Замолкаю, ожидая хоть какой-то реакции от Нейта, но он только равнодушно кивает и велит:

– Продолжай.

Опускаю голову, ведь дальше следует не самая приятная часть. Но тут же поднимаю обратно, встречая тяжелый взгляд Нейта. Я рассказываю это ему, как он и просил, а не полу. Да и не время показывать слабость.

– Отец был предельно честен со мной, – говорю, даже не пытаясь скрыть горечь. – Он сказал, что всегда хотел сына и если бы он у него был, то полковник Рейнольдс сам занялся бы воспитанием своего ребенка. Но так как я свалилась на его голову, он не придумал ничего лучше, чем сделать из семнадцатилетней девушки солдата. Так я стала курсантом, потом рядовым, а после дослужилась и до сержанта. Почти три года я занималась тем, что ненавидела больше всего на свете. Можешь мне не верить, но это так. Отец не делал мне никаких поблажек, наоборот, заставлял тренироваться усерднее, чем остальных. Хотел сделать из меня человека. Каждый день проводя в спортзале, на стрельбище, на полосе препятствий и в других подобных местах, я думала только об одном, – твердо смотрю на Нейта, желая одного, чтобы он понял – я не вру. – Как сбегу и избавлюсь от тирана-отца, который ненавидел меня из-за того, что я не родилась мальчиком. А я ненавидела его в ответ, – перевожу дыхание и продолжаю. – Три недели назад он умер. Какой-то одаренный убил его. Мне дали две недели, чтобы оплакать единственного остававшегося у меня родственника. Но я не тратила времени на скорбь о том, кого была рада не видеть больше никогда в жизни. Я разрабатывала план побега. И если бы не встреча с вами, я сбежала бы через несколько дней. Можешь мне не верить, но все именно так. Я ничего не утаила и ни разу не сказала неправды.

Выжидательно смотрю на Нейта, но он молчит. Вообще никак не реагирует на мой рассказ, будто я только что не призналась, что была одной из военных. Нейт не глупый, он должен прекрасно понимать, чем мне приходилось заниматься.

– Я тебе верю, – неожиданно говорит он, и я с облегчением киваю. А Нейт спрашивает, слегка усмехнувшись: – Управлять вертолетом тебя ведь не тетя научила?

Слабо улыбаюсь.

– Отец отдал меня в лётную школу около года назад, но не сложилось. У меня было всего несколько полетов, потом меня перекинули в пехоту. Там я и была до того дня, как встретила вас.

Нейт внимательно оглядывает мою фигуру, будто не может поверить в то, что такая девушка, как я, могла иметь что-то общее с военными. У меня и правда нетипичная внешность для подобной профессии, но я ее для себя не выбирала.

– Ты прилетела на том вертолете в лабораторию? – спрашивает он.

Отвечаю честно:

– Да.

– Зачем? – тут же следует новый вопрос.

Говорю всю неприглядную правду как есть:

– Нам нужно было найти людей, сбивших вертолет, и выяснить, есть ли среди них одаренные.

Нейт усмехается:

– И ты нашла.

– Это вы сбили вертолет? – спрашиваю я, хотя уже давно знаю ответ.

– Да.

Ни капли самодовольства, будто он делает так раз в неделю, когда выходит на утреннюю пробежку.

На этот раз моя очередь спрашивать:

– Зачем?

Нейт отвечает задумчиво:

– Чтобы попасть в лабораторию.

Киваю, хотя не понимаю, при чем тут сбитый вертолет и лаборатория. Отбрасываю мысли об этом на задний план. Пришло время задать самый главный вопрос, волнующий меня последние несколько дней:

– Что будет со мной?

Нейт слегка склоняет голову набок.

– Я обещал, что не убью тебя, – твердо говорит он. – И я сдержу обещание.

Как можно более незаметно перевожу дыхание.

– Спасибо, – сдержанно благодарю его.

– Не спеши с благодарностями, – почти безразлично говорит Нейт. – Тебя не убьют, но большего я обещать не могу.

Хмуро смотрю на него.

– И что это значит?

– Нам еще предстоит решить, как поступить с тобой в дальнейшем.

