– Слышала, слышала, сестра! – хитро ответила смышленая девочка и, по привычке оглядевшись по сторонам, переходя на шепот, сказала: – Отец говорил про русских. Сказал, что гости едут, гостинцы везут.

– Спасибо, сестренка! – коснувшись правой ладонью щеки девочки, поблагодарила старшая сестра. – Поспешим!

Дорога до дома была недолгой. На ходу поправив растрепавшиеся белокурые волосы и отряхнув передник, девушка вошла в ригу. За столом в первой избе сидели русские друзья ее отца, прибывшие из соседних Новгородских земель. Каждую вторую луну они приплывают к берегу и привозят нужные в хозяйстве товары. Помнит добро бывалый моряк Паво, дорожит дружбой с русскими. Еще дед дружил с новгородскими купцами в те далекие годы, когда приходилось воевать против общих врагов. Тяжелые времена рождают сильных людей и крепкую дружбу.

Старый Паво давно задумался над судьбой своей старшей дочери-Реймы. Знал он, что любит она всем девичьим сердцем лихого красавца Педо, да где он теперь? Много месяцев прошло с того дня, как покинул родной дом непоседливый и хвастливый Педо. Нет с тех пор о нем вестей, как в воду канул. А дочь любит и ждет его. Нужно думать наперед, красота девичья не вечная. Хоть и говорят, что красивее, чем девушки из народа водь, телом милее да лицом белее нет на свете никого. Всё истинная правда! Такого небесного цвета глаз нет ни у русских, ни у ижорских красавиц.

«Хороша моя старшая дочь! Высокая и стройная, как карельская ель, и гибкая, как весенняя лоза. Нет ни у одной местной девушки таких белых и длинных волос, как у Реймы… Красивую и ладную дочь подарила мне покойная жена», – рассуждал Паво, довольно наблюдая за старшей дочерью, развешивающей на колья забора пряденую овечью шерсть.

Удачно сложилось, что не успели пожить Рейма и Педо вместе до свадьбы как муж и жена, хотя так положено по законам води. То, что можно у води, запрещается у русских. А Паво давно надумал породниться с богатым домом старого друга Афанасия – новгородского купца. Сын Афанасия Иван совсем возмужал, стал широк в плечах да разумен в речах. Чем не жених?

– А вот и моя старшая дочь – Рейма! – вставая легко, как молодой, из-за стола и протягивая к дочери руки, воскликнул Паво. – Подойти поближе, дочь! Пусть посмотрят русские мои друзья на тебя. Пусть сами увидят, какая красавица моя старшая дочь!

Гордая и смелая Рейма, подойдя к столу, поклонилась гостям. Весело зазвенели ее нагрудные подвески – монеты и камешки.

– Ну, теперь ступай, дочь, а то гости есть-пить перестали, красотой твоей очарованные! – пошутил отец, как обычно.

Дочь, слегка улыбнувшись, смело посмотрела в глаза самому молодому из гостей и задержала свой пристальный взгляд на нем, чем изрядно смутила его. Довольная собой, красавица с достоинством вышла в соседнюю дверь.

– Хороша твоя дочь, Паво! – словно очнувшись от оторопи, хрипло произнес Афанасий. – Такая жар-птица кого полюбит, тому жизнь земная счастливей райской станет! Говори свои условия, друг! Что хочешь за дочь свою?

– Сестра, ты слышишь? Отец хочет продать тебя! – возмущенно сказала Кадой, подсев к старшей сестре на сундук.

– Не продать, а замуж выдать, – пояснила Рейма, задумчиво глядя в маленькое окошко.

– А что же, когда замуж выдают, как на базаре за гусыню деньги просят? Ой, как интересно мне!

– Кого – как гусыню, а кого – как овцу продают, у каждой невесты своя цена, – глубоко вздохнув, сказала Рейма.

– Сколько же денег за тебя отец выручит?

– Зачем тебе знать? – усмехнулась старшая сестра.

– А затем, чтобы мне потом себя не продешевить, когда меня продавать станут. Можно же с женихом договориться, ну, чтобы он отцу только половину денег дал за меня, а вторую половину мне на руки, чтобы не все отец себе забрал. А я бы за это мужа слушаться стала. Иногда, – серьезно и вдумчиво пояснила не по годам разумная Кадой.

– Ха-ха-ха! – рассмеялась старшая сестра. – Вот ты какая хитрая, а ведь маленькая еще!

