Гости начали перешептываться и что-то переспрашивать у Георгия, который стал чуть ли не переводчиком при общении с местными аборигенами.
— Катерина! — выкрикнул Игорь.
— Катька! — поддержал Солдата Павел.
Женщина вышла из ближайшего дома и направилась в сторону переговаривавшихся предков и их вероятных потомков, без особого любопытства, даже с некоторой брезгливостью, рассматривая пришедших гостей. Для чистоплотной и хозяйственной женщины видеть грязных и чумазых мужиков мало того, что с нестрижеными бородами, но и нечёсаными клоками волос, было противно.
— Катерина, гостей нужно накормить, накройте столы в палатке, дождь начинается, — сказал Игорь и жестом пригласил пойти за ним.
— А чего им дать то? Тушенку открыть? Или икру? — сокрушалась Катерина, уже призывая себе в помощники парней.
— Колбасу копченую поставь, хлеба, икру не надо, думаю, они ее сами в немалых количествах могут потреблять, ну и тушенки можно, только не в банках подавайте, — пытался Игорь направить мысли Катерины.
Еще одним уроком не только Игорю, но и всем остальным потомкам-хронопутешественникам стало появление пяти лучников, среди которых была девушка, удивительно хорошенькая при этом. И вот она оказалась практически на территории лагеря, спрятавшись на березе, растущей на склоне.
— Похоже, солдатик, нам нужно учиться и учиться. Тут, если бы не огнестрел, то положили бы нас, как куропаток и пришлые могут думать именно так, что слабые мы, не внимательные, — высказался Павел, когда рассматривал спускающеюся с дерева девицу.
Вовнутрь палатки сперва вошли два пришельца, потом, видимо, не обнаружив опасности, остальные, оставив только одного человека на выходе. Это был молодой парень, годами скорее даже младше любого присутствующего из студентов, но уже выглядящий воином, пусть и безусым. Как охранник не старался выглядеть невозмутимым, но парень все равно крутил и головой, да и всем туловищем по сторонам, девушки не все вышли из укрытий, но Катерине понадобилась помощь и она призвала Лиду с тремя помощницами. Когда же на горизонте показалась рыжая полненькая Вика, бедный славянский воин застыл, как статуя и в прямом смысле начал сглатывать слюну от невиданной красавицы, ну в понимании парня. Он видел, что девицы странных людей красивы, но уж больно худы, как будто вообще не едят. В его общине так же было больше худых, как та же дочь Горыни — Власта, лучшая лучница общины, после смерти Ветрана. Девица Власта красивая, но худа, да и занимается мужскими делами, даже Горыни часто помогала в кузьне. Но вот эта конопатая, полная, с кучей комплексов девушка, жаждущая любви, сопротивляясь бурлящим гормонам внутри, была для Бушуя богиней.
* * *
— Что думаете? — спросил Игорь у мужчин и женщин расширенного Совета.
Собрались все деревенские, ну, кроме пацанов Шишона и детей Паши с Катериной. Николая так же пригласили, без его было сложно вести переговоры, оказалось, что именно этот преподаватель больше знает и понимает древнерусские наречия. Впрочем, поняли же друг друга, и ладно. Но чем может грозить, к примеру, приют беглецов, если те бегут от представителей власти. Что по этому поводу говорят местные традиции? Может это автоматическая запись попаданцев в людей вне закона и власть княжеская, или какая она есть, устроит геноцид перенесенных из будущего людей? Можно ли вообще допускать хроноаборигенов в лагерь?
Алексей Михайлович Шац, которого не взяли на переговоры, сильно возмущался. Не допустили же товарища к пришедшим по простой причине, что тот ни разу не боец, а в качестве переводчика выступил его коллега. Между тем, опасность столкновения была, никто же не знал, как себя вести и как поведут себя пришельцы. Когда же Алексей, а вместе с ним и Умник узнали, что встречающая делегация во главе с Солдатом не расспросила пришлых об историческом периоде, о геополитической обстановке. Не спросили кто князь, если ли вообще князья, или Рюрика еще не призвали, да был ли вообще этот Рюрик? Тогда и Шац и Михаил-Умник, уже не опасаясь ничего, ибо научный интерес побеждал даже страх, направились расспрашивать пришлых, выясняя, что время сейчас либо восемьсот восемьдесят первый год, либо следующий.
