Родители подвезли ее к школе, так что идти пешком по морозу не пришлось, что уже радовало. До начала занятий оставалось еще полчаса. Половина подруг к этому времени была в школе. Теперь можно и повеселиться.
Прямо по курсу стояли Катя с Соней. Девочки ярко контрастировали на фоне друг друга. Соня – восточная красавица, как ее часто называли. Узкие раскосые глаза, смуглая кожа, пухлые щеки, длинные темные волосы. Одним словом, азиатка. Катя – ее полная противоположность. Золотистые волосы, светло-голубые глаза и светлая кожа с небольшим количеством веснушек. Когда Вероника смотрела на них, то ей почему-то хотелось сделать их фото и отправить Трампу с Ким Чен Ином. Мол, смотрите, европейцы с азиатами дружат и даже вместе уроки прогуливают. Смешно и грустно. Хотя она понимала, что в тонкостях политики, тем более геополитики, сам черт ногу сломит, и представляла все эти встречи и саммиты «на высшем уровне» ничем иным как спектаклем, в котором есть свое, неизвестное зрителю закулисье, на людях все равно придерживалась общего мнения. Осторожность ведь никогда не помешает. Ника накинулась сзади на Соню:
– Привет, девчонки!
– Ооо, какие люди! Привет, – сказала Катя, обнявшись с Вероникой.
– Привет, Вера, – произнесла Соня, улыбнувшись, отчего Нику слегка передернуло: она не любила, когда ее так называют. Но тем не менее, продолжила с игривой улыбкой:
– Что делали на актировках?
– Да ничего, я дома сидела.
– Я тоже.
– Уроки что ли делали?
– Ага-ага. Конечно. Очень смешно.
– А ты сделала?
– Да.
– Дай списать геометрию по-братски?
– Да, сейчас.
Вероника достает тетрадь и отдает подруге. Это происходило уже сотни раз, но почему-то стало вдруг неприятно. Все с той же улыбкой Вероника произносит:
– Ну, я пойду, а то мне еще к классной зайти надо, ок?
– Да, ага, хорошо.
– Вер, я тоже спишу, ладно?
– Без проблем.
Девушка ушла на третий этаж и села на скамейку в самый безлюдный угол. Достала книгу. Нужно просто подавить эти чувства. Так надо. Так будет проще.
Все кругом бродило, шумело, мелькало. Скамейка была неприятно холодной, но Нике было все равно. Читать что-то расхотелось. Она убрала скучный исторический роман в сумку. Посреди коридора скопилась небольшая толпа подростков. При желании, вслушавшись, можно было различить голоса собравшихся. Вероника стала смотреть. Просто смотреть на людей. Что они делают? Зачем?
Бегут куда-то, говорят.
Она представила, как время перед ней отматывается вперед. Как будто она включила фильм на ускоренный просмотр. Учащиеся мелькают быстрей, быстрей, быстрей. Шум сливается в один непонятный звук.
Еще быстрей.
Люди постепенно стали исчезать. Звук затих. Остались стены.
Вероника подумала, что вроде как люди есть, а вроде как их и нет вовсе.
Звонок.
Она вскочила и опрометью понеслась в кабинет математики.
V
/Вероника/
«Ну вот. Еще и на урок опоздала. Благо, Генриетта Михайловна задержалась. Можно сказать, мне повезло. Все будто душит меня. Не хочу здесь находиться. Ладно, нужно учиться.
– Чтобы начать изучение новой темы, нам необходимо повторить некоторые сведения из планиметрии. Итак, назовите мне аксиомы, которые вы помните из курса девятого класса…
Как же мне все надоело. Я действительно не понимаю, почему все именно так. Как будто при рождении человеку по умолчанию задают определенные настройки, по которым ему предстоит жить. И лишь иллюзия выбора мелькает перед ним неосязаемым призраком мнимой свободы, которой никогда не существовало в действительности.
– Стафеева!
Черт, заметила.
– Да, Генриетта Михайловна.
– В облаках витаешь? Какие аксиомы ты помнишь?
– Параллельные прямые никогда не пересекаются.
– Садись, Вероника.
И что я сейчас ляпнула? Удивительно, но мне даже не стыдно.
