— А я что, теперь член Академии? — насмешливо ответил вондерландец. — Не припомню такого. Я присоединился к экспедиции в обмен на услугу от Неизвестного. Какая мне к Дьяволу разница, что вы там считаете?!

Вот оно что… Настоящее нутро проявило себя, стоило оказаться в смертельной опасности. Ничего иного Бич не ожидала, тем более от вондерландцев-ублюдков.

— А как же то обстоятельство, что кесарь собирался воспользоваться фараоном для того, чтобы при его помощи захватить весь Та-Ааи? — включилась в спор Мкса. — Или об этом вы «неожиданно» забыли?

Впервые Бич могла согласиться с Мкса. Она как раз вовремя напомнила заносчивому капитану, где его место.

— Да вы, дикари, собой править не можете. Даже у вас я что-то не вижу капитана.

Вдруг Мкса отступила на шаг. Её гордый взгляд опустился и стал прятаться в земле, как у напуганного зайки. Неужели осознала наконец-то, что не капитан?

Неожиданно, Бич себя оборвала. Как бы противна ей ни была Мкса, они — на одной стороне.

— Я тоже не вижу, — ответила Бич. — Только напыщенного петуха, который умеет только кукарекать.

Казалось бы, капитан Марк остался невозмутим, только вот Бич видела, как незаметно дёрнулось его веко. Оскорбился, но ведь гордый, вряд ли покажет, что чувствует на самом деле.

— Хватит, Бич, — вдруг оборвал её Амон. — Оскорблениями ничего не решить.

— Именно, — поддакнул вдруг капитан Марк. — Послушай лучше своего зверя, взбалмошная девица.

Бич единожды дёрнулась. Ох, стать бы волчицей и разорвать ему глотку… Одной проблемой меньше.

Нет-нет, надо держаться. Под взглядом Амона она действительно не могла воспротивиться. Только не из страха перед ним, а из уважения.

— Мы ещё вернёмся. Пожалуйста, рассмотрите наше предложение. Вместе мы сильнее, чем поодиночке, — миролюбиво сказал Амон, разворачиваясь.

— Ага, обязательно. Удачи, она вам пригодится.

На этих словах он захлопнул люк и скрылся в нахохленной голове «Феникса». Бич же лишний раз вспомнила, почему Вондерландия когда-то перестала быть её домом.

***

Лагерь они разбили на вершине бархана. Отсюда простирался прекраснейший вид: и на вольную степь, что осталась позади, и на «Феникса», будто погибнувшего в трещине, которая расколола сам мир. Каньон паутиной разрезал поверхность планеты, разваливаясь на множество дыр и тёмных, как сама тень, проёмов.

Тем временем небесное светило отходило ко сну, погружая чужую землю в цвет крови. Дома Бич назвала бы его сладким и нежным — таков вкус свежего мяса, добытого на охоте. Здесь же он скорее служил очередным предзнаменованием, предупреждением, которых и без него достаточно.

Возле огня Крокодил-Бусара обрабатывал раны Носорога-Амса. Бич, глядя на его вытянутый нос, невольно сравнивала его с единорогами, о которых ей рассказывали её предки. Они казались ей не более чем сказкой, пока Бич не прочитала об этих созданиях в учебниках и не увидела вживую в Академии. Амс же походил на олицетворение того самого осознания: воображая сказку, в конце концов, имеешь дело с её отдалённым, искажённым подобием. И — не в обиду Амсу — он сказочным не казался, а его история не радовала.

Мкса же молча следила за своими «рабами», повиливая хвостом с кисточкой. Нпапа-Тушканка и Иназунгука-Обезьян, не переглядываясь, смотрели в землю. Глядя на Нпапу, Бич не могла удержаться от глубокого вздоха: наверное, именно она — из всех та-аайцев — стояла первой на очередь к смерти.

Если они, конечно же, не найдут способ прорваться к вондерландцам.

Стоя с Амоном — поднявшим магический щит — у самого края, Бич внимательнее вглядывалась в линии корабля. Когда-то гордо горящий светом, теперь он был покрыт ранами, как сражённый зверь. А ведь казалось, что вечно возрождающего феникса победить невозможно…

— Амон… мы должны туда попасть! — наконец, спустя долгие минуты молчания сказала Бич.

— Действительно, ещё одну ночь мы не переживём. Тем более здесь.

