Уснуть после произошедшего оказалось непросто. Уязвленный случившимся мозг прокручивал события, как старую кинопленку. Страх вернулся, но она быстро отогнала его, с остервенением переворачиваясь на другой бок. Голову словно сдавило тисками, Кася понимала, что у нее разыгрывается мигрень. Чем больше она злилась, тем хуже себя чувствовала. «Я не дам ненависти руководить мной. Не позволю, – выровняла она дыхание. – Олег ублюдок. И он ответит за все. Только не мне его судить». Внезапная волна успокоения забрала с собой и головную боль, и чувство стыда. Кася вдруг осознала, что благодаря ужасу, который она пережила, ей открылась незримая истина. Вспомнились черные нити, проникавшие в голову и сердце друга, и еще почему-то покрытое корочкой сердце Алены. «Я вижу то, что не видно. Как это понять?» – вопрос повис в воздухе, плавно перетекая в сон.

Она скользила в пространстве, голубые искорки окружали ее, приподнимали ее тело, одеяло сползло на пол. Девушка парила над кроватью. Она блаженно улыбалась, покачиваясь в невесомости, будто в колыбели. Искорки соединялись, множились и преобразовывались в волны. Они касались спины, ног, головы, оставляя на коже приятный холодок. В какой-то момент волны стали настойчивее и устремились к потолку. Кася распахнула глаза и вскрикнула, выставив перед собой руки, – сон тут же развеялся. «С ума сойти! – она коснулась холодного затылка. – Его будто заморозили!» На часах было пять. Встав раньше обычного, девушка ушла из дома не позавтракав.

По дороге в университет она подбадривала себя, представляя непростой разговор с Олегом, вымаливающим у нее прощение. Оскорбленная, она мечтала, что он будет растерянным, беспомощным и жалким. Но девушку ждал сюрприз. Началось все с перешептываний и косых взглядов. Она крепко вцепилась в сумочку, вена вздулась на лбу. Даже отличники, ласково называемые «красным уголком», хихикали, отворачиваясь. Не сдерживая гнева, Кася подошла к кучке парней, в центре которой красовался Олег.

– Что происходит? – процедила она сквозь зубы, чувствуя, как закипает.

– Сама знаешь! Или память отшибло?! – оскалился парень, ребята заржали.

– Может, и меня порадуешь? – наклонился к ней и мерзко прошептал Ашот.

Она стояла посреди аудитории, не в силах вымолвить ни слова. Мало того что он причинил ей душевную и физическую боль, так еще и оклеветал! Кася ошарашено оглядывалась, замечая, как за ее спиной перешептывается добрая половина однокурсников. Она повторяла про себя: «Спокойно. Я должна отреагировать правильно. Иначе он выиграет. Он не должен победить». Сердце болело, сжимаясь в комок. Отчего-то вспомнилось черное сердце Алены, и гнев начал медленно затихать.

– Я тебе заплачу, если хочешь, – прошипел Ашот.

Гул аудитории звенел в голове, растворяя остатки самообладания. Девушка взревела, замахнулась и ударила Олега в живот, вкладывая в удар всю свою ненависть и боль. Он застонал и согнулся пополам. Повисла абсолютная тишина. Пряча кулак, Кася видела черные вязкие нити, тянувшиеся от костяшек пальцев. Внезапно на девушку накатила слабость, коленки подогнулись, и она рухнула в обморок.

Очнулась Кася уже в медпункте. Медсестра с аккуратной стрижкой (кажется, классический боб) по-доброму ей улыбнулась.

– Как себя чувствуешь? – участливо поинтересовалась она, ощупывая девушке лоб.

– Нормально, – буркнула Кася, приподнимаясь на локтях и ловя вертолетики.

– Давно пользуешься энергией? – Вопрос отскочил эхом от стен. Кася вздрогнула, хватаясь за край кушетки. – Ты использовала энергию во зло и поплатишься за это! – рявкнула женщина.

Кася встряхнула головой, прогоняя назойливое видение: глаза медсестры сверкали синевой, походившей на драгоценные камни, которые ослепляли неестественной яркостью. «Я спятила! Точно! Разве такое бывает?! Что у нее с глазами?!» Она предприняла еще одну неудачную попытку встать с кушетки.