Сегодня я не выспалась, как следует. Да и когда я последний раз нормально высыпалась, уже и не вспомню… Заставила себя поесть противную мамину кашу с утра. Эти отвратительные мюсли! Как их вообще люди едят? О. Наконец-то формулы записала. Зачем впустую тратить полурока на отступления и предысторию, если в итоге все по формулам решать – не понимаю. Хорошо, что Киры сегодня нет. Парта в моем полном распоряжении.
– Вероника, иди к доске.
Легкая задачка попалась, как я рада. Не придется голову ломать.
– Молодец. Присаживайся, но больше не отвлекайся на уроке, хорошо?
Зачем вы мне это говорите? С чего в вашей фразе звучат нотки заботы?
– Да, Генриетта Михайловна.
Вам ведь на самом деле все равно. Вы придете домой выпьете чаю, поужинаете, примите душ, ляжете спать и даже не вспомните обо мне. Так и должно быть. Люди настолько привыкли притворяться, что тошно становится. Но еще противнее то, что я ничем от них не отличаюсь, возможно даже лживее многих. Как говорил товарищ Ленин, «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Как точно сказано. Лучше и не придумаешь.
Звонок.
– Домашнее задание на доске. Не забываем сдавать тетради! После уроков все ко мне на консультацию.
– До свидания, Генриетта Михайловна.»
VI
Вероника тихо шла по школьному коридору. Из окон бросалась в глаза вечерняя тьма, окутавшая здание снаружи, норовя поглотить целиком. Ярко разрисованные стены выглядели теперь убого и фальшиво, а искусственный свет ламп нагонял тоску. Девушка шла, глубоко погрузившись в размышления и уткнувшись взглядом в пол, так что не заметила, что чуть не навернулась с лестницы. Она была вымотана за сегодня. Учеба отбирала все силы, Ника читала и читала, учила и учила, но мозг будто заблокировал канал приема информации, и новые знания запоминать совсем не получалось. Ника не отчаивалась, скорее, мирилась, однако не отступала. Сейчас же ее заботило другое.
Вероника все спрашивала себя: «А зачем я учусь?»
Ведь ее никто никогда не спрашивал, хочет ли она этого. Родители говорили, что это только для ее блага. В общем, они были правы, Ника сама понимала, что образование в настоящее время для человека все, в том числе и пропитание, но, зачем? Она впервые почувствовала черную зависть к отстающим ученикам, от которых ничего путного не ждут, в отличие от нее. А главное, чего она сейчас хочет? Вероника путалась в мыслях. Не первый раз ей приходилось забредать далеко-далеко в себя и копаться, отчаянно что-то анализируя, с головой окунувшись в рефлексию. Но сейчас это было нечто новое. То, что будоражило сознание и заставляло сердце биться чаще. Она остановилась посреди лестницы и вслух спросила у пустоты:
– А зачем я живу? В чем смысл моей жизни?
Ее словно ледяной водой окатили. Остальные вопросы остались где-то позади, спрятавшись за спину последнего.
Что она могла сделать?
Ника всегда следовала принципу: не знаешь – спроси. И она спросила у Марины Сергеевны.
– Мама, а зачем ты меня родила?
– Ты, наверное, мало работаешь. Нужно давать тебе больше заданий, чтобы дурные мысли в голову не лезли.
Прозвучало достаточно убедительно – вопросы ей больше не задавали. Вероника забила в поисковик: «В чем смысл человеческой жизни?»
/Вероника/
«Религия, философия, концепции духовных практик… Но где же ответ? Неужели его нет?
А вот какой-то форум… с целым топом ответов по рейтингам? Это уже интересно. Ого! Да тут целое обсуждение.
– Да какая разница, в чем смысл? Лучше жить и не думать об этом, а то так и до депрессии недалеко.
Тогда что ты делаешь на этом сайте?
– Смысл жизни в детях, ну в продолжении рода, так природой заложено. Любое живое существо должно оставить кого-то после себя.
Что за глупости? Если каждый из семи миллиардов человек прямо сейчас решит оставить кого-то после себя, особенно не в единственном экземпляре, то вся геополитика по швам треснет от наплыва мигрантов, беженцев и войн за ресурсы. Тем более, дети рано или поздно вырастают и перестают быть детьми. И что тогда? Нет больше смысла жизни? Всех стариков в утиль, очень смешно. Что там дальше?
