— Ты, Костя не дури, а собирай народ, и готовьтесь к выходу. Там такие волкодавы приплыли, хоть и низкие, лохматые, но мы все слабее их духом, проиграем. Меняться нужно всем внутренне, а не в игры демократические играть. Я жду… И еще, ментов нет, признаков техногенной цивилизации нет, лучше отталкиваться от того, что мы тут одни такие и выживать, чем ждать с моря погоды и сгинуть, — сказал Игорь и повел под злобное ворчание «президента» и его «вице».

Они обвиняли Посталовского в том, что он нечестный политик, но с наигранно надменным видом, выслушали Солдата. С ухмылками, но засобирались пойти посмотреть на «галлюцинации неадекватных личностей».

Так оба, и Алексей, и Николай, отправились за Игорем, даже не удосужившись отдать распоряжения остававшимся студентам, которых было необходимо отвлечь работой. Не дойдя до места, откуда велось наблюдение, лидеры студенческой общественности вспомнили, наконец, что государство не должно оставаться на «премьер-министра» и один из них обязательно нужен в лагере. Так что Шац опасливо пошел следом за Игорем, а его заместитель отправился в лагерь, впрочем, они и отошли то на сотню шагов.

* * *

Темнота. Но глаза уже привыкли и хоть немного, но видят, по крайней мере, Георгий рассмотрел ящики с водкой, с тушенкой и другими консервами. Если бутылку с «Пшеничной» горе-любовнику, от которого воняло мочой, удалось открыть, то, как ни крутил банку с тушенкой, как ее не пытался негромко ударить об угол, чтобы разломать, жесть никак не поддавалась. Поэтому главной закуской стали помидоры и с трудом вскрытая банка с консервированным горошком. Георгий поленился сильно копаться в многочисленных ящиках, иначе он смог бы найти сыровяленую колбасу, галеты, печенье и конфеты, этот дефицит Зина спрятала на самый низ, заставив все остальное пространство склада консервами и овощами.

Выпив две трети бутылки водки, запивая ее «Дюшесом» и заедая нехитрой закуской, перспективный некогда жених осмелел и уже начал строить планы побега. Еще часа полтора назад он трясся от страха, когда неизвестные повесили амбарный замок, стремясь попасть внутрь склада, но столкнувшись с тем, что дверь все равно не открывается, воры отступили, или их кто-то спугнул.

После этого инцидента голосов рядом со складом не звучало, но Георгий понимал, что это временно. Он ждал милицию, но никаких звуков, которые могли бы говорить о том, что доблестные представители советской правоохранительной системы появились, не было.

Сняв большой крюк, который стал спасительным для Жорика, умудрившись железным прутом поддеть накинутый на дверь замок снаружи, горе-любовник боязливо высунул голову. По непонятному для Георгия стечению обстоятельств, народу не было вообще. Представить такое Жора не мог, он то знал, что в это время, ближе к обеду, деревенские мужики обязательно приходят к магазину, чтобы купить несколько сосулек и бутылку «чернил», так они называли вино-шмурдяк. После чего эти достопочтенные товарищи распивали благородный напиток от советского пищепрома под двумя яблонями на скамейках у волейбольной площадки.

Никого, тишина, которая и настораживала молодого ловеласа и одновременно пугала. Выбравшись из своего убежища, Георгий решил не испытывать судьбу, а скрыться в кустах. Склад располагался в метрах сорока от заброшенной дороги к озеру, туда он и пошел, цепляя разросшуюся крапиву и колючую ежевику. Когда Георгий вышел к холмам, которых было множество и рядом с магазином, но тут просто повсеместно, он присел, наслаждаясь свежим воздухом и усиленно жмурясь, нахождение в почти темном помещении не прошли даром для зрения и у беглеца сильно резали и щипали глаза.

