Я замахнулась стойкой и ударила Кабана в спину. Тот, выстрелив в стену над Ваниной головой, упал ниц. Ваня сразу схватил меня за руку и прижал к себе.

— Нужно уходить! — скомандовал он, и мы дернулись в сторону двери, но огонь пожрал все, не давая нам пройти.

— Наверх! — я указала на лестницу, ведущую в кабинет Кабана. Сейчас это была единственная возможность выбраться.

Вика поспешила наверх, и Ваня потянул меня следом, но я замерла, глядя на тело Кабана, распластавшееся на полу.

— Нельзя оставлять его! — сквозь кашель крикнула я.

Где-то над головой хрустело дерево крыши, пожираемое огнём. Ещё немного, и перекрытие может рухнуть и сгубить всех нас. Но бросать Кабана, даже при всей ненависти к нему, нельзя. Однажды Ваня уже оставил его. Нельзя допустить повторение истории.

Мой медведь коротко кивнул и, несмотря на боль и усталость, взвалил на плечо своего врага и, следуя за мной, пошёл вверх по лестнице.

В кабинете Вика уже распахнула панорамное окно, и мы смогли выйти на балкон, зависающий над безмятежным озером.

— Придётся прыгать! — крикнула подруга, кивая на огонь, проникший в кабинет.

Я встала между братом и сестрой, крепко схватив их за руки. Ваня все ещё держал на плече Кабана. Собравшись с духом и, сосчитав до трех, мы прыгнули вниз.

Лёжа в больнице на обследовании, я каждую ночь на протяжении месяца вспоминала, как, нырнув в озеро, мы потом забрались в лодку и отплыли на безопасное расстояние от берега. Как снимали с полуживого Кабана рубашку, чтобы Вика могла во что-то одеться. Как рухнуло здание борделя, горящее алым пламенем.

По новостям беспрестанно крутили интервью пожарных и спасшихся проституток, а также показывали отрывками, как идёт расчистка территории.

— Удивительно, что никто не погиб, — сказала я Вике, которая зашла меня проведать. Из нас троих я чувствовала себя хуже всех, и Ваня настоял на моей госпитализации. Эти два идеальных человека даже дыму не покорились, не то что мои слабые лёгкие.

— Ничего удивительного, — буркнула подруга, пальцами перебирая лепестки полевых цветов, которые оставил Ваня, — я потратила свое желание, чтобы в эту гребаную ночь никто не сдох. Не из альтруизма. Парочке сволочей я сама бы глотку перерезала.

В ту ночь Вика прыгала в озеро обнажённой. Поверить не могу, что в такой момент она загадала желание.

— Почему ты это сделала?

— Это место нельзя омрачать смертью, Лёля. И грязью тоже, поэтому все и сгорело, — философски заметила подруга, потирая повязку, прикрывающую ожог на руке.

— Тебе причинили боль? — осторожно спросила я. Ведь с тех пор, как я ушла на поиски документов, мне ничего не было известно о судьбе подруги.

— Никому не сломать меня, родная. Не переживай, — Вика чмокнула меня в лоб и оставила отдыхать.

Следом за ней вошёл мой лечащий врач Игорь Борисович. Он довольно улыбался, помахивая бумагами.

— Лёлечка, я хочу вас поздравить, малыши в порядке! Беременность удалось сохранить! — объявил он так громко, что я испуганно зашикала.

— Пожалуйста, тише! Я ещё никому не говорила! — взмолилась я, и врач понимающие кивнул и протянул мне яблоко со стола.

— Ешьте. Вам за двоих витамины нужны, — он усмехнулся по-доброму и поправил себя, — вернее, за троих!

Мужчина оставил на столе фотографии с последнего УЗИ и вышел из кабинета. А я легла на кровать со счастливой улыбкой на лице.