— Я скажу, что нельзя, ни в коем случае, — высказывался Шац, прибежавший после быстрого опроса аборигенов. — Молодые девушки-студентки, почти дети. А эти мужики, масляными взорами рассматривают наших девочек.
— Да, страшно вводить их к нам, но нельзя же жить без внешнего общения. Вот, если можно было общаться издали, обмениваться, дружить, они бы могли нам сообщать информацию, мы им, — высказался Рогов.
— Перессорятся с пацанами. После той истории, если кто из пришлых только посмотрит на студенток, то мои глотку выгрызут, чтобы получить прощение, — сказал свое слово Шишон.
Все уважительно посмотрели на лидера вроде бы как хулиганов, но судя по словам Шишона, вставших на путь исправления. Игорь примечал, что ребята активно занимались заготовкой дров, не щадя себя.
— А я считаю, что нам нужны работники, охотники, учиться нужно местным реалиям. С меня, да, как и со всех других из будущего, не много толка в охоте. Мы тут силки мастерили, так потратили часа три, что-то сделали, но одна куропатка их разломала. Карабин, два автомата, два пистолета, три-четыре охотничьих ружья. Все это очень много, но при условии дифицита боеприпаса, которого ну очень мало, на один-два боя, в лучшем случае, ничто, — сказал свое слово Большой.
— Есть еще экспериментальный карабин «Тигр» и сто патронов к нему, четыре светошумовых гранаты и еще один «макаров», тридцать патронов к нему, — перечислил дополнение к имеющемуся оружию под удивленные возгласы Артур.
— И где ты это хранил? — поинтересовался Игорь, который вроде бы хорошо осмотрел и милицейский УАЗ и представительские Волги.
— В багажнике под подкладкой есть тайный кофр, — спокойно ответил Артур.
— Ну и хорошо, но ты, братка, иди-ка в больничку нашу, да отлеживайся, пригодишься еще, а то помрешь, вон бледный какой, небось, под пармедолом, — сказал Большой, уже все приметили нездоровый вид бойца, пусть и без одной ноги, но характер Артур демонстрировал несгибаемый, бойцовский.
— Так, мужчины, вам все забавы, да пострелять, а я за приют людям дать. Завсегда нужно оставаться человеками, — взяла слово баба Клава. — С божьей помощью все переможем. Там же детишки, как их-то не защитить? А коли вы мужики, то и не допустите беды. Вон, свои шалапаи, росли же на глазах, а девочку-то до смерти разложили. Так что я за то, чтобы принять людей, у них поучиться, их поучить. Я вон и баньку истопила, можно было пригласить, да пообщаться.
— Еще кто выскажется? — спросил Игорь, все больше ассоциируя себя с ролью лидера.
— Давайте в этом случае проголосуем, как на собрании в колхозе, чтобы ответственность разделить, а то потом на парня, случись что, все навалимся. Станет тогда Солдат, как меченый Горбачь, со всей страны матюки принимать на свою душу, — предложил Рыгор, указывая на Игоря.
Голосованием за преимуществом двух голосов, победила идея, впустить все-таки хроноаборигенов, но выставить ряд условий. Жить в большинстве будут в школе, на полу спать и в кабинетах и в коридоре, по словам знатоков истории, такие условия были куда лучше, чем землянки и полуземлянки, которыми должны были пользоваться люди, вряд ли в поселении было много срубов.
И сразу же нашлась массовая и срочная работа — вычистить от всего лишнего школу и навести там нужный порядок. Необходимо найти каждый листик, карандаш, учебник, глобус и все, что там есть убрать и сохранить. А то только школьную столовую от продуктов и почистили, даже посуда ещё оставалась неразложенной. В школе перед переносом в прошлое был устроен летний лагерь и продукты были. Вот только три гаража и один немаленький склад, как и местную котельную на школу и магазин, где было много чего еще не перебранного, нужно было хорошо закрыть, да и поговорить с аборигенами, чтобы не лазили туда. Только разобрать склад понадобится не один день, загружен он хламом под завязку.
