Однако какими бы существенными ни были расходы на энергетику, они имели колоссальную отдачу. Когда на рубеже 1960—1970-х годов Советский Союз только начинал выходить на мировой нефтяной рынок, цены на нефть составляли всего лишь 2–3 доллара за баррель⁴⁵. В 1973 году они скакнули до 11 долларов за баррель, а в 1979 году баррель нефти стоил уже 34 доллара. Пользуясь выгодной рыночной конъюнктурой, советское руководство постоянно наращивало продажу природных ресурсов за рубеж. Доля нефти в экспорте СССР в 1960-е годы достигала 11 %, а в начале 1980-х годов – уже около 38 %. Интересно отметить следующую тенденцию – постепенно доля соцстран в объеме поставок советской нефти уменьшалась, а капиталистических стран возрастала, что позволяло нашей стране обеспечить экономию на «братской помощи» и увеличивать реальные доходы в твердой валюте. В среднем СССР экспортировал около 20 % добываемой нефти.

Торговля нефтью и другими невосполнимыми ресурсами давала колоссальные прибыли – за 1970-е и начало 1980-х годов, по некоторым оценкам, было получено около 180 млрд инвалютных руб. Однако эти средства часто тратились неразумно – в стиле консервативного стремления к покою. Немалые деньги шли на закупку ширпотреба и другие непроизводственные нужды, а не на развитие науки и передовых технологий. Такая политика помогала «подлатать дыры», как-то стабилизировать внутриполитическую ситуацию, предотвратить возникновение острых социальных конфликтов, ощутимо поднять материальный уровень населения, но сулила серьезные издержки в перспективе. Дополнительные трудности обозначились в первые месяцы «горбачевской перестройки». Под невиданным нажимом американской администрации союзные ей страны – экспортеры нефти, прежде всего Великобритания и Саудовская Аравия, пошли на резкое снижение нефтяных цен: в середине 1986 года они составили рекордно малую величину – 7 долларов за баррель, хотя несколько позже стабилизировались на уровне 15–18 долларов за баррель. Экономически не мотивированное снижение цен на нефть было элементом «холодной войны», и речь о нем пойдет подробнее в соответствующем месте. Пока отметим главное – зависимость СССР от энергетического экспорта постоянно возрастала, но не была непреодолимой.

Все эти реформы, включая освоение восточных регионов, а также усилия по развитию сельского хозяйства и топливноэнергетического комплекса, безусловно, имели положительный характер. Но их объединял один общий недостаток – ни одна из них не изменяла того пагубного вектора развития, который был задан реформой 1965 года. Все ограничивалось довольно-таки робкими попытками залатать проявлявшиеся то тут, то там бреши, образованные неумелым скрещиванием плана, рынка и директивного администрирования. А ведь еще на рубеже 1950—1960-х годов наша страна могла избрать совершенно иной путь. О том, что он был бы спасительным, говорит хотя бы то, что сегодня самые дотошные ликвидаторы белых пят предпочитают о нем помалкивать, чтобы население так и не поняло, что и почему мы потеряли. А это, в свою очередь, заставляет людей не видеть альтернатив сегодняшнему раздраю, поскольку и курс Горбачева – Ельцина, и сегодняшний курс Путина – Медведева – это продолжение, только еще более радикальными методами, знакомой нам реформы Хрущёва – Либермана – Косыгина. Реформы, превращающей бюрократию в собственника, в безраздельно господствующий над обществом класс.

Здесь, хотя бы коротко, нельзя не сказать о тех возможностях, которые имелись и которые оказались упущены как раз в середине – второй половине 60-х годов прошлого века. В данном случае речь идет не о каких-то абстрактных благах НТР, которые в результате каких-то умозрительных причин не удалось воплотить в жизнь. Речь идет о совершенно конкретных альтернативных программах реформ, возникавших на рубеже 1950—1960-х годов. Особенно поучительна судьба предложений, с которыми как минимум еще в начале 1960-х годов выступил замечательный советский ученый Виктор Михайлович Глушков, основоположник кибернетики в СССР. Он известен тем, что долгие годы руководил Институтом кибернетики АН УССР, а также разработал первый в мире ПК (ЭВМ) – МИР-1 (машина для инженерных расчетов). И только узкий круг специалистов знает, что Глушковым в 1962–1964 годах был разработан проект советского Интернета – Общегосударственной автоматизированной системы учета и обработки информации (ОГАС). Отметим, что советские разработки опережали американские на пять лет – только в 1969 году в США заработал предшественник Интернета ARPANET.