Когда в больнице меня огорошили новостью о беременности, я разрыдалась от счастья. Но из-за всего, что произошло той ужасной ночью, мои малыши были на грани жизни и смерти. И я, никому не признаваясь, молилась о спасении этого чуда.

О спасении наших с Ваней близнецов.

Я взяла в руки фотографии с УЗИ и поводила по ним пальцем. Совсем ничего не видно, всего лишь две маленькие точки, но два таких больших и важных сердечка, бьющихся в моей утробе. Озеро желаний услышало меня и подарило самое большое счастье на земле.

— Не спишь? — в дверном проёме показалась Ванина светлая голова, и я широко улыбнулась, пряча фотографии под покрывало. На его брови красовался пластырь, а на щеках все ещё желтели синяки, но он все равно был самым красивым мужчиной на свете.

Ваня вошел и, поставив на мой живот коробочку любимых эклеров, присел у меня в ногах.

— Как ты, моя лисичка? — он с нежностью погладил мои руки, и внутри меня затрепетали бабочки.

— Всё хорошо, готовят к выписке.

— Отличная новость! — Ваня открыл коробку с эклерами и откусил один, — у меня тоже есть хорошая новость. Земля, на которой был бордель Кабана, теперь моя. Я смогу построить лагерь, Лёля, — глаза Вани горели восхищением, и меня переполнила гордость за своего мужчину.

— А как же Кабанюк?

— Ему и его тетке пришлось срочно смыться за границу, но перед отъездом в качестве извинений и благодарности за спасение он отдал мне землю, — Ваня смотрел то на эклеры, то на меня, ожидая, что я тоже начну есть. — Попробуй вот этот, — посоветовал он, протягивая мне пирожное. И я, не сдержавшись, взяла его в руки.

— А что с домом? — спросила я, откусывая эклер.

Ваня выжидающе смотрел на меня, и я ойкнула, когда среди мягкого теста и заварного крема мои зубы наткнулись на что-то твёрдое и круглое. Я вытащила изо рта кольцо с аккуратным камнем зеленоватого оттенка, идеально подходящим под мои глаза.

— Дом теперь мой и твой, — тихо сказал Ваня, глядя на меня с такой любовью, что у меня задрожали руки, — если конечно ты согласишься выйти за меня…

— Ваня… Что ты делаешь со мной? — я смахивала слезы, но они снова застилали глаза. Ваня убрал коробку пирожных и обнял меня, шепнув на ухо:

— Я делаю тебя своей женой, потому что дико тебя люблю! — медведь надел кольцо на мой палец, и я, отогнув покрывало, забралась на его колени и нежно поцеловала.

— Это значит «да»? — спросил Ваня, когда я оторвалась от его губ.

— Да! Конечно, да! — воскликнула я и, всем телом прижавшись к мужской груди, снова поцеловала его.

— Что ты делаешь со мной, Лёля? — хриплым от желания голосом спросил Ваня.

— Я дико тебя люблю, — шепнула я и добавила тихо, — и делаю тебя папой.

— Что? — Ваня отстранился и серьёзно посмотрел на меня, — папой?

— Не совсем. Дважды папой, — смеясь сказала я, — у нас будут близнецы.

Я протянула своему любимому мужчине черно-белую фотографию наших будущих детей, и он посмотрел на меня неверящим взглядом. Его ресницы дрожали, а на глазах появились скупые мужские слезы. Я взяла его теплую ладонь и положила на свой живот.

— Я правда беременна. В мае у нас родятся малыши. Ты будешь папой, Ваня, — я обхватила руками его колючие щеки, — самым лучшим папой!

Ваня поднял меня на руки и закружил по палате, смеясь и плача от счастья.

Однажды, много-много лет назад наивный мальчишка чуть не умер, загадывая желание в ледяном озере. И вот сегодня этот уже взрослый мужчина держит в своих руках то, ради чего выжил. То, ради чего будет жить долгую и счастливую жизнь.

Спасибо, мой медведь, что загадал меня и показал, что такое любовь.