Закон любви Батистом тонких чувств и креп-шифоном нежных слов, Парчой и бархатом изящных фраз, и шёлком взгляда Вскружу вам голову, и увлеку на остров снов, Где дам испить волшебного и сладостного яда. Нарву фиалок, пассифлоры, флоксов, архидей И приготовлю ложе, устелив его цветами. Закрою занавес, чтоб быть подальше от людей, И нарисую новый мир, украшенный мечтами. Сниму твои одежды и одену в пену ласк, Сниму пылинку со щеки небесным поцелуем. Любви последней, льющейся симфонией из глаз, Поющий бриз саккомпанирует нам аллилуйю Любви не юных тел, незрячих или полых душ, Что существуют в мире, к сожалению, в избытке, А высших сущностей – их окропил бессмертья душ Страданием и поиска пути – духовной пыткой. Без знанья нот в душе звучит симфония любви! Любить тебя – возвышенная, сладостная мука!.. Любовь – мелодия! Любовь – искусство и наука! Но и – Закон, замешанный на смерти и крови. Истина И смех, и грех – мы заблудились в трёх соснах: Мы ищем Истину, тоскуя и страдая, Как одурманенный плохим вином, со сна Мужик на кухне ищет блоковские дали. Как снарядив корабль, отважный капитан Найти желает остров в бурях океана; Богач, надев расшитый золотом кафтан, Найти пытается успех на дне стакана. Как утомлённый в поисках седой мудрец, Алкает суть меж строк в старинном фолианте; Как воспалённый похотью смешной юнец, На запрещённом сайте ищет варианты. А Истина – в простом халате у плиты Готовит завтрак после ночи сладкой неги, Гардины гладит, чтоб прибавить красоты В простом жилище, где не смог бы жить Онегин. А Истина – не в битвах и не между строк, А в женщине, что дарит жизнь тебе и детям, И, если ты не хочешь, чтобы Бог был строг, — Прижми же Истину к груди — И Истина… Ответит… Принцесса Волны вдребезги бьются о борт… – Мы погибнем? – я слышу из люка. – Да! Нептун на тебя за аборт Зол, как я… – Милый, ну, ты и злюка!.. – Я в ответе! Мы все – экипаж. Мы – семья! Я ругаю за дело!.. – Я – принцесса! А ты… экий паж — Ты не смеешь!.. – А… всё же задело… Яхта вновь зачерпнула воды… Ну, зачем я связался с девчонкой?.. Так недолго доплыть до беды — И беду не прикроешь юбчонкой… – Мы погибнем?.. И смотрит в глаза… Пошутить?.. Мол, не всё в море тонет. Или – правду?.. Лицо всё в слезах. Или – в брызгах?.. Бизань [1] громко стонет… – Мы погибнем?.. Меня не жалей. Я прошу, чтоб ответил ты честно. Ты же знаешь, что я – не желе. Я – ребро… – Я люблю вас, принцесса!.. Только жаль – не увидишь Париж. Никогда не родишь мне девчонку!.. Что за жизнь! Лишь в мечтах ты паришь, А чуть что – тянешь к небу ручонки… То не шторм был обычный, а шквал — Каждый миг мог стать мигом последним. Увязав шкотом [2] с мачтой штурвал, Я упал в трюм в объятья постели… – Ветер воет. Но ты, паж, не ной. Я – твоя и твоё это лоно… – Ной не ной, но я всё же не Ной — До ковчега, как до эталона… – Ты – мой Ной! Твоя яхта – ковчег. Пусть с собою не взяли мы свиту. Без любви мне не нужен ночлег — На сегодня гнездо наше свито… ……………………………………………………… Вас штормило от страстной любви?.. Вас швырял шторм по стенам каюты?.. Это – счастье! Лови не лови — Я был счастлив на яхтенном юте [3]… Шторм на убыль пошёл… Ветер стих. Мы лежали, не веря в спасенье… А сейчас я пишу этот стих Городской тихой ночью осенней… Ода женщине
