Вновь ожив, звонит телефон, но в этот раз Глеб не обращает на него ни малейшего внимания.

– Ответь, – выдыхаю я, и собственный голос кажется мне жалким писком. – Вдруг это Стас.

– Сейчас я не хочу говорить о Стасе.

Мы стоим так близко, что я чувствовала запах кофе в его дыхании. Сердце с оглушительной силой колотится в груди, и мне удивительно, как Глеб его не слышит. Умом я понимаю, что мы подошли к очень тонкой, очень опасной грани, и стоит нам шагнуть за нее, как это неминуемо обернется лавиной проблем и сложностей. И я не уверенна, что готова к этому. Ничто и никогда не изменит того, что Глеб – старший брат Стаса.

Но сердце… мое глупое сердце замирает при мысли, какими теплыми будут его губы, какими нежными – руки. Глеб кажется сотканным из твердости и уверенности, надежно слепленным держать данное слово. И, прямо сейчас, мне нестерпимо сильно хочется, чтобы он меня поцеловал.

– Глеб…

– Я все знаю. Правда. – Он нежно проводит костяшками пальцев по моей скуле, заправляет прядь волос за ухо, отчего моя кожа покрывается мурашками, а в груди сладко ноет. – И, если честно, мне плевать. Совершенно…

Слова растворяются в утренней дымке. Больше не сдерживаясь, я приподнимаюсь на цыпочки и тяну его за край футболки. Ветер пробирается под рубашку, холодит спину и нежную кожу голых бедер. Крепко прижавшись к теплу сильного тела, я зарываюсь пальцами в волосы у Глеба на затылке, закрываю глаза и больше ни о чем не думаю, ни о чем не беспокоюсь.

А телефон все звонит и звонит, настойчиво и совершенно напрасно напоминая равнодушному морю и лесу, что где-то там, в десятках и сотнях километров отсюда, все еще есть люди и их заботы.

Вторая половина сентября ознаменовалась продолжительными дождями. Небо, затянутое тучами до самого горизонта, напоминает бурлящее море в шторм. «Дворники» работают без устали, но ветровое стекло все равно заливает потоками дождя, а дорога впереди кажется размытой и подернутой рябью, отчего я постоянно напрягаю зрение. Спина ноет от неудобной позы. Радио передает программу новостей, но я едва слушаю, стараясь удержать машину на дороге. Огни встречных грузовиков, ослепляя, бьют по глазам, и я в который раз жалею, что не остановилась на заправке: выпить кофе и немного взбодриться.

Меня гонит вперед нетерпение. А еще страх передумать в последний момент, струсить и повернуть обратно. Но Глеб… Он позвал меня, и я согласилась, не раздумывая.

Весь последний месяц мы строили планы и обговаривали детали – все те досадные мелочи, которые могут случится. И обязательно случатся, ведь мир не идеален. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, я не могу удержаться от улыбки. Одна рядом с другой, там стоят три огромные, спортивные сумки. В них упакованы все до единой вещи, которыми я успела «обрасти» в Риге за прошедшие пять лет. На самом деле, поразительно, как их оказалось мало.

Небо раскалывает молния, озаряя горизонт яркой вспышкой, но в машине тепло и уютно. Мимо проносятся поля с, затянутыми в полиэтилен, рулонами сена. Эти рулоны напоминают гигантских виноградных улиток на еще зеленой траве. Минуя знакомый перекресток и автозаправку, я думаю о том, что время прокрутилось колесом и вернулось к точке отсчета: я возвращаюсь домой.

Перед знаком города сбрасываю скорость и делаю глубокий вдох. Внутри у меня поет и ноет от волнения.

Главная дорога уходит левее, а я сворачиваю у деревянной таблички с указателем на гостевой дом «Каменные дубы». Мелкие камушки дробно стучат по днищу машины, но я не снижаю скорость. В конце подъездной дороги, чуть в стороне от большого, перестроенного под сельскую гостиницу, амбара, стоит деревянный дом с широкой верандой. В доме горит свет. В кадках у подножья лестницы зеленеют пихты, а на веранде стоит Глеб – ноги широко расставлены, руки сложены на широкой груди, голова чуть склонена набок. Свет бьет ему в спину, отчего его высокая фигура кажется темнее, чем она есть.

Остановив машину, я сквозь лобовое стекло наблюдаю, как Глеб спускается с веранды и идет мне навстречу. Тугие стрелы дождя бьют его по плечам и спине, но он уверенно шагает вперед, даже не пытаясь прикрыться. Заглушив двигатель, я выбираюсь наружу и дрожащими пальцами приглаживаю волосы. Холод осеннего вечера ошеломляет. Свитер моментально делается мокрым и липнет к телу, но все это отступает, едва я оказываюсь в крепких объятьях Глеба.

– Наконец-то ты приехала, – шепчет он мне в губы.

– Да. Вот я и дома.

– Дома… – отстранившись, он улыбается, а я в который раз поражаюсь яркости его глаз, тихой нежности во взгляде. – Вот ты и дома.