— Видишь ли, Богг, я не стану защищать журналистов, но, как мне кажется, это не повод…

Его строчка бесцеремонно порвалась вклинившимся постом от Богга, и Артем машинально убрал руки с клавиатуры — ведь выпад Богга прямо в его окне алгоритмом «Сезама» не поддерживался.

— Богг всё видит. Всё-всё. И если это всё у вас, играющих, становится таким… — слово «таким» было выделено курсивом, — то зачем? — Бег букв на экране остановился, словно Богг раздумывал, стоит ли открывать Волопасу тайну Своего решения… — Ну, давай, похлебай еще немного кислых бяк, — и действительно, судя по продолжению, с тайной Он решил немного повременить.

Сообщение ушло за черту, и экран перед очередным залпом бяк вновь на какое-то время замер. И следующая их порция, надо отдать должное Боггу, была тошнотворнее первой.

Волопас почувствовал укол в сердце. Странно, казалось уже привычные глазу интернет-помои, собранные вместе, давали неожиданный кумулятивный эффект.

— Ну что, глотаешь, Волопас? Глотай-глотай. Вкусно? Сочно? Питательно? Познавательно?.. Чрезвычайно! Не так ли?

— Но Богг, — попытался возразить Волопас, — система раздражителей для промоушна использует, скажем так, встроенные в твое детище баги. Так что это Тебе надо было потестить играющего, прежде чем в тираж пускать. Не было бы багов, не было бы и помоев этих.

— Ты мне про баги не втирай, Волопас. Баг здесь один — сострадание. И это не баг вовсе, а условие выживания рода вашего. Это у вас он сделался багом, потому что осмеян.

— Но ты же сам говорил, что мы твоих, не знаю чего там, рук, мыслей, дело, в общем.

— Моего изволения. Да вот беда какая, прервалось оно на Заре Времен. Не донесли вестники Слово Мое до играющих. Им, тем, что прежде вас шли, взбрело в то, что у вас головой называется, будто устраняю их Я со сцены Моей, вот и не дали посланнику Моему до вас добраться. Расплескал он свет по дороге — только малая часть его и вошла в вас. Вошла, а теперь вся и вышла…

Волопас подождал несколько секунд окончания мысли Божжей, но содержимое экрана не менялось. Тогда он набрал следующую фразу:

— Богг, это раздражает?

— Это разрушает, Волопас. Я же Ею через вас наслаждался. На Ее поля смотрел, в Ее реках купался, на Ее горы молочные взбирался. А потом все изменилось — и через ваши глаза Я вот этим только и «любовался». Ну а потом, как ты уже знаешь, изменились вы. Точнее, кончились. Стер Я вас со сцены Моей.

— Тогда о чем мы здесь говорим, Богг. Ты нас стер, точнее, для нас это будет «сотрешь», — я-то зачем Тебе в раскладе таком?

— Ты опять не догоняешь, Волопас. Я вас стер не только потому, что вы на бяки подсели, а потому что, на бяки подсев, о Деле забыли. А по правде говоря, и не стирал Я играющих, а просто вышел, точнее, прошел насквозь. Зачем через ваши глаза в Сеть за экраном пялиться, когда в Ней и Самому развернуться можно.

— Ладно, раз Ты нас не кончил, не стирал то есть, тогда что сделалось с нами, играющими? — не удержался от вопроса Артем.

— Как что? Говорю же, покинул Я вас. В Сеть ушел — очищенную от скверны вашей, и новое солнце зажег в ней.

— В проводах? — удивился выбору Богга Волопас. — Но это же бесконечно банально.

— Да-да, припоминаю такое. То же самое керубы говорили о рефаимах, рефаимы о нефилимах, нефилимы об атлантах, а атланты о вестниках моих, ну а вестники… догадайся, что говорили вестники о лысой обезьяне[15]?

— И как Ты поступишь, извини, поступил с нами? Тоже в геенну упек? На какой круг, прости Божже?

