Преодолеваем коридор за коридором, поднимаемся сначала на второй этаж, а потом и на крышу. Пригнувшись, чтобы нас не заметили с земли, направляемся в сторону замаскированного места, откуда мы ведем наблюдение за местностью. Ныряем туда и осматриваемся.

Ночь довольно ясная. В лунном свете прекрасно просматриваются темные фигуры, передвигающиеся от леса в сторону города. Со всех сторон мелькают лучи света фонариков.

– Что девчонка успела вам рассказать? – спрашивает Стивен почти безразличным тоном.

Но это не так. На самом деле ему по-настоящему любопытно, что произошло за время его отсутствия. Просто сдержанность Стивена мешает ему выражать эмоции при других, но от меня ему их не скрыть. Да и с Алистером он ведет себя более открыто. Вероятно, потому что знает его гораздо дольше, чем нас.

– Ты все слышал, – говорю я и подношу к глазам бинокль. – То, что она сказала до твоего прихода, – сплошные отговорки.

– Но почему она не сказала сразу, что сбежала от военных? Что в этом такого?

Качаю головой и косо смотрю на Стивена.

– А вот я не удивлен. С чего бы ей доверять незнакомцам?

– Логично, – замечает Стивен и переводит внимание на военных, которые все ближе подбираются к зданию, на крыше которого мы сидим. – И что будем делать?

Несколько секунд раздумываю над ответом.

– Военные не смогут найти ее и рано или поздно уйдут. А мы воспользуемся ситуацией.

– Думаешь, стоит лезть туда? – с сомнением спрашивает Стивен.

Даже без уточнения понимаю, что речь идет о лаборатории.

– Скорее всего они бросят основные силы на поиски беглянки, остальных, возможно, запрут, чтобы не было повторения истории. Нас двери не остановят, тем более с нами та, которая уже бывала внутри.

– Хорошо, – соглашается Стивен, но я чувствую его недовольство. Секунд через двадцать он спрашивает: – Какая у нее способность?

Поворачиваюсь и смотрю на него, злясь на себя за оплошность. За всеми событиями вечера и навалившимися эмоциями я вообще упустил из головы то, что у Джейн вообще-то должна быть способность. Не даром же она была в лаборатории.

– Черт! – шиплю я и собираюсь подняться, чтобы вернуться в бункер, но останавливаюсь, услышав крик снизу.

Сначала не могу разобрать, что кричат, но чем ближе военные доходят до здания, тем четче становится звук.

– Джейн?!

Голос мужской. Никакого волнения. Только уверенность и расчетливость.

Смотрю в бинокль, но, кроме мельтешения вспышек света, сменяемых передвижением темных фигур, ничего не вижу.

– Подождем, когда они пройдут мимо, – говорю Стивену. – Потом вернемся, чтобы не светиться.

– Понял, – так же тихо произносит собеседник.

Прислушиваюсь и приглядываюсь к тому, что происходит внизу. Вскоре военные проходят мимо, светя фонариками в окна здания, на крыше которого мы сидим, и в соседние строения. Несколько раз тот же мужской голос зовет Джейн по имени, ему вторит другой, выкрикивающий: "Рейнольдс". Подозреваю – это фамилия девушки.

Услышав ее впервые, непроизвольно передергиваюсь всем телом, так как на меня накатывают воспоминания о том, как я был в плену у полковника Донована и его прихвостней ученых. Меня называли не иначе как мистер Ар'Борн. За время пребывания в секретной лаборатории Нового Света я возненавидел свою фамилию. Как и людей, произносивших ее, – Донована, ублюдков ученых, уродов военных, садиста Дориана. И я с какой-то особой жестокой радостью осознаю, что последний из них мертв. Еще бы Донован отправился в ад. Но ублюдок недосягаем для меня, ведь находится за тысячи километров. Я проверял с помощью маяка.

Как только военные удаляются на приличное расстояние, собираемся уходить. Поднимаюсь со своего места, но не успеваю сделать ни шага, внизу начинается стрельба.

– Психи? – предполагает Стивен рядом с моим ухом.

