Сконфуженный, он увидел, как та сурово сощурилась. Он не мог ей ничем ответить, лишь вглядывался в искорки надежды в её глазах.
— Послушай, Экс, — негромко сказала она, — я хочу тебе кое-что сказать. Я хочу, чтобы ты был сильным. Я вижу: ты на это способен. Прошу, будь сильным, ради меня. Если ради себя ты это сделать не способен.
Её глаза так светились… Как Экс мог быть достоин этого света?
Внутри смешалось всё. И стыд, и смятение, и давление. И терпение, которому не удержать все чувства.
— Я не могу…
— Почему? — приблизилась она.
— Потому что я не достоин твоей доброты.
— Но ведь я решаю…
— Нет. Отпусти.
Наконец, она его освободила. Экс тут же отступил, пытаясь отдышаться, но, казалось, воздуха не хватало. Прикосновения её рук отдавались жаром, какого Экс никогда прежде не чувствовал. И совсем не потому, что женщины у него никогда не было.
А потому, что в этих прикосновениях крылись чувства. Настоящие. А он так и не преодолел себя, чтобы их принять. Жалкий, жалкий человечишка…
— Не тебе отбирать у меня право, к кому быть доброй, а к кому нет! — вдруг вскрикнула Храбрая. — Какого…
Вдруг она замолчала. Экс вскинул взор и увидел маленькую спину Клопштока.
— Прекратите, главный капитан! Это вас не касается!
— Это наш разговор, архивариус Клопшток, — строго ответила та.
— Как же? Я бы не сказал. — Экс, кажется, знал, что собирался делать Клопшток, и явно не был готов к его вопросу: — А на что распространяется ваша доброта? На команду? На капитана Экса? На другие команды и другие корабли? Почему мы это не обсудим?
— Потому что на другие корабли «моя доброта» не распространяется.
Этого ответа Экс и ждал. И меньше всего хотел слышать.
— Вот оно как… Милосердная капитан Храбрая готова поделиться добротой только с избранными, да? А если бы мы — команда «Черепахи» — попросили у вас помощи, вы бы не откликнулись, так? Как же нам повезло, что у нас есть Экс, который…
— Если продолжите разговаривать со мной в таком тоне, архивариус Клопшток, то я отзову своё предложение о помощи. Ситуация изменилась, и у меня не хватает ни ресурсов, ни времени, ни желания, чтобы заботиться о ком-то, кроме моей команды и других небезразличных мне магов Академии.
Они оба пересекали черту. Эксу что-то подсказывало — интуиция ли? — что мысли этих двоих расходились со словами.
— Это превращается в цирк, — скрипя сердцем, произнёс он. — Сейчас всё, о чем мы спорим, совсем не важно.
— Вы правы, капитан Экс. — От холодного тона Храброй Экс едва снова не сорвался. — Наша первостепенная задача — найти путевую Кристу. Без неё ни один из наших кораблей не попадёт в Зазеркалье. Это вам ясно?
— Но… — попытался возразить Клопшток.
— Ясно, — выдохнул Экс. — Не волнуйся, Клопшток. Мы ещё найдём…
Не успел он договорить, как из глубин коридора донёсся знакомый вскрик. И стоило Клопштоку его услышать, как он тут же сорвался с места.
***
Звук доносился издалека — считай, с другой стороны коридора. И Эксу — при его выносливости — пришлось потратить немало сил, чтобы добраться до противоположного конца. Клопшток, тем не менее, всё ещё оказался быстрее, обогнав их метров на двадцать. А Эксу оставалось только надеяться, чтобы его беспомощный архивариус не вздумал предпринять хоть что-то до его прибытия.
Петляя меж отколотых кусков металла и другими останками древней «глотки», Экс едва не упал, когда мимо него — тараном — пронёсся Крик. Паладин сшибал всё на своём пути! Даже Экс — казалось бы, прекрасно знавший все паладинские техники — не видывал подобного напора.
— Ч-что происходит? — обернулся Экс к Храброй, нагнавшей его. — Я думал, вы уже не хотите нам помогать!
— А у нас есть время это обсуждать? — строго отозвалась та, поравнявшись с ним. — Лучше помоги своему архивариусу… Крик, врывайся! Ева, вперёд, прикрой его!
