У меня не получается. После того как дети засыпают, во мне просыпаются мафия, чтец, ученик, любитель сериалов и прочее. В 10 вечера жизнь только начинается.

Но вчера в результате концерта и у меня сформировался определённый дефицит сна, и я решила попробовать лечь в 9.

В 5 с хвостом я открыла глаза и удивилась. Некоторые мои друзья в 6 утра делают телесные практики. Самое гуманное, что я обычно могу сделать в 6, – это послать на… того, кто посмеет мне мешать практиковать сон.

К 6 утра Инстаграм был прочитан, йога сделана, а до будильника ещё далеко. Я решила помыть кухню. В начале седьмого пришёл сонный кот, отматерил меня, сказал, что, если это безобразие не прекратится, он напишет жалобу в общество защиты животных, поел и ушёл спать в детскую. В 6:30 я была близка к тому, чтобы начать жарить сырники, а это у нас в семье приравнивается к подвигу.

К счастью, проснулся муж, посмотрел на всё это и сказал:

– Кто вы и куда дели мою жену?

Пришлось признаться, что это, млять, всё ещё я…

Сырники я всё равно пожарила, потому что, когда ты с утра такой неистово продуктивный, очень хочется жрать.

Потом я ещё пела и танцевала под NЮ, нарвалась на бездну непонимания от детей, которые осудили и мой музыкальный вкус, и плещущую через край энергию.

Ужасно токсичное окружение.

Надо сегодня лечь попозже, чтоб завтра их всех хорошенько пропесочить. А то расслабились тут на материнских сырниках и танцах…

Меня все спрашивают, как Николай Чудотворец, православный святой, оказался в Турции. Попробую рассказать.

В общем, первые пару дней я жила в полной изоляции, ходила только с плеером в ушах и ни с кем не планировала знакомиться. А потом мой общительный нрав взял своё. Я нечаянно завела подруг. Их звали Наташа и Наташа (очень удобно), лет им было под 70, и они были филологами из Москвы. Наташи звали меня Леночка, исключительно на «вы», сказали, что у меня красивые ноги, умный взгляд и я определённо похожа на еврейку. После такого количества комплиментов мы, разумеется, стали друзьями и отправились пить вино. Говорили о высоком и важном: книгах Дины Рубиной, любви и еврейском вопросе. Было так невообразимо хорошо, что спать разошлись поздно. Или рано. Смотря в каком часовом поясе вести подсчёт.

А с утра у меня как раз была экскурсия с обязательным целованием святых мощей. И вот на рассвете я села в автобус, где женщина-гид хорошо поставленным голосом сказала: дескать, уважаемые туристы, а не удивляет ли вас тот факт, что у нас есть храм православного святого? Я ещё подумала, что удивляет и даже очень. И тут же уснула. Прямо махом.

Я спала на всех перегонах автобуса. Нет, целование мощей было исполнено мною с умеренной асептической истовостью, без лишнего религиозного перебора, желания загаданы, иконы куплены. Там, возле гроба, действительно мощнейшая энерговоронка. Всё улетает во Вселенную напрямую, как через рупор.

Но потом я снова спала. И снова, и снова.

В море я решила быть стойкой и держаться. Но когда все смотрели в стеклянное дно яхты, а волны ещё и предательски покачивали нас, самообладание меня покинуло. Я подумала: «Какого чёрта, кого я тут любила?» И снова крепко уснула. Прямо на краю стола.

Возможно, меня настигли джетлаг и акклиматизация, или Дина Рубина с её любовью, еврейским вопросом и вином. А может быть, в тот момент я наконец просто расслабилась и выдохнула. Примерно так, как выдыхают свои сокровенные желания возле гроба Николая миллионы прихожан со всего мира.

В итоге про житие святого я не знаю ни-че-го. Ни одного слова.

А Натальи вечером мне очень обрадовались. Я показала им икону и пошла спать.

Ну, потому что день был долгим и насыщенным.