Он — осознанно или нет — коснулся пальцами раны на плече. Та не гнила — но сохла, как кусок тлеющей бумаги. Бич положила на неё руку: холодная и будто полая, та не отдавалась жизнью. Спустя мгновение она заметила, что темнота уже переползла с плеча на спину, со спины вниз, на недвижимый хвост и до самых пят…

— Амон… Почему же ты не говорил об этом? Тебе ведь наверняка так больно. — Она прижалась к руке в попытке что-то почувствовать — дать Амону что-то почувствовать. Но тот лишь улыбнулся — так притворно, что становилось только хуже.

— Я смирился со своей судьбой. Надо позаботиться о судьбах других, — кивнул он на та-аайцев.

Бич нахмурилась, глядя на них. Чужих. Кто они Амону? Почему он так вступается за них? Все достойны справедливости, но как он будет эту справедливость нести, если его плечо это просто не выдержит?

— Амон, почему? Мы ведь…

— Дело не в «мы», Бич, — грозно прервал он. — Они беспомощны и заслуживают помощи не меньше тебя.

— То есть они тебе важнее меня?!

— Нет… — он тяжело выдохнул. — Не меньше — не означает больше.

Бич хотела бы сыграть подлую карту. «Ради меня».

Но зачем? Нельзя заставлять родного тебе делать то, что он не хочет.

— Я уважаю твой выбор, — не без труда сказала Бич.

— Большое спасибо.

Теперь улыбка Амона была искренней — хоть печаль и омрачила её. Как же ему больно… Наверняка больно. Даже если не физически, то душевно. Его буквально пожирала Пустота.

Сердце заныло. Протяжно. Будь Бич дома, она бы завыла с волками, но здесь — она наедине со своими мыслями, одинока в этом, как никогда раньше.

— И это никак не исправить? — спросила она, ещё на что-то надеясь.

— Она… Рана подсказывает, что есть выход, — предположил Амон, глядя на руку. — Она показывала мне сны…

— В каком смысле? — оживилась Бич. — Что же ты раньше не рассказывал? Что за сны?

— Выбери вопрос, — усмехнулся Амон.

Бич закатила глаза, смеясь. Дурак, пытается приободрить! Сейчас же не время.

— Что за сны? — наконец повторила она.

— Я бы даже сказал — виде́ния… Они ощущались реальными. Я видел в них Дьявола.

— Ты… Ты разве помнишь, как он выглядит?

— Помнишь? — недоумённо вскинул уши Амон.

Его ранил Дьявол, но Амон ведь был без сознания… Бич совсем запуталась.

— Я унесла тебя от него. Тогда, сквозь ходы… — Она дрогнула: воспоминания больше походили на кошмар, нежели на реальность. Ей хотелось, чтобы они были лишь кошмаром.

— Ты видела Дьявола? Расскажи о нём.

Неожиданно Амон порвался к Бич. В глазах его мелькнуло что-то — искра, светлая, охватившая его целиком. Бич прежде не видела подобного в нём.

Но прежде, чем ответить этой искре, она осунулась. От одного вида этого лица, этого поглощающего рта хотелось забыться.

— Он был… огромной тенью. Как сама пустота во плоти… У него большие когти. Большой рот. И нет глаз… Как тень. Только не тень. Он был… совсем как та тень. Что на нас напала.

— Это и была его тень! — неожиданно оживился Амон. — Это и есть Дьявол. Мне снилось, что я его накрываю. Что я — больше тьма, чем он.

— Подожди… Ты должен его съесть? — недопоняла Бич.

— Когда я его накрывал, от него ничего не оставалось, — схватил её за плечо Амон. Другая его рука свисла и заболталась, как игрушечная. — Мне нужно сразить Дьявола!

В его глазах зажёгся огонь. Самый настоящий. Истинное пламя надежды.

— Амон… Ты ведь хочешь жить.

Он отстранился. Было убрал руку — но Бич схватила её и прижала к груди.

— Я так и знала, что ты меня дуришь! — сквозь печаль и непонимание она рассмеялась — скорее собственной невежественности, нежели самоотверженности любимого. — Дурак ты, Амон! Как ты мог подумать, что я тебя брошу?

Амон же остановился, ошарашенный, округливший глаза и вскинувший уши, как ребёнок, впервые услышавший о заботе. Как сирота, не знавший любви.

Он ведь и есть сирота, не знавший любви… Бич поднесла руку к губам и нежно поцеловала её, сама удивляясь неожиданному чувству.