– Похоже на то, – отвечаю, напряженно вглядываясь в темноту. – Крики привлекли их внимание. Пошли вниз, пока военные не решили обосноваться в здании, чтобы дать им отпор, и не заметили нас.

Молча спускаемся с крыши и по памяти направляемся в сторону бункера. В здании тихо, значит, военные, как и психи, прошли мимо, но не стоит терять бдительность. Надеюсь, благодаря этой стычке военные решат, что Джейн сожрали психи, и исчезнут отсюда как можно скорее, потому что я почти придумал, как попасть в лабораторию и выбраться оттуда незамеченными. Единственное препятствие – военные. И пока они не уберутся восвояси, мое чутье будет вопить: "Ничего не выйдет!".

Как только Нейт и здоровяк скрываются в темноте, с облегчением выдыхаю. Никогда в жизни я никого так не боялась, как этого мужчину с пронзительными карими глазами. Его тяжелый взгляд и зловещая энергетика пугают меня до чертиков.

Откуда он узнал, что я вру? Как понял, что я связана с военными? Телепатия? Вряд ли. Я ведь видела его дар в деле. Он управляет электричеством или чем-то подобным. Мимолетно смотрю на мой испорченный Глок, все еще лежащий на столе. Нейт не может знать, о чем я думаю, но он знает. Надо вести себя еще более осторожно и по возможности стараться не врать.

Но как это сделать, если они решили, что я сбежала из лаборатории и могу их туда провести? На самом деле с этим проблем не будет. Хоть я никогда и не была внутри тридцать седьмой, но сомневаюсь, что у нее другой протокол безопасности. А в таком случае, мне известен единый аварийный пароль для всех военных. Но как я объясню Нейту и остальным, откуда знаю код? Да и зачем им вообще в лабораторию? Припасы и медикаменты? Возможно. Но слишком сложно, на мой взгляд.

– Эй, Джейн? – вырывает меня из мыслей голос Зака.

Поднимаю голову и выжидающе смотрю на него.

– Что?

– Сколько в лаборатории таких, как ты? – нетерпеливо спрашивает он.

На мгновение меня снова пронзает страх. Таких, как я? Военных что ли?

– Таких, как я? – переспрашиваю осторожно, наблюдая, как Зак садится на стул, на котором еще недавно сидел Нейт.

Алистер остается стоять на прежнем месте.

– Подопытных, – подсказывает Зак, слегка подаваясь вперед.

Подопытных? Незаметно перевожу дыхание. Значит, Зак уверен в том, что я одна из одаренных, которых держат в лаборатории и проводят над ними эксперименты. Он не связывает меня с военными. Скорее всего остальные из этой компании думают то же самое.

Проблема лишь в том, что я не могу ответить на этот вопрос, ведь понятия не имею, какая задача у тридцать седьмой. Я не знаю, сколько там может быть людей, но судя по размерам здания лаборатории – немного.

– Немного, – наконец говорю я, стараясь не показывать свою неуверенность.

– Немного – это сколько? – нетерпеливо спрашивает Зак. – Десять? Двадцать? Тридцать?

– Не знаю, – признаюсь я и говорю первое, что приходит в голову. – Я видела всего несколько человек.

Зак лишь раздраженно фыркает, явно неудовлетворенный ответом. Но больше ни о чем не спрашивает, что позволяет мне незаметно перевести дыхание и немного успокоить нервы. Надеюсь, Нейт не будет спрашивать то же самое. Иначе он сразу же волшебным образом поймет, что я вру. А признаваться в том, кто я такая на самом деле, я не имею ни малейшего желания. Ведь в этом случае моя жизнь сократится до считанных секунд. В этом я более чем уверена.

Люди ненавидят военных, вряд ли они дадут мне время объясниться, когда узнают правду. В большинстве своем военные делают ужасные вещи не только из-за того, что им приказали, а потому, что им на самом деле нравится этим заниматься. У меня много примеров из ближайшего окружения. Мой отец был таким, как и капитан Харрис – командир моего взвода, как и офицер Холл, сопровождавший нас к лаборатории. Да что говорить об офицерском составе, большинство сержантов и курсантов, с которыми я проходила подготовку, такие. Возможно, я вообще единственное исключение. Но кто мне поверит?