Отвезла детей в школу и уже почти подъехала к дому, как позвонил Андрей и сказал, что забыл в машине сменку. Вы, возможно, не поверите, но это очень страшно – в возрасте шести лет оказаться в школе во второй месяц учёбы без сменки. А Андрей – как я – очень ответственный.

Я как представила, что он сейчас стоит в ужасе в подвале в гардеробе в своих очень тёплых осенних ботиночках… Так сразу и даванула тапком на газ. Нет, я не лихачила, я просто мысленно растягивала эти семь минут до начала урока. Тянула и тянула, стоя второй раз за утро в пробке.

Я вбежала в школьный подвал и обалдела. Там было много детей. Мно-о-ого-много. Примерно миллион. Или даже два. И все они были одинаково одеты, бегали и кричали. Быстро и громко. Скорость и звук. И я стала бегать и кричать с ними: «Андрей, Андрей!» Без шансов. Невольно вспомнились сказки, где герои искали что-то своё ценное в огромной массе вариантов. Я решила, что буду пробовать чувствовать его за три минуты сердцем. Или жопой. Чем-то я должна же его найти. А время уходит.

А потом я внезапно увидела. Он стоял в углу, нос заострился от ужаса, в глазах была вода, готовая пролиться.

Фу-у-ух… Успела!

Короче, теперь он будет у меня выходить из машины строго по описи.

Ну и надо вечером провести беседу о преодолении жизненных трудностей.

И для меня тоже…

Муж так устал учиться, что стал транслировать мысли «Может быть, взять всё к чёрту и бросить?». Эта осень вообще выматывает тревогой, сезонным ОРЗ, бытовыми моментами. Надо много мужества, чтобы продолжать делать своё дело.

Тогда я рассказала ему семейную легенду. Когда мама родила моего старшего брата, было очень тяжело, и она хотела бросить институт. И никто не мог её переубедить. Тогда к маме пришла тётка, жена бабушкиного брата, женщина сильная и решительная. И принесла ковшик. И сказала: «Вот тебе ковш, будешь варить кашу и ходить в институт». И больше никаких обсуждений и возражений.

И вот я всё это рассказываю мужу так пламенно, как комсомолка с трибуны: дескать, давай, жми, я тебя всегда поддержу, принесу ковш, сковороду, прочую там утварь, да всё, что скажешь!

И в этот момент так чётко ощущаю эту связь поколений: что времена изменятся, всё пройдёт рано или поздно. События станут тенью самих себя.

А вот образование останется.

– Я правильно тебя понял? Если я брошу учёбу, ты нахлобучишь меня ковшом по голове?

– Да, детка, ты определённо уловил суть послания…

У нас дома поселился инопланетянин. Лицом в мать, характером в отца, слушает Цоя, но говорит и делает странное. Какая-то прямо другая цивилизация в квартире. Мы его любим, как умеем, присматриваемся, часто чувствуем себя глупо, иногда виновато (хотя фиг бы знал, за что).

Игорь недавно озвучил нам своё видение правильного мироустройства. Целый манифест. Там половину мира надо отменить, другую половину переделать. Тогда станет немного норм, а пока совсем невыносимо. Такой вот подростковый максимализм. Я было начала говорить, что, мол, если ты отменишь мир, возможно, и он отменит тебя, но осеклась и решила не навязывать свою точку зрения. Фиг знает, может, у их поколения и получится.

Сска, у меня такой стаж хождения по психологам в этом году, что я, как большой профессионал, просто сказала, что его манифест прекрасен хотя бы потому, что не противоречит законам РФ, а его мнение для нас очень ценно, и мы рады, что он поделился, и что если что-то изменится, мы опять с удовольствием его выслушаем. И поддержим.

Рубанула со всей серьёзностью.

Потому что я не знала, блин, что ещё говорить.

А потом он заплакал.

Я подумала, что опять что-то не то сказала, плюнула в душу, растоптала чужой манифест. У меня же нет опыта, я не понимаю, как правильно. Может, надо было спорить, отрицать?

Но оказалось, это слёзы счастья. Иногда очень важно быть поддержанным.