Да, понимаем ли, что женщина – не самка? Изящностью пантеры женщина полна, Но это – чисто женская осанка! Что слепы мы, поймите, – не её вина. Конечно, силы у неё, как у тигрицы, Но сколько нежности несказанной в глазах! Вы дайте трон – и женщина царицей Украсит трон любой на совесть, не за страх. Да, как волчица, за волчонка вас потреплет: «Не надо пить! Не надо жрать! Вы ж – человек!..» Но этот чудный, сладостный в постели лепет, Объятия и поцелуи ваших век! Да, понимаем ли, что женщина – богиня? Она нисходит с высоты до серых масс, И тащит, тащит, тащит, словно героиня, Как на войне, убитых жизнью, тащит нас! Да, понимаем ли, что всё, что есть на свете Не стоит любящей, единственной жены: Она – и солнце, и вода, и тёплый ветер, И без неё дни счастья наши сочтены!.. Незнакомка Прошла и села у окна, и замер зал. Прошёл Пилат… Прошёл Христос… Прошёл Иуда… Я с чашкой кофе через столик замерзал — Из-под ресниц ни взгляда на мужскую стать и удаль. Вспорхнули только раз: на профиль Сирано — Красавиц чаще поражает лишь уродство, А дождь хлестал, и в мире было сыро, но В кафе уютно пахло кофе, мраком и банкротством Идей великих, чем кормили нас века. Кальян дымился ароматом тайны секса. Ни дуновенья творчества, ни ветерка — Лишь властно жили и вовсю работали рефлексы. Мужчины ждали, что заявится сам Вакх, Все дамы предвкушали появленье Зевса: Тем без вина и жизнь – не жизнь, а полный швах, А дамы ждали воплощенья мифов Зевса в сексе. Одна коровой [4] жаждала познать оргазм, А та медведицей [5] готовилась отдаться, А третью жёг не детски и манил соблазн Родить героя и в истории Руси остаться!.. [6]Одни курили ладан в тихом уголке, Других заворожил кальян пороком сладким, А третьи в туалете трахались на потолке — И отдавались счастью божьей жизни без оглядки. Официанты всё несли, несли, несли! За столиками ели, ели, пили, жрали Счастливые до дна двуногие нули, Несясь в тупик на сумасшедшем современном ралли! Ревела музыка, и кое-кто топтал, И жизнь, и пол трясущегося ресторана, Не замечая, что идёт последний тайм, И ест, и пьёт, и дышит он сладчайшею отравой. Я всё смотрел на незнакомку из угла — Она сидела у окна в пол-оборота, И непривычной отрешённостью влекла, Но чтобы сделать первый шаг я, к сожаленью, робок. Казалось, ресторанный пьяный шум и смок, Не могут ничего поделать с нежным ухом!.. О, если бы я орхидею бросить смог Ей на балкон дворца, где чисто, нежно, сухо! И чистотой своей отталкивала грязь. И отторженья лёгкая полуулыбка Показывала: с миром нужно жить борясь Презрением греха, смывая всё, что липко. И этот жуткий ресторанный мир вокруг На миг растаял, и душе пришло блаженство: Как будто в пропасть бросили спасенья круг — Мир не погибнет, если есть такое совершенство! На незнакомку я смотрел в сплошном бреду, И силился представить блоковские дали, И вот домой я в озарении бреду, И счастлив, что свои мне в морду русскую не дали. вернутьсяБизань – косой парус, ставящийся на бизань-мачте, верхняя шкаторина которого шнуруется к гафелю, а нижняя растягивается по гику бизань-шкотом. вернутьсяШкот снасть для растягивания парусов и управления ими. вернутьсяЮт – кормовая надстройка судна. На юте размещают каюты и служебные (иногда и грузовые) помещения. вернутьсяИо – любовница Зевса, превращённая в корову. вернутьсяКаллисто – любовница Зевса, превращённая в медведицу. вернутьсяАлкмена – любовница Зевса, мать Геракла. |