– Ты истощила себя, дитя! – пробивался сквозь голос женщины совершенно иной, дребезжащий тембр. – Мы полагали, ты готова! Похоже, мы ошибались!

Кася беспомощно плакала, пытаясь отвести взгляд от сияющих глаз и жуткого лица женщины. Медсестра начала говорить на языке, который не походил ни на один слышимый девушкой ранее. Синева в ее глазах постепенно угасала – через пару секунд они снова приняли человеческий вид. Придя в себя, женщина тяжко дышала, будто только что пробежала марафон.

– Кажется, мне самой нужно прилечь. Ступай на занятия, – показала она девушке на дверь.

Еле переставляя ноги и для большей устойчивости цепляясь за стены, Кася побрела прочь.

Забыв про занятия, она села в маршрутку и покатила к ближайшей станции метро. Топографическим кретинизмом девушка не страдала – отлично помнила адрес Натальи и быстро выстроила в голове маршрут. «Какие, к черту, пары? Я сошла с ума! И вылечит меня только один человек! Если сумеет!» Силы отчасти вернулись, но слабость никуда не делась – так чувствуешь себя, когда болеешь и переносишь на ногах температуру. От метро Кася добиралась пешком, пользуясь Google Maps. Свернула не туда, покружилась среди одинаковых высоток, но вскоре вышла к нужному дому. Домофон не работал.

– Что за везуха! – вспылила она, расходуя необходимую жизненную энергию, и вновь почувствовала легкое головокружение.

Встав под окнами и немного придя в себя, девушка заорала во все горло имя целительницы. Штора в одном из окон отодвинулась, и из-за нее показалась обеспокоенная Наталья.

Она не могла отменить начатый прием, поэтому отвела девушку на кухню. Кася рухнула на стул, откинула голову назад и уставилась в потолок слипающимися глазами. Зелень зрачков потемнела, приобретая болотный оттенок. Кем бы ни было существо, вселившееся в тело медсестры, оно говорило правду: девушка себя обесточила. Но сейчас ей меньше всего хотелось думать о ярких синих глазах и дребезжащем голосе, поэтому Кася принялась разглядывать кухонную столешницу ядовито-салатного цвета.

В кухню вошел супруг Натальи. Загородив собой солнечный свет, он хлопотал возле чайника, наводя себе литровую кружечку кофе. За время знакомства она так и не удосужилась узнать его имя – жена называла его Данилычем. Кася не представляла, как к нему обращаться, ведь панибратская манера общения была ей не свойственна. Мужчина развернулся к девушке, прихлебывая горячий кофе, и чертыхнулся, пролив несколько капель напитка на пол.

– Что притихла? – спросил он, растирая миниатюрную лужицу носком. – Сегодня ты рано, – вгляделся повнимательнее, буркнул что-то себе под нос и соорудил для нее похожий напиток в кружке поменьше. – Я не вижу так, как супруга, – глухо пробасил он. – Моя стезя – руки. Но тут ясно видеть не нужно, – хмыкнул мужчина, сдвинув кустистые брови. – Что-то в тебе есть такое… Наталья разберется. Отцу и матери привет передавай! – напоследок сказал Данилыч и отправился в свою комнату.

Целительница закончила с клиенткой, проводила женщину, затворила за ней дверь, молча закурила в кухне сигаретку, немного помолчала, видимо, размышляя о чем-то своем, и, наконец, смогла взглянуть на Касю.

– Твои жизненные силы почти иссякли, – заключила она бесцветно. – Что нужно было сделать, чтобы так истощить себя? – повысила голос Наталья. В ее глазах на мгновение отразился страх, но она сумела с ним совладать. – Кассиопея? – сдержаннее спросила она.

– Я ударила парня, – вяло ворочала девушка языком.

– И?

– И он, наверное, пострадал. А потом был медпункт и женщина. Ее глаза… – осеклась она, вновь ведя борьбу с неосознанным страхом.

– Пойдем. Посмотрим.

Они сели за стол. Наталья взяла маятник, и он тут же пришел в движение. Только на этот раз Кася не видела искорок.

– Ты слишком ослабла, – пояснила женщина, читая в ее глазах вопрос. – Могу с ней работать? – спросила она у маятника, тот закачался вертикально. – Кто ей явился? – маятник быстро закружился и резко остановился. У Натальи затряслись руки, ее била дрожь. – Такое впервые, – прошептала она.