После приветствий она спросила:

– И зачем же, маркиз, вы собрали столь внушительных и авторитетных людей?

– Думаю, что проблему, возникшую вокруг Королевства Эльфов, пора бы уже решить и решить окончательно.

– Понятно. И какое же решение, Вы хотите, чтобы я приняла?

Маркиз вздохнул и переглянулся с сенатором.

– Думаю, Вам стоит покинуть Императорский дворец и передать правление Регентскому совету. Вам же, легат Сувор покинуть свой пост и уехать в свое поместье и носа оттуда не показывать.

Тишину зала можно было резать ножом и продавать по сотне золотых за кусок. Она бросила взгляд на Сувора и, увидев, как тот белеет и обливается потом, чуть расслабилась.

– Это измена, маркиз Булиэнна. Скажите, почему мне не стоит отдать приказ, бросить вас обоих в тюрьму.

– Видите ли, у моей любимой жены сегодня день рождения и я очень сильно хотел бы его посетить. Ведь я сам лично пригласил на празднество множество гостей. Например, послов четырех крупнейших полисов, с которыми Империя ведет торговлю. Или послы Западной и Восточной Валирии, послы Ритагрии, послы…

– Понятно, у вас будет много гостей и что с того?

– …или, например, старик Арчибальд Д’Энуре. Представьте себе, – маркиз картинно удивился, – но он еще жив. Чудеса, да и только!

– Действительно, просто мистика, – голос Правящей Матери был мрачным. Она зло покосилась на Сувора и отпила вина.

– Я так же подумал и пригласил старика к себе. Нам пожилым людям нужно держаться вместе.

Маркиз продолжал играть свою роль обеспокоенного старика, явно смакуя и издеваясь. Сувор посмотрел на Альпина: тот был все так же хмурен лицом, но его глаза светились радостью. По спине Сувора пробежали мурашки: эти сукины дети договорились заранее.

– Даже если так, то почему именно Я, должна покинуть дворец?

Сувор удивленно повернул на нее голову: она только что продала его. Да, сказано прямо, этого не было, но ее слова говорили лишь об одном: она отдавала его на растерзание. Если кого-то и стоит выставить виноватым так это его. Их договоренность подразумевала такой исход, но Анций не надеялся, что она сделает это так рано.

– Потому что ко мне, точнее нам, – маркиз кивнул сенатору, и он ответил ему тем же, – обратился один человек. Он утверждал, что есть вероятность, что юный Император не успеет надеть корону.

– Хе… – смешок Матери был небрежным. – Мало ли, что несет всякий люд. Это просто бред.

– И я так же подумал и повелел схватить негодяя, чтобы потом его осудить за клевету. Но есть одна загвоздка. Этот человек хоть и является простолюдином, но существует малая вероятность, что он прав. Так и не поняв, что с ним делать, я думал спросить послов других стран стоит ли ему доверять. Сами понимаете, дело щекотливое и лучше посоветоваться с другими, не менее опытными людьми, чем я сам. Вот, Вы, легат, как думаете?

– Думаю, что это бред, – Сувор пытался показать себя невозмутимым, но его горло пересохло. Он постарался взять кубок, как можно более небрежно, но дрожь в пальцах не унималась

– А вот я бы, поостерегся таких слов. Ведь этот человек, ваш секретарь.

Сувор поперхнулся вином. Он вскочил, роняя кубок с вином на пол, и принялся кашлять. Если бы это был официальный бал или званый ужин, то выходка Сувора была бы темой для злорадства еще очень долгое время.

– ЧТО-О-О? ЭТО НАГЛАЯ ЛОЖЬ! – Сувор сорвался и орал во весь голос.

– Спокойнее легат, спокойнее. Не забывайте, в чьем присутствии Вы находитесь.

Сувор проигнорировал их предупреждение и продолжал стоять, насупившись и тяжело дыша, совсем как разъяренный бык.

– Если Вы не верите, то можете убедиться в этом прямо сейчас, – впервые заговорил сенатор.

Он достал из кармана маленькую шкатулочку и открыл ее – это было зеркало. Сенатор произнес ключевое слово, и зеркало покрылось молочной пеленой. Спустя пять секунд пелена исчезла, и в зеркальце появилось лицо – лицо его секретаря. Сенатор развернул зеркальце к Сувору и Матери. Секретарь поклонился и поздоровался с ними. Мать не отреагировала никак. Сувор схватил зеркальце.

