– Ох, прошу простите моего брата. Невоспитанная свинья, – тихо выругалась госпожа Дмитрова. – Аделаида, благодарю за столь теплый прием, все как всегда великолепно. Пойду прослежу за чудищем в кафтане, – сказала она, не оборачиваясь на брата. – Чтобы он не натворил еще каких бед, – она снова присела и поспешила удалиться.

Удивленный Александр проводил ее взглядом и вопросительно посмотрел на хозяйку дома.

– Гарипом в наших краях называют иноземцев, это совершенно безобидное прозвище. – Она по матерински взяла его руки в свои и аккуратно похлопала. – Отвечаю на Ваш вопрос: Вы можете потанцевать, если только Анастасия будет не против, – сказала женщина, бросив на дочь многозначительный взгляд.

– Я должен просить разрешения у другой юной дамы, чтобы пригласить на танец ее… э… сестру? – Спросил Александр. – Ваши традиции удивительны!

Аделаида одарила его обескураживающей улыбкой, заявление не то повеселило ее, не то ввело в недоумение, что этот иноземец предпочел фигуристую Амелию, ее стройной дочери. Но решила не подавать виду и ответила:

– Ну что Вы, я лишь подумала, что вы просите у меня разрешения потанцевать с моей дочерью. Амелия ее лучшая подруга и моя подопечная, хоть она предоставлена самой себе в этих деликатных вопросах, я даю свое позволение пригласить ее, если ваши желания найдут отклик друг в друге, – она с выражением бесконечного счастья осмотрела собеседников.

– Амелия, – но не успел он договорить, как она подхватила его за руку и уволокла в центр зала, подальше от неловкости, воцарившейся от комментария Аделаиды.

– Что ж, как насчет того, чтобы продолжить наше знакомство? – предложил Александр, но девушка была так смущена, что избегала смотреть ему в глаза и, уставившись на его правое плечо, чтобы не опускать голову, буркнула, что-то вроде «да, конечно».

Амелия была сиротой. Аделаида подобрала ее с улицы, когда узнала, что та сумела разбавить одиночество ее дочери. Обычно таких брали только служанками, но она жила не хуже самой Анастасии. Несмотря на это, Амелия никогда не чувствовала себя полноправным членом этой семьи и старалась жить достаточно скромно, как и полагалось по праву рождения. Она часто тосковала по своей прежней жизни, скучала по родителям. Война с кочевым народом унесла их жизни и с тех пор она была сама по себе.

Анастасия стояла в самом углу зала и наблюдала за тем, как танец все больше и больше уносит ее подругу и иноземца и думала о том, чего ей ждать от этого. Она даже не заметила, как они совсем скрылись из виду, затерявшись в толпе. Неожиданно на нее накатила грусть, ей подумалось, что если Амелия захочет быть с ним? И проводить времени больше с ним, а не с ней? А вдруг и вовсе решится уехать на чужбину, навсегда оставив их дружбу в прошлом? Нет, это невозможно, она постаралась отогнать от себя дурные мысли и захотела отвлечься.

– Расскажите мне побольше о себе, прошу, – попросил Александр, не отрывая взгляд от партнерши. Ему хотелось заглянуть ей в глаза, но та упорно продолжала пялиться ему в плечо, краснея от смущения.

Музыка заводила ритмичные мотивы, то унося, то кружа танцующих. Сердца бились в унисон: быстро и в такт мелодии, добавляя синхронности движениям всех присутствующих.

– Мне нечего о себе рассказывать, в моей жизни нет ничего интересного, – Амелия пожала плечами и вздохнула. – Но я буду рада выслушать Вашу историю.

Александр хмыкнул, стало ясно, что узнать девушку получше – задача не из легких. Но ведь и он был не из робкого десятка. Сложности его никогда не пугали, даже наоборот, очень вдохновляли.

Беседу прервал звон бокала. Аделаида постучала по нему вилкой, привлекая к себе внимание и музыка начала утихать. Она выждала пару минут, прежде чем все остановятся, переведут дыхание и, наконец, умолкнут.

– Дамы и господа, я благодарна за то, что вы почтили мой дом вашим присутствием, – она оглядела зал, дамы почтительно присели в реверансе, а мужчины отвесили поклон. – На нашем пороге новый цикл, я желаю, чтобы у каждого из вас он был наполнен благоденствием. Позвольте преподнести небольшие подарки.