Летом 1964 года Глушков положил готовые разработки на стол правительства. Но глава правительства Хрущёв интереса не проявил, а вскоре и вовсе ушел на пенсию. Преемники Хрущёва были заняты дележом портфелей, и до предложений Глушкова руки у них дошли только в 1965 году. Рассматривались проекты ученого и в последующие годы, звучало слово ОГАС и в материалах съездов. Но когда дело доходило до практических шагов, денег у властей не находилось. Планы ученого реализовались в очень усеченных объемах и очень много лет спустя. Из всей системы нововведений, предлагавшихся Глушковым, советскому руководству была близка и понятна идея улучшения учета и контроля за производимой продукцией. К этому все в конечном итоге и оказалось сведено. Но даже в таком виде замысел выглядел по тем временам новаторским и амбициозным.

Центральным звеном предполагаемых изменений становилась так называемая ЦАСУ – Центральная автоматизированная система управления. При помощи новых методов передачи и обработки информации ЦАСУ должна была учитывать все многочисленные плановые показатели, обобщить данные по их реализации. На некоторых особо важных предприятиях создавались специальные отделы Проектирования и совершенствования автоматизированной системы управления производства – АСУП. Местные отделы АСУП, которые внедрялись на некоторых предприятиях уже больше 10 лет, призваны были повысить управляемость на местах и обмениваться управленческой информацией с другими звеньями системы, что превращало ее в единый комплекс. Как легко убедиться, перед плановыми и контролирующими органами ставилась задача освоить принципиально новые для того времени машинные процедуры обработки информации. Поставленные задачи должны были реализовываться посредством применения такой технической новинки, как электронно-вычислительные машины. При помощи ЭВМ предполагалось избавиться от рутинного бумажного труда, резко усовершенствовать, упорядочить и ускорить «документооборот». В современной РФ в чем-то созвучные глушковским задачи начал озвучивать лишь третий по счету президент Д.А. Медведев…

В своем анализе «электронно-вычислительной» реформы Шубин приходит к выводу, что она была не слишком-то реалистична в силу своей направленности: задача была еще больше усилить централизованный плановый характер советской экономики, тогда как Шубин полагает, что «магистраль мировой информационной революции шла в другую сторону – от централизации информационных потоков к их сетевому распределению». Шубина понять можно. Его взгляд – это взгляд романтика-гуманитария, лирика. Я тоже лирик, мне тоже бы хотелось бы верить, что современный, оснащенный компьютерами мир движется к индивидуальной свободе. Увы, мои друзья физики, а точнее математики, жестко разбили мои иллюзии.

«О какой свободе сетевого распределения потоков информации, – спросили они меня, – можно рассуждать в то время, когда давно уже существует Всемирная сеть, которая совсем не случайно называется “паутиной”. Интернет не только захватывает и превращает в единое целое локальные сети, не только проникает в миллионы персональных компьютеров, но и порабощает их хозяев. Каждый человек оказывается под вполне осязаемым колпаком, другое дело, что “мировая информационная революция”, пока застенчиво и неохотно демонстрирует своей звериный оскал».

Такой централизации, которую дарит нечистоплотным политикам Запада Интернет, не снилось советским чиновникам даже в самых жутких снах! Вот вам и «магистраль мировой информационной революции»! Конечно, в СССР использовали бы новую систему учета совсем в иных целях – не во вред, а во благо общества. Реализация задумки помогла бы советским плановым и руководящим органам добиваться выполнения не только количественных, но и качественных параметров плана, что серьезно усилило бы мощь страны и благосостояние граждан. А причины невысокой отдачи от предпринятых шагов в этом направлении кроются совершенно в иной плоскости. Справедливости ради отметим, что сам Шубин прекрасно осознает некоторые из них, хотя, похоже, недооценивает. В своей книге он, в частности, отмечает: «Вычислительная техника того времени (не только советская) позволяла освоить только часть контрольных показателей»⁴⁶. Воистину сложно обвинять ребенка, еще не научившегося ходить, в том, что он двигается не в том направлении. Подождите – может, он еще станет олимпийским чемпионом на стометровке!