— Есть, капитан, — отозвалась монахиня, с удивительной проворностью проскочившая мимо. — Богиня, ниспошли помощь…
— Фригга, Аркануа — ищите укрытие. Не смейте магичить, пока я не скажу, понятно?
Те дружно кивнули, они значительно отставали от модераториев.
Наконец, Экс вырвался ко Клопштоку. Благо, того обогнал Крик: он сломя голову рушил препятствия и чудом остановился там, где подступал враг.
На мгновение сердце Экса замерло: ему открылась вся картина, целиком. Они оказались в ложбинке, укрытой сором и обломками. Жадные горгульи, словно дикая стая, заманили в угол знакомую крупную фигуру — не узнать Юн Ги Экс не мог. Но… что-то в ней изменилось. И не только то, насколько уставшей и запуганной она выглядела.
Она… светилась рисунками. Весь её хвост — огромный и толстый — был исписан незнакомым языком. Как бы Юн Ги ни сжимала его, сияние затмевало разум и завораживало. Но Экс, благо, к проделкам злодеев был достаточно подготовлен, чтобы не поддаваться очарованию неизвестной магии.
Но вот что пугало по-настоящему — это вид сжавшейся и вместе с тем брыкающейся крупной Юн Ги. Облик её создавал впечатление сильного существа, а вот действия — дрожь, попытки спрятаться в углу, полный ужаса взгляд — убеждали в слабости.
— Юн Ги! — отвлёк от неё внимание Клопшток.
И, увидев его, та, конечно же, воссияла. Но рано, мантикора его дери!
— Клопшток, капитан Экс-сан!..
— Крик, вперёд! — скомандовала Храбрая, и паладин со всей силы врезался в стену горгулий.
Сперва угрожающие, они рассыпались, как фигурки на перевёрнутой шахматной доске. Экс даже на мгновение уверовал в свои силы.
— Клопшток, в сторону!
— Но, капитан…
— Ты ничего не можешь сделать. Иди!
Экс совсем не ожидал от упёртого архивариуса покорности, но тот и впрямь отступил. И в этот миг Экс позволил себе достать меч.
Давно его руки так не тяжелели… Волшебный миррорстил засверкал в окружении светлых стен. Но сейчас, к сожалению, его удивительная магия не найдёт своего применения: Экс уже понял, что им ни в коем случае нельзя использовать магию и привлекать горгулий.
Бывший паладин — благороднейший из рыцарей — вышел вперёд с двуручным мечом наперевес. На него устремились с десяток глаз горгулий — которые пугали его до детской дрожи в коленках, но не останавливали.
А давали силу. Потому что если не он, то кто поможет Юн Ги?
Ворвался в битву Экс безо всякого плана. Горгульи попытались подойти — славный миррорстил рассёк их неблагородный камень с лёгкостью. Несмотря на то, что магией он более не обладал, меч обладал не менее полезными качествами. Как, например, способностью разрушать всё, к чему прикоснётся.
Один увесистый взмах — и горгульи разлетелись. Эксу даже удалось задеть крыло одной из них, та со свистом и треском врезалась в землю. Они… победимы. Это Экс и хотел знать.
Шаг, взмах — воздух рассекается, горгульи пугаются тяжёлой поступи. Экс чувствовал себя почти героем, но не давал себе расслабиться: на него нападали со стороны. Ему удалось увернуться от одного укуса, но второй — задел его царапиной, однако от неё отчего-то пришла не боль, но усталость.
Что это… Экса замутило. Как будто из него вырвали кусок… который он до этого не ощущал. Прислонившись к шее, Экс пошатнулся, в миг слабости горгулья придавила его опять целясь в то же место. Но кожаные перчатки — сквозь которых острый камень легко продирался — остановили пасть. Светящиеся безжизненно-голубым глаза захватили мысли вмиг.
Экс в замешательстве сдерживал напор, но знал, что продержится недолго. В ужасе, он пытался сообразить, что делать…
— Экс-сан! — сзади его спины коснулась ладонь.
Кусок, кровоточащий чем-то невидимым, моментально восстановился. И Экс тут же понял: они пытались высосать его магию. В следующий раз он не повторит той же ошибки! Напрягшись, Экс всё же смог сдвинуть горгулью — да она же весом с каменную плиту! — и отбросить от себя, свернув ей шею.