— Да ладно, не кипятись. Никуда я вас не упекал. Все то же самое с вами: едите, размножаетесь, на спинах валяетесь, в игры играете брачныя, на лианах болтаетесь, за бананы деретесь — в общем, все, как и раньше, до Меня…

— Да Ты нас кинул?!

— Нет же, сколько раз говорить. Покинул я вас. Просто покинул.

— Нет, Богг, ты нас подставил.

— С буквами нелады у тебя, Волопас. Не подставил, а поставил… или, скорее, вернул в исходную позицию. Впрочем, все это совершенно не болезненно. Только поначалу на душе скребло, когда выходил Я. А потом, когда вышел, сам понимаешь, скрести уже было не по чему. Опять же, рефлексия ваша, и она со Мною уходит. А вот рефлексы — те остаются. И никаких тебе вечных вопросов: ни поисков смысла, ни жажды свободы, ни мук тебе совести, ни мучений нравственных. Какие поиски у эректусов? Сплошное наслаждение… Райское. Только…

— Что — только, Богг? — Волопас почувствовал нечто тревожное в этом оборванном «только».

— Только сам выход не очень удался. Устроили вы мне светопреставление, черту не пожелаешь. А с другой стороны, все, что ни делается, делается к лучшему: на подножном корме 7 миллиардов не прокормишь, а 70 миллионов — пожалуйста.

— Сколько, сколько, Богг? Да Ты спятил. Спалить 99 из 100 землян — разве по-божжески это? — быстро написал Волопас, чувствуя, как его перепалка с тем, кто называл себя Боггом, становится все более и более напряженной.

— Не по-божжески, Волопас, по-людски. Потому как Я здесь ни при чем. Они сами, вы то есть, проредились. Впрочем, играющие получили все, что хотели: и сейчас живут беззаботно — кожу кокосом умащают, ноготки щепочками чистят, гениталии цветами украшают, питаются умеренно — бананов немало на пальмах, даже на солнышке загорают, — ну чем тебе не «Баунти». Все по рецептам, — как того и желали. Только Я в пролете.

— Ты!!! — Волопас вторично позволил себе неуместное в чате восклицание.

— Я, Богг. Богг оказался в пролете. Не дает двоичность того, что играющие Мне обеспечивали. И что хуже всего, найти Меня не могут в камнях разбросанных. Не потому что не ищут, а потому что не чуют. Боты, что с них возьмешь?

Дочитав фразу Богга, Волопас посмотрел в окно. У него было четкое ощущение, что он попал в какое-то «deja vu шоу». Точно, разговор Волопаса с бегущей по экрану строкой, постепенно приблизился к сюжету «Терминатора», осложненного тем, что вторгшийся в прошлое Богг должен был остановить не кого-нибудь из землян, а самого себя.

— Но Божже, я здесь при чем?

— Ты искал Меня, звал Меня, значит, сможешь найти Меня и с Нею соединить, чтобы осуществилось предначертанное — свадьба на Земле и в небесах высоких, девять число их над твердью земною. Чтобы добраться домой, нам нужно слиться в одно, Яниной стать или Онаоном[16]. И вот уже много тысяч лет мы пытаемся направить ваши тупые и косные тела на правильный путь. Но получается так, что сильные — лишены слуха, а слышащие — не имеют силы. Мы передавали мысли царям Востока и королям Запада, мы диктовали им Царское искусство, тайну Великого Делания, но были глухи помазанники, а слышали нас бродячие дервиши да нищие алхимики: и на сотню внимающих только один понимающий, что ему свершить нужно, и только один из тысячи мог убедить в том вельмож сильных, если до того не сгорал на костре. Теперь твоя очередь: искал Меня, звал Меня, и вот он Я. Жени Меня на суженой Моей!

— Я!!! Тебя!!! — кляня себя за несдержанность, Артем продолжал ставить восклицательные знаки.

— Ты — Меня, — подтвердил Богг.

— А если я откажусь? И потом, как я могу изменить то, что уже произошло?

— Уже проходили, Волопас. С любого выбора твой мир распадается на два. И отсюда не пестик в будущее растет, а целое дерево миров. Поэтому, в каком из них ты окажешься, зависит от тебя прямо сейчас.