– Но ты ведь сказал, что веришь мне?! Я не враг вам и не причиню никому вреда. Я всего лишь хочу жить спокойной жизнью, без психов и стрельбы.

– Здесь? – уточняет Нейт.

Слышу недоверие в его голосе. С трудом проталкиваю внезапно вставший поперек горла ком.

– Почему нет?

– Ну, во-первых, это не мне решать, – говорит Нейт, внимательно вглядываясь в мое лицо. – А, во-вторых, мы не можем доверять тебе до конца. Да, в данный момент ты не врешь. Но, где гарантия, что ты не передумаешь и не найдешь способ связаться со своими?

– Они мне не свои! – грубо заявляю я, затем перевожу дыхание, успокаиваясь.

Я не могу упустить этот шанс. Конечно, если мне не позволят остаться и увезут на материк, я в любое время могу направиться в то поселение, в которое и собиралась изначально. Но, оставшись здесь, я не рискую быть пойманной "своими".

– Поговорим об этом позже, – не терпящим возражения тоном говорит Нейт. – Чтобы принять решение, мне нужно подумать. А тебе – не мешаться у меня под ногами. Так что отправляйся спать.

Вздыхаю, но не спорю. Моя дальнейшая судьба по большей части зависит от того, что решит Нейт.

Еще раз оглядываю пустое жилище. Вспоминаю, как местные жители суетились, принимая новых людей и решая, где их разместить. А тут совершенно пустой, при том немаленький дом. Если Нейт живет здесь один, то он не последний человек на острове. К тому же в голове всплывает момент, как он начал распоряжаться сразу после прилета. И его слушались.

– Чей это дом? – спрашиваю я.

– Мой, – тут же подтверждает мои мысли Нейт. – Можешь лечь в спальне.

Взмахом руки он указывает направление.

– Хорошо, – сразу же соглашаюсь я, отправляясь в нужную сторону.

Прикусываю изнутри нижнюю губу, уверенная, что мне не удастся уснуть. Если я права, и Нейт имеет какое-то влияние, то мне срочно нужно придумать, как убедить его разрешить мне остаться.

Поспать удается всего пару часов. И это неплохой результат, я считаю. В голове столько мыслей, и сосредоточиться на какой-то конкретной получается с большим трудом. Все из-за нервного напряжения и недосыпа. Парадокс, но выспаться не получается именно из-за постоянных размышлений. Выходит какой-то замкнутый круг.

В первую очередь меня одолевают воспоминания, о которых я поведал Килиану.

Они со мной постоянно, но сегодня мне пришлось вытащить их на поверхность. Отчего они стали только ярче. На душе погано, а отвращение к самому себе велико как никогда. Конечно, я в полной мере осознаю, что в произошедшем нет моей вины. Если не считать того, что я дал себя схватить. Но переложить всю вину на Дориана я тоже не могу. Ведь не он делал те садистские вещи, а я.

Следом я думаю о том, что произошло в лесу. О том, как испугался за Лав, не обнаружив ее на берегу. В тот момент я понял, что совсем не знаю Джейн и могу ожидать от нее чего угодно. В еще большее смятение меня привел маяк, который я активировал почти сразу. Лав оказалась слишком далеко от берега. И Джейн была с ней. Я проверил. Тут же бросившись в лес, я непроизвольно чувствовал все эмоции, что испытывал в тот момент мой брат. Ни о какой привычной сдержанности и холодности не могло быть и речи. И это еще раз дало мне убедиться в том, насколько сильны чувства Килиана к своей девушке.

Но увидев, что с Лав все в порядке и никакой опасности не было и в помине, я разозлился еще больше обычного. Я не знал, что думать о Джейн и чувствовать к ней. Она доставляет слишком много проблем, и легче всего было бы убрать девушку, которую я по собственному желанию притащил на остров, где ей не место. Но при одной только мысли об убийстве, тут же включалось проклятое чутье и буквально вопило на всю голову, чтобы я не смел этого делать. Не смел причинять ей вред.

Не сдержавшись, я все же повел себя чересчур грубо, практически протащив Джейн через весь лес до самого дома. Но к концу пути уже в полной мере остыл и согласился с чутьем. Эта способность не раз давала мне дельные подсказки о том, как поступить. Проигнорировать ее сейчас было бы верхом идиотизма.