– Я еще хитрей стану, когда вырасту. Я расту, и хитрость моя со мной растет. А то как же! Я себя кормлю, пою, мою-ку-паю, а деньги за меня отцу отдадут? Где справедливость? – не унималась младшая сестра, между делом прислоняясь ухом к стене, стараясь услышать разговор в соседней комнате.

Тем временем, договорившись с новгородцами обо всем, Паво остался доволен собой. Когда бы еще повезло так, как сегодня! Хорошего жениха для старшей дочери он подыскал. Теперь нужно готовиться к свадьбе. Если бы несколько лет назад кто-то сказал ему, что он сам решит выдать дочь за русского, пусть даже за новгородца, он бы не поверил.

«Но все меняется, река и та русло меняет, когда на то воля богов!»-рассуждал Паво.

Разместив гостей во второй избе на ночлег, он спустился к озеру. Степенно катила свои волны гордая Ладога, вселяя умиротворение и покой в сердце мужчины.

Вторые сутки видавшая множество походов по Балтийскому и Белому морям ладья новгородского купца Афанасия Селиверста бороздила холодные воды Ладожского озера. Смотрел на мачту Афанасий и думал, что настала пора отделить часть имущества и передать единственному сыну Ивану к его свадьбе. Толкового сына дал Бог! Умен и разборчив в делах, силен духом и телом, непразднословен и верой крепок. Ликует душа Афанасия: добрый сын-отцу радость! Знает Афанасий, что дружба с княжеским сыном Борисом сможет открыть перед Иваном двери в успешную жизнь. Да одна беда: тщедушный княжич завистлив и коварен. Не надо бы ему про сватовство рассказывать. Да и дружбу с ним пора прекратить как-нибудь по-хитрому. Как бы чего дурного не случилось. Пока про женитьбу на вожской красавице, кроме кума Игнатия да шурина Архипа, никто более и слыхом не слыхивал. Держал эту новость ото всех в тайне Афанасий, чтобы не сглазить дело. Не был уверен, что девица чужого роду-племени приглянется сыну вот так-то сразу. А девица красивая, инда нимфа лесная. Не встречал за всю свою долгую жизнь Афанасий такой красоты. А что чужеродная, так ведь Бог людей сводит друг с дружкой всяких, чтобы плодились и жили промеж себя в дружбе и мире. Так и крови сильней, да и люди умней родятся.

Вот уж и звезды сквозь мглу просияли, а сон так и не идет, всё думки разные в голове кружатся, размышлять велят мудрому купцу.

Думал он: что бы дать за Иваном? Может, кроме дома, новую ладью? Пускай сын по морям с товаром ходит да купецким делом хозяйство укрепляет.

Тем временем на новгородских стапелях красовалось новое судно богатого купца Афанасия, с кирпичной печкой внизу, чтобы был для моряков горячий обед в дальнем походе. Добротная получается! Ловкие новгородские лодейщики умеют дерево выбрать, бревно выдержать, обводы распарить и выгнуть, собрать ладью, засмолить, чтоб служила она тебе до твоей старости. Примечали и перенимали науку молодые подмастерья, пришедшие по доброй воле, а то и по указу княжескому на тяжелое, но в народе почетное поприще. Разбуди среди ночи такого да спроси, как, мол, ладью или дубас смастерить? Не продрав глаза, ответит тебе: «Первым делом из большого дерева выдолбить, а то и выжечь деревянный челн, к нему прикрепить кокоры и только потом при помощи железных заклепок или шитья вицей древесным жгутом внахлест закрепить доски обшивки».

Крепко сидела эта наука в головах подмастерьев, хоть и не вбивалась она кулаками да плетьми мастеров. По-до-брому, по-разумному обучали старые новгородские мастера, с Божьим словом напутственным учили подмастерьев творить великое чудо – возведение судов. Вот и получались такие суда надежными и добротными, способными ходить и на веслах, и под парусом, и по мелким речушкам, и по морским просторам, приставать к любому берегу и выдерживать сильнейшие штормы.

– Эй, корманши, не видать ли землицы нашей Новгородской? – спросил штурмана Афанасий, подходя ближе.

– Поколь не видать! Чайки ишо не рышуть, знать, далеко до землицы-то, вишь, – крутым басом ответил дородный корманши.

Мимо босиком пробежал зуек – мальчишка лет двенадцати, выполнявший всякую хозяйственную работу. Команда Афанасия, состоявшая из десяти человек, включая этого расторопного мальчонку, готовилась трапезничать чем Бог послал. Солонины и рыбы в трюме было достаточно для долгого похода, а тут всего-то неделя.