Отвратительный высокий звук звенел внутри головы и вне ее, но нужно признаться, до всех уголков лагеря, как и за его пределами, может и до крайних домов деревни, доходило, что нужно идти на общий сбор. Было бы смешно, когда кто-нибудь из деревни припрется на это собрание, потому что позвали.

Что такое этот «общий сбор», Игорь еще не знал, но догадывался, что он имеет много общего с построением, своего рода традиционная проверка «выживших» после ночного загула.

Между тем, ближе к кухне собирались группками и поодиночке студенты. Столы и кухня располагались в самом начале лагеря, там и должен был состояться тот самый «сбор». Как, по мнению Игоря, подобное мероприятие должно было быть организовано не в половину одиннадцатого, а часов, в семь. После ночи экспедиция могла все же недосчитаться своих участников из тех, кто уже ранее встал и отправился исследовать окрестности.

— Вы что творите? Вырвались от маминых юбок, и давай балы у сатаны справлять. Только на вскидку по лагерю насчитали больше ста бутылок алкоголя, — отчитывала Анна Кондратьевна, видимо, приехавшая спозаранку и заставшая в своей зоне ответственности полный раздрай.

— Это Гулька еще не видела, сколько бутылок в болоте и кустах, — бахвалились студенты шепотом, чтобы слышали только рядом стоящие.

— Мне сообщили и Алексей Михайлович и другие руководители, что вы прятались по палаткам после отбоя и пили. Нет, сухого закона, как во всей стране, у нас нет, ума не приложу, где вы все покупаете, нужно же знать и меру. Николай Дмитриевич вместе с Лидочкой всю ночь успокаивал лагерь и сейчас, вместо того, чтобы идти размечать раскопы, вынужден отсыпаться, — отчитывала Гулька нерадивых студентов, но на моменте «с Лидочкой всю ночь успокаивал лагерь», студенты в голос рассмеялись. В лагере ничего не происходит не замечено, а Лида получила новую порцию сплетен. Однако, Анна Кондратьевна не обратила внимание на всплеск веселья. — Через два часа приедет Иосиф Антонович Колосов, приведите себя в порядок. Никаких джинсов, услышу мат и сделаю все, чтобы не засчитать практику, обед должен быть к двум часам и не жалеть тушенки, первый секретарь обязательно снимет пробу.

Больше двух часов в лагере кипела работа. Кто-то действительно был при деле, многие делали вид бурной деятельности, но отдыхающих на травке не было никого. Через час после общего сбора послышался и раздраженный, нервозный голос Лиды. Она провела ночь в палатке Коли, и все у них было, но это «все» со слезами на глазах. Лида, даже в пьяном виде, занималась самоедством и понижала свою самооценку, рождая внутри себя совсем другого человека. Циничного, решительного, но до этого еще было далеко.

Такой неприятной близости с Колей, у нее никогда не было, а раньше она восхищалась этим умным и перспективным парнем, который уже заканчивал аспирантуру. Но все познается в сравнении. Лида, умылась, сжала кулачки и постаралась полностью переключиться на организационно-хозяйственную деятельность, с удвоенным упорством начав осуществлять контроль и управление работой студентов.

Скоро приехал и хозяин области, привезя с собой внука — Гришку, ну или Григория Антоновича Карского, сына единственной и любимой дочери первого секретаря Обкома партии.

— Товарищи, еще только первый день экспедиции, но молодые люди, будущее нашей социалистической Родины, уже успели сделать большое научное открытие, но об этом расскажет руководитель экспедиции Анна Кондратьевна Бережная, — давал интервью телевизионщикам Колосов уже через полчаса после своего приезда.

Камера повернулась немного влево, наводясь на стоящую рядом Анну Кондратьевну, которая по отмашке оператора, начала говорить:

— Да, действительно, сразу после разметки кургана номер девятнадцать, что расположен в юго-восточной части могильника, на склоне надпойменной террасы, когда студенты начали снимать дерн, был найден уникальный крест-энколпион, — немного растеряно говорила руководительница экспедиции.