– День добрый, господин легат. Я понимаю, что…

– Да как ты посмел!

– Вы перешли черту, господин легат. Я уже гово…

– Ты поклялся мне в верности, ублюдок!

– Не Вам, а Вашей семье. То, что вы собираетесь сделать, опорочит честь всего вашего рода, и растопчет старания вашего деда и вашего отца.

– Да, чтобы ты сдох, предатель! – Сувор с силой метнул зеркальце в пол. Зеркальце звякнуло, но не разбилось. Магия, наложенная на него, не дала зеркалу разбиться, но поглотило всю магическую энергию. Зеркало помутнело, и лицо секретаря пропало. За исключением тяжелого сопения Сувора, в зале стояла тишина.

– Вот я и думаю, стоит ли посоветоваться с послами: врет он или нет, – глаза маркиза блестели, как у хищника, уверенного, что его добыча уже никуда не денется.

Правящая Мать поставила кубок и потерла переносицу:

– Идиот… – ее голос был на грани слышимости.

– Я… Я все исправлю! – голос Сувора срывался.

– И как же, а? – сарказм ее голоса был явным и надменным.

– Я… Я… это мой слуга, и я требую выдать его мне немедленно! – он кричал и тыкал пальцем в маркиза.

– А если я откажусь, что дальше? – маркиз издевался над ним.

– Я заберу его силой!

– Ты действительно ворвешься в дом одного из старших и авторитетнейших дворян, перед тем как к нему прибудут послы? – голос Матери отдавал неизбежностью. – Угомонись Анций. Ты проиграл тогда, когда надел себе на голову корону, еще до того, как сделать к ней хотя бы шаг.

Она встала и повернулась к нему. Сувор стоял и смотрел на нее, не понимая, что делать. Где он проиграл-то? Подумаешь один простолюдин! Ну и что, что послы узнают? На их стороне армия – они тут власть!

Женщина поставила кубок на стол и зарядила Сувору звонкую пощечину. Она подействовала на него отрезвляюще.

– Тебе требовалось лишь добыть голову одного старика и держать язык за зубами. Ты не смог сделать ни того, ни другого.

Она развернулась и пошла к столу у стены. Когда женщина подошла, то села в кресло, предназначенное для Императора. Это было грубейшим нарушением этикета и двое стражников переглянулись. Один кивнул и подошел к креслу. Женщина, не обратила на него внимания и стала искать что-то в ящике стола. Она вытащила два пергамента, чернильницу и перья. Правящая Мать встала и подошла к дивану. Один пергамент упал перед Сувором, второй перед ней.

– Мы еще можем что-нибудь сделать, – не сдавался он.

– И что? Уйти добровольно, после того, как ты все провалил, единственный шанс не покрыть свою голову позором. Тебе и самому это должно быть понятно.

– Я могу привлечь армию и часть Сената!

– И что ты с ними сделаешь, идиот!? Девять из десяти центурионов – дети дворян. Если они все одновременно получат приказ не выступать на твоей стороне, то они же тебя повесят, а твой род вымарают из всех источников.

Она отвернулась и принялась писать. Сувор прикидывал варианты, но понимал, что почти все они иллюзорны: Правящая Мать была права. Он сжал кулаки, но поделать ничего не мог. Проклятый старик! Все началось из-за него! Почему из всех людей в этом мире именно он ввязался в это дело! Если бы не этот маразматик, то уже возможно сейчас Сувора короновали бы. Он этого так не оставит. Они обманули его, опозорили и растоптали его мечты, но он не станет это терпеть. Сувор вскочил, смял пергамент и быстрым шагов вышел из зала.

Спустя пять минут, Правящая Мать закончила писать, поставила печать и свою подпись. Маркиз и сенатор внимательно прочитали документ. Как и было договорено, она предает всю власть Регентскому совету, так как признает власть слишком обременительной для себя. В середине было оставлено место, для того чтобы можно было вписать нужные имена: кто теперь будет управлять Империей, ей было все равно. Свою партию она проиграла.

– А я думал, Вы плеснете ему вином в лицо, леди Де’Грист, – маркиз не упустил возможность нанести ей последний укол.