Резкий шум со стороны ближайшего огорода, до которого было метров сорок и не меньше шести больших холмов, взбудоражил Жорика. Напряжение последних часов и постоянное молчание вынудили Георгия непроизвольно заорать. Он не хотел привлекать к себе внимание, но так получилось. Взяв резкий старт от приближающегося шума, в котором пуганому парню мерещился свирепый кабан, Жора побежал, как никогда еще не бегал. Он не видел, что позади его большая собака, которая сегодня утром лишилась хозяев, погнала зайца. Псу с кличкой Рекс был безразличен убегающий человек, собака не ела уже второй день и инстинкты подсказали, что длинноухий мог бы решить проблему домашнего зверя. Хозяева большого лохматого представителя породы «кавказская овчарка» уехали на поминки к дальним родственникам в Казероги и должны были вернуться утром. Собака была на цепи и смиренно ждала своих кормильцев. Рекс умел снимать неплотно прилегающий самодельный ремешок, выполняющий роль ошейника, чем и воспользовался и сейчас бессмысленно гонялся за зайцем, так как догнать длинноухого труса оказалось крайне сложно.

* * *

Крик, послышавшийся буквально в сорока шагах сзади, заставил вздрогнуть и Штейна и Свету. Михаил даже продемонстрировал, что владеет ненормативной лексикой, емко охарактеризовав на великом и могучем свою позицию по сложившейся ситуации. Света быстрыми движениями изготовилась стрелять из лука, привстав только на одно колено. Спортсменка никогда не оттачивала движения по быстрой изготовке к стрельбе, в ее виде спорта спешка была лишней, порой мешала концентрации. Там ценится меткость, а того времени, что дается на выстрел более чем хватает.

— Стой! — достаточно громко и зло прошипела Света, не видя, что и Михаил достал откуда-то столовый нож и уже выставил его.

— Там, там… — притормаживая, но, не останавливаясь окончательно, начал бормотать во весь голос Георгий.

— Ложись! — вновь прошипела Света, уже натягивая тетиву.

Она не собиралась убивать незнакомого ей полутрезвого парня со смазливым личиком, раньше такой мог ей даже и приглянуться, и джинса на нем была стильная, пусть и с душком прелости. Не варенки, а похоже на настоящий «Вранглер». Но сейчас Света, еще и не узнав имени этого парня, испытала к нему брезгливость уже потому, что он трясся от страха. Она, девушка, собирается защищать его, истеричку!

— Ложись, или ногу прострелю! — еще раз громко предупредила девушка и, уже было, прицелилась, но крикун сам упал и кубарем покатился в некогда оставленный еще немцами окоп, превратившийся в ложбинку, тянущуюся по краю всех возвышенностей. Некогда тут была немецкая оборонительная линия.

Георгий не испугался девушки с луком, он ее даже не слушал, он убегал от кабана, который его убьет, как убил Зину, и притормаживал он только потому, что впереди был резкий спуск вниз. Когда беглец все же решился посмотреть назад, ноги его подкосились, и он упал в неглубокую яму, закрыл лицо руками и скрутился в позу эмбриона, ожидая смерти, при этом что-то неосознанно выкрикивая.

— Заткнись! — услышал все же женский голос Жорик.

— А? Где кабан? Вы его убили? — не убирая рук с лица, спрашивал нежданный гость, который подвергал риску весь лагерь, а может и попавших под действие тумана местных жителей.

Пусть до пришлых «варягов» было далеко, километра три по прямой, может и больше, да и ветер дул в лицо так, что звуки не должны были доноситься до странных бородатых мужиков с топорами, но экспериментировать и играть с судьбой, девушка не хотела. И так эта самая судьба преподнесла такой фортель, что остается только обнять ближайшую березку и плакать.

Михаил удивил Свету еще раз, проявив, по мнению девушки, мужество. Штейн прыгнул в бывший некогда окоп, разжал руки внезапному гостю и влепил ему сильную пощечину. А пока истеричный парень моргал глазами в непонимании происходящего, вылил на его голову немного воды из армейской фляги, которую всегда носил с собой.

— Кто ты? — видя, что действия Михаила возымели результат, спросила Света.

— Григорий Ризькин, — ответил Жорик, вытирая воду с головы и щек.

— Кто кричал, с вами все в порядке? — по немецкому окопу, чтобы не светиться на открытом пространстве, мало ли какие глазастые низкорослые бородачи, бежал Игорь.