Из задней части зала, где находились специальные проходы для работников, начала выходить прислуга с подносами. Они прошлись по всей комнате, преподнося всем присутствующим маленькие коробкИ. Когда очередь дошла до Александра, он одарил служанку самой лучезарной из своих улыбок и взял один из коробков с подноса.

Выражение его лица стало почти комичным, застыв между восторгом и удивлением.

– Что это? – Спросил Александр, оглядывая коробок.

Хотя ответ и так был очевиден, ему все же хотелось получить какое-то объяснение.

– Спички, – коротко отозвалась Амелия. Она стояла, опустив голову и разглядывала полы своего платья, теребя кружево. Такой жест должен был призван успокоения ради, но помогал не особо.

Недоумение на лице Александра разгоралось с новой силой. Он не был разочарован таким подарком, но его действительно и совершенно искренне поразил такой жест.

– Почему вы дарите спички? – Спросил он, разглядывая изящную вручную разрисованную коробочку.

На ней были изображены ледяной змей и мужчина в белом одеянии на фоне рассвета. Святой Николай.

– Такова традиция. Мы считаем, что огонь – это один из подарков самого Бога и то, что он позволил нам его приручить это высшая благодать. Поэтому мы дарим спички – вещь, которая способна добыть огонь, а он согреет и позволит приготовить священный ужин. Огонь наполняет дом уютом. Как-то так, – протараторила Амелия заученную фразу из учебника истории и, пожав плечами и взглянула в глаза Александру. – Полагаю, логики в этом немного, – продолжила она, хотя мысли унесли ее совершенно в другом направлении: она тонула в его глазах.

– О! Вы сказали больше двух слов! Наши отношения выходят на новый уровень, – съязвил он, но прозвучало это очень весело и добродушно, ни намека на укор.

Парень ехидно улыбнулся и подмигнул девушке. В ответ она одарила молодого человека изумленным взглядом, ведь была совершенно сбита с толку. Ей казалось, они только что болтали без умолку, смеялись и танцевали. Но выясняется, это все происходило в ее голове, когда в жизни она напоминала прекрасную фарфоровую куклу, которая не выдавала совершенно никаких эмоций, кроме нарисованного на ее щеках румянца.

– Простите меня, я не каждый день знакомлюсь с людьми, – ответила она, глядя ему в глаза. – Но буду рада исправить положение. А сейчас я должна идти, простите.

Как только она договорила, сразу присела в неуклюжем реверансе и поспешила удалиться. Девушка вернулась к Анастасии, та ее встретила теплой улыбкой и протянула бокал ягодного морса. Хмурая Амелия вызывала странное чувство грусти в сердце подруги, от чего Анастасии тут же захотелось ее обнять. Наплевав на нормы этикета, она так и поступила.

Было бы большой ложью утверждать, что Аделаида в восторге от окружавших ее людей. Добрая часть из них были неотесанными грубиянами, остальные же невыносимыми снобами. Причем никто из них не отличался ни особо изысканным вкусом, ни приятными манерами, ни острым умом.

Ей претил тот факт, что она являлась предводителем этого мракобесия. Принадлежность к королевской семье никогда не облачала ее жизнь в ореол исключительности, а лишь ограничивала, накладывала нелепые обязательства и еще более нелепые ожидания. Она была винтиком в этой машине и часто впадала в отчаяние от осознания собственной беспомощности. Так было и сегодня, и вчера, и будет завтра, и послезавтра и всю оставшуюся жизнь. Она навсегда останется пленницей своего титула.

Двери в покои были заперты на замок, окна закрыты, а ставни плотно прижаты к окнам, занавески задернуты. Комнату освещала лишь одна свеча, стоявшая у туалетного столика. Она кидала на лицо Аделаиды теплые блики. От дыхания женщины огонек исполнял несуразные танцы: то наклонялся вправо, то влево, приседал и подскакивал, кланялся немому зрителю, обиженно откланялся со сцены, но всякий раз возвращался. Капельки воска скатывались по гладкой поверхности и застывали, оставляя увековеченные подтеки.