Однако, как ни рассчитывал Горыня построить будущее своей общины извергов, получилось все иначе. Снор на двух ладьях, с мордами смока-дракона, пришел разведать обстановку перед тем, как по Днепру пойдет Олег с малолетним Ингварем. Этот варяг со своей ватагой не стал даже разговаривать, а принялся жечь слабые селения. Горыня успел отвести большую часть людей и скарба с животными в лес, но его сын, Ратмир с еще десятью молодыми сильными мужчинами, надежде поселения, погиб, стараясь замедлить Снора и его дружинников, и дать время людям углубиться в чащу. Тогда варяги взяли в плен Бренко, чтобы тот провел Снора к местам-сховищам, но и на следующий день, варяги не пришли, значит, парень не сдал никого.

Теперь почти сотня людей, в числе которых много женщин, стариков и детей, прятались в лесу. Снор ушел в земли радимичей, разоряя пограничные поселения, не решаясь углубляться в места проживания родов племени. Радимичи могут дать отпор, значит люди хирда Снора скоро вернуться сюда, может, и захотят остаться и дожидаться Олега в землянках, которые захватили у общины Горыни.

Глава поселения решился сделать вылазку из их лесного убежища и сжег бывшее поселение, частично вместе с теми, кто спал в жилищах. Многие варяги успели выбежать из горящих полуземлянок и убили трех людей Горыни, но и варяги теперь будут вынуждены уходить. А построить новые жилища для остатков общины получится быстрее, чем найти пропитание для людей, при том, что охотников у Горыни оставалось уже очень мало.

Еще при отходе от горящего поселения, Горыня заприметил извивающегося, как змея странного вида человека, который резко уснул ещё до того, как к нему приблизился верный соратник Горыни Бойко. Человека вначале приняли за лешего, сильно странно тот был одет. Люди Горыни отнесли спящего человека в убежище и даже дали время выспаться, пока женщины оплакивали потери от набега людей Снора. Когда же пришелец очнулся, он стал говорить невнятные, во многом не понятные слова, но «архи» и «логос» — греческие слова, произнесенные незнакомцем, заинтересовали Андрея, который уже второй год жил на поселении. Это было греческое слово «археологи», которого в греческом языке не используют.

Принимать у себя носителя веры в распятого мертвеца Андрея сперва Горыня не желал, но христианин общины знал много языков, ремесел, умел считать и вести прибыльный торг. Да и веру свою Андрей силой или упорством не насаждал, только лишь трое отроков, да две вдовые бабы приняли веру Христа. В поселении к вопросам веры относились спокойно. Были тут и велесовы дети и те, кто поклонялся Хорсу больше, чем Роду, кто почитал всем богам Ярило, или, как его еще называли, Коляда. Так что Андрея не стали гнать, а использовали, как главного торговца в поселении, да и кузнечному делу тот был неплохо обучен, владел и мечом, но никогда не брал его и не сражался, только периодически тренировался.

— Что поведал тебе сей приблуд? — просил Горыня, когда к нему подошел Андрей после более чем странного разговора с найденным человеком.

— А сказывал он, что родичи его стали селищем недалече, где озеру конец, да река протокой с Днепром едина. Есть сред тех пришлых греки, кои «архиологами» кличутся. Да и сам найденыш имя мае Георгий — у эллинов я слыхал такое имя, да и у армян тако ж в вере сие имя есть, — Андрей задумался.

— Так они верят в бога-мертвеца? — сказал Горыня и не обратил внимания, как скорчил недовольную гримасу Андрей.

— Нет креста на нем, токмо ведает, яко крестится по канону, — ответил проповедник.

— Думаю, что нам треба говорить с теми пришлыми, сгинем мы с чадами, да со старыми. Снор возвертается, да ошукает сховище наше, — поглаживая растрепанную бороду, сказал глава уже потерянного поселения.

* * *

После изгнания насильников, среди всех выживальщиков из далекого будущего царило уныние и обреченность. Девушки ходили только большими стайками и опасливо смотрели не только на оставшихся парней из банды Шишона, но и на своих же одногруппников, ожидая и от них подлости. Парни, опускали головы, видя такое пренебрежение к себе, некоторые винились, что не смогли уберечь. Да и в целом обстановка не располагала к тому, чтобы быть веселью.

