на которых были отмечены населённые пункты, расположенные поблизости от курганов. В одном из них мог жить тот самый заботливый и предусмотрительный папаша.

Круг-то сузился, да только мест таких всё равно выходило приличное количество, а значит, ждало нас с Вовкой лето, полное приключений настоящих кладоискателей.

Оставалось только этого лета дождаться, и надеяться на то, что Вовка его тоже дождётся или хотя бы позвонит. Но он, почему-то, не звонил. Ни разу за полгода.

Я испытывал чудовищное чувство вины за то, что не вернулся к тонущему в алкогольной зависимости другу. Пару раз даже хотел отменить важные дела и рвануть на вечерний поезд… Но вечно появлялись какие-то ещё более неотложные встречи, ещё более перспективные контракты, а то и просто налоговые проверки, которые никак не отпускали домой.

Ну, а отсутствие телефонных звонков от Вовки подтверждало самые грустные прогнозы. Я был просто уверен, что он снова запил.

Как-то зимним вечером, сидя перед телевизором в любимом кресле, я переключал каналы и наткнулся на новостной сюжет о родном городе. Привлекательная молодая корреспондентка, стоя на фоне нашего дома, хорошо поставленным голосом сообщала о страшной трагедии, случившейся в соседнем дворе. На последнем этаже элитного новостроя прогремел взрыв. Полностью сгорела квартира одного весьма успешного бизнесмена, славящегося своими активными инвестициями в инфраструктуру города, меценатством и благотворительностью. Сам бизнесмен погиб. Официальную причину трагедии пока не называли, однако по предварительным данным ею стала банальная утечка газа.

Также сообщалось, что в последнее время Бреславский Игорь Генрихович – так звали погибшего – конфликтовал с рядом сомнительных лиц, которые за последний год осуществили серию рейдерских атак на ряд крупных торговых и производственных объектов, находившихся в собственности бизнесмена.

Раньше я много слышал об этом человеке. О его весьма солидных капиталах, о большой нелюбви к коррумпированной власти… Я даже как-то встречался с ним лично. Это было на презентации нового альбома одной весьма популярной певицы. Она записывалась у меня на студии, а Бреславский был то ли каким-то её родственником, то ли спонсором. Тут уж не знаю.

Приятный человек с умным взглядом и аристократичной внешностью. За ним всюду слонялись два широкоплечих телохранителя. Сам он ничем не выказывал того высокомерия и надменности, которые так присущи людям, быстро разбогатевшим в девяностые годы. Мы с ним перекинулись тогда парой ничего не значащих фраз, о чём-то пошутили и всё. Но, отчего-то, он мне сразу понравился. Чувствовалось в этом человеке что-то значительное и не пустое.

Каждый раз, когда в новостях говорили о его бизнесе или о нём самом, я старался проявлять внимание. И, судя по тому, что о нём говорили, человеком Бреславский был и в самом деле неплохим.

И вот теперь сообщили, что его не стало. Я искренне сожалел и даже коньяку себе налил. Но по-настоящему, конечно же, не горевал, а, скорее, просто погрустил и впервые в жизни задумался о той самой бренности бытия. А ещё подумал: как там Вовка? Жив ли?

О том, что и этот взрыв, и это сообщение я буду вспоминать спустя полгода, я, конечно же, не догадывался. А если бы знал, при каких обстоятельствах мне придётся это вспоминать, то налил бы ещё не один бокал коньяка.

В апреле, когда сезон студийных работ подошёл к концу, я, наконец, смог плюнуть на всё и вернуться в родной город. Ехал с единственной целью – снова найти Вовку и вернуть его к нормальной жизни. Вот только моим благородным планам было не суждено сбыться уже никогда. Беспробудного пьяницы и алкоголика Вовки не стало.

Нет, сам Вовка был жив, здоров. А вот алкоголика Вовки теперь не было и в помине. Он сдержал данное полгода назад обещание и завязал с выпивкой. Я даже оторопел от такого преображения.

Подойдя к входной двери и вдавив кнопку звонка, ожидал увидеть всё ту же опухшую физиономию с недельной щетиной и впавшими глазницами. И это в лучшем случае! Но, вопреки ожиданиям, дверь отворила… сногсшибательная блондинка с чупа-чупсом во рту. На ней была только белая мужская рубашка, едва прикрывавшая самые интересные места цветущего организма, и тоненькая серебристая цепочка на щиколотке.

Нет! Это, конечно же, был не Вовка! Тут ошибиться трудно. Девушка осмотрела меня с ног до головы, улыбнулась и весело прощебетала: «Бонжур!» Не дожидаясь ответного приветствия, развернулась на месте и, на ходу бросив: «Котик, к тебе тут пришли!», зашлёпала босыми пятками в ванную.

Я стоял на лестничной клетке и не решался войти. В квартире был сделан шикарный и явно свежий ремонт. Только сейчас обратил внимание на новенькую бронированную дверь. В этот момент я был почти уверен, что в квартиру вселились другие люди, и даже успел испугаться, что с Вовкой что-то случилось.