Археологи не так часто появлялись на экранах советских телевизоров, но опыт конференций, лекций, семинаров, постоянных дебатов с коллегами, не позволял растеряться руководительнице экспедиции, даже при волнении.

— И в чем же его уникальность? — спросила корреспондент средних лет в очках с большой оправой.

— Это чаще всего вещь, принадлежащая либо епископам, либо знатным людям. Тем более, он крупнее среднестатистических энкалпионов, которые были найдены в Восточной Европе, выполнен из белого металла с пластинами из желтого, а так же украшен двумя полудрагоценными камнями, — говорила Анна Кондратьевна.

— Извините, белый металл, желтый. Что именно Вы имели в виду? Поясните, пожалуйста, для наших зрителей? — задала уточняющий вопрос корреспондент.

— Да, конечно, прошу прощения. Так зачастую археологи называют серебро и золото, соответственно. К сожалению, название этих драгоценных металлов вызывает у людей не свойственные добропорядочному советскому гражданину ассоциации, поэтому во избежание… археологи и используют такие шифры, — пояснила руководительница экспедиции.

— Лоевский городской комитет партии позаботится о том, чтобы законность и порядок на археологическом памятнике был соблюден в соответствии с советскими законами, — встрял в диалог Колосов.

Находка всколыхнула всех участников экспедиции. Временно на второй план ушли даже пересуды о ночных похождениях некоторых личностях. Найти такую дорогую во всех отношениях вещь, да еще и скорее на кургане, чем в нем, действительно открытие. Данная насыпь, как предполагалось, должна была быть датирована концом X века с истинно языческим обрядом погребения, по аналогии с исследованными рядом курганами.

Несмотря на ажиотаж в лагере и приехавшее телевидение, большая часть студентов сразу же, как новость долетела до лагеря, молниеносно преодолев расстояние, а это не больше трех сотен метров от раскопа, устремилась на курган. На месте раскопок любопытствующие зеваки больше мешали, чем помогали. Другие же студенты всеми правдами и неправдами пытались попасть в объектив камеры, но до тех пор, пока двое, явно военной выправки, молодца, ненавязчиво стали оттеснять навязчивых студентов от республиканских репортеров.

Лаборанты, как оказалось, умели не только водку пить, судя по вчерашним событиями, не особо то и умеют это делать, но и организовывать работу. Сразу же началась разметка еще одного кургана, который находился ближе к огородам, на возвышенности. Две группы ушли дальше, на поселение, бить шурфы и искать границы памятника, филологи, в сопровождении пяти более-менее крепких парней пошли напрягать память местных жителей, чтобы те вспоминали песни и разные прымки и забабоны белорусов-палешуков.

В итоге в лагере остались десять дежурных, которые, игнорируя для приготовления пищи привезенную воду, таскали ведра из крынички. Не забыли предложить ключевую воду и главному чиновнику области, чтобы тот оценил минерализованный природный источник. Жизнь лагеря, в ее хозяйственно-бытовом исполнении значительно облегчилась, когда привезли уже колотые дрова, доставили полевые кухни. Да и привезенную воду активно использовали для технических нужд. Такого раскошества не было ни в одной из экспедиций регионального университета до сегодняшнего дня, так что дежурные не сильно то и напрягались.

Игорь со Светой пошли «на шурфы», минуя по дороге курганы. Главной причиной выбора удаленного раскопа стало отсутствие желания встречаться с Лидой, которая стала младшим лаборантом у Николая Дмитриевича, как раз на кургане с уникальной находкой. Была и еще одна причина. Игорь еще во время ночных разборок с местными заприметил арбалет и утром, найдя, наконец, полноватого парня — хозяина занимательной вещицы, пожелал стельнуть. Имея авторитет спасителя лагеря, используя наивное желание пухляша закорешиться с Солдатом, Пашка-таки дал попользоваться репликой средневекового оружия, которое даже папы Римские некогда запрещали. Стрелять же рядом с лагерем, тем более, когда ходит всякое телевидение, милиция, врачи, да и лесхоз протирает штаны рядом с начальством, нельзя. Ну а чуточку вдали от глаз, можно и побаловаться.