— Ты, Солдат, поговорил бы с людьми, да определил задачи. Завтракали консервами, как такое допустить? Охоты нет, на огородах сорняков по пояс, на рыбалку никто не вышел, силки не смастерил, да и сети есть у нас, можем и на рыбе житьх. Так, парень, не пойдет. Решай, коли нужда будет, помогу, но и ты давай, работай, — отчитывал Рыгор Игоря, стараясь говорить так, чтобы никто не слышал.

— Да, я думал уже, объявлю через полчаса собрание. Кто там по хатам или на огородах, скажи, чтобы подошли, — с максимальной уверенностью ответил на критику Игорь.

— И, это… — Рыгор замялся. — Ты же Свету, да Большого послал вслед насильникам?

Игорь содрогнулся. Конфликта с мудрым и нужным для всеобщего выживания человеком, Солдат не хотел. Но и скрываться, юлить и обманывать не стал.

— Да! — с вызовом, после долгой паузы, ответил парень.

— Да не выкачивай грудь колесом. Все я пониманию, все понимают. Но и казнить здесь мы их не могли, и не только потому, что видели, как эти сорванцы взрослели, а потому, что для всех нас нельзя потерять человечность. Вот так, по-тихому, да. Они просто не смогли бы выжить в лесу. Это и наука для тех, кто сбежать захочет, или прогуляться по окрестностям без дозволения. Вот только нужно всю эту вольницу заканчивать и работать. Я тут с Михаилом говорил, так он, ух, и умен, зараза, убедил меня, что сейчас весна, по-нашему конец апреля, пусть и довольно теплый. Так что поля можно и нужно разработать. Зерна на посев мало, но есть, может ячменя немного, да ржи. Бульбы же хватит на большое поле, кое какие семена есть с посевной. Два урожая соберем, прокормимся и сами и скотину откормим. Свиней больше нужно, так что не вздумай убойну какую выдумать, охотиться нужно. Давай, командуй, — Рыгор похлопал по плечу Игоря и пошел к домам, чтобы позвать на общее собрание бабу Клаву, Зайца-Славу, да и всех, кого увидетй.

Кроме как заканчивающейся ревизии, перенос продуктов в холодники и погреба домов, да заготовки дров, работа была только по установке столов и навесов, что принесли с низины — старого лагеря. Много человек просто сидели, ничего не делая, или бесцельно шлялись по округе. Шац и Романюк считали, что работа кипит, сами были в гуще трудовой деятельности, вкапывая столбы для столов и навесов. Но это было не так, больше половины рабочей силы не использовалось.

Будущее собрание было воспринято не однозначно. Часть студентов посчитали, что их отвлекают от работы, как и Алексей с Николаем. Лида с Катериной так же посчитали сборы несвоевременными, они еще не до конца все пересчитали и переложили, чтобы отчитываться. Были и те, кто хотел уже что-то делать, но не находил себя. Деревенские, из состава уже семейных, были на грани поругаться с ленивыми городскими, особенно Казак. Ну а остаток банды Шишона, откровенно боялась собрания. Парни-студенты точили на их зуб, Костя даже сцепился с одним, но получилось быстро разнять. Вот и опасались те, что могут и их изгнать из поселения.

— Кто хочет высказаться? — спросил Игорь, как только большая часть всех попаданцев пришла к почти построенному лагерю на возвышенности, прямо на средневековом городище у кромки поля ржи.

Рядом с Игорем стояли Рыгор и Большой, чем дополняли авторитета парню. Подошла и Света, причем без Степана, который в это время флиртовал с Ниной — интересной и привлекательной хохотушкой из состава филологов-первокурсниц. Сейчас она не смеялась в голос, но неунывающая голубоглазая брюнетка чуть улыбалась, благосклонно принимая компанию Рогова-младшего. Игорю же только предало уверенности то, что Света рядом с ним, а Степан увлекся другим объектом женского пола.

— Собрание, конечно было нужно, но вы отвлекли нас от работы, собираются облака, скорее всего, будет дождь, у нас даже навеса нет, одна палатка большая занята только инвентарем, людям некуда будет спрятаться от ненастья, — высказал свою претензию Шац.