– Отлично! Так что же вас ко мне привело? – спросил доктор, не моргнув глазом присвоив себе пациента, лечившегося у его коллеги.

– Видите ли, моему сыну Павлику – он студент четвертого курса – то есть был студентом, – глаза Елены Платоновны наполнились слезами, – его отчислили из института. Так вот, ему поставили диагноз «клептомания».

«Вот оно что! – подумал Манкевич, возликовав в душе. – Везет мне сегодня; похоже, сын этой дамочки и есть тот самый Павлуха – еще один пациент, получавший «Клептерин» в рамках клинических испытаний».

– Он лежал здесь, в клинике, – продолжала женщина. – Доктор Власов предложил ему пройти курс лечения новым лекарством, которое проходило клинические исследования.

– «Клептерин» называется, – вставил доктор.

– Да-да, именно «Клептерин», – подтвердила Елена Платоновна. – До этого ему прописали антидепрессанты, сначала одни, потом другие, но ничего не помогало. Он даже здесь, в больнице, умудрился что-то украсть. Вы не подумайте, – спохватилась женщина, – Павлик очень хороший мальчик, и у него все есть! Он просто болен. Наверное, я тоже виновата – слишком мало внимания уделяла ему, особенно в последние годы. Но что поделать? С мужем мы в разводе; на мне семья и бизнес. В какой-то момент Павел замкнулся, перестал мне рассказывать о своих делах, да и вообще перестал со мной разговаривать. Я злилась, срывалась, кричала на него… – Елена Платоновна беззвучно заплакала, но быстро взяла себя в руки, проглотив слезы. – Он стал играть в азартные игры. Играл часами напролет, не в силах остановиться, проигрывал все, что у него было. После того как из дома стали пропадать деньги и ценные вещи, я не удержалась и закатила грандиозный скандал. Павел ушел из дома, перебрался в общежитие, и тут начались эти кражи… В студенческой среде такие вещи не прощаются; Павел перестал ходить на занятия, и его выгнали из института.

– Вы говорили, что ваш сын получал «Клептерин», – прервал убитую горем мать Манкевич. – Каковы результаты? Была ли положительная динамика?

– Поначалу как будто да, – ответила Елена Платоновна. – Во всяком случае Павел говорил, что желания украсть или тяги к азартным играм он больше не испытывает. Его выписали из клиники, и месяца два Павлик держался, но потом все повторилось опять. Мы с ним опять пришли сюда, чтобы попросить Льва Юрьевича назначить еще один курс «Клептерина», но доктор сказал, что проект закрыли и препарата больше не будет.

– Значит, сегодня вы пришли просить Власова снова положить вашего Павла в клинику?

– Не совсем так… – замялась Елена. – Видите ли…

– Можете говорить совершенно свободно, – подбодрил ее Артур Эдуардович своей дежурной фразой. – Все, что вы скажете мне в этом кабинете, – останется между нами.

– Понимаете, доктор, «Клептерин» – это наша с сыном последняя надежда. Но ведь в аптеках-то он не продается. Я буквально умоляла Власова продать нам «Клептерин», и он согласился.

– Вот оно что…

– Только умоляю вас! Не говорите никому…

– Хорошо, хорошо, – закивал Манкевич. – Вернемся к вашему сыну. Скажите, а не замечали ли вы за ним некоторых странностей после приема «Клептерина»? Скажем, некоторого пренебрежения к материальным ценностям, что ли?

– Что вы имеете в виду, доктор? – не поняла Елена Платоновна.

– Не перестал ли он интересоваться вещами или, например, какими-то развлечениями – тем, что раньше представляло для него интерес?

– Нет, такого я не заметила. Скорее наоборот. В последнее время Павел стал все чаще просить у меня денег, причем требовал он приличные суммы. Одевается он всегда стильно, в дорогих магазинах, а на очередной день рождения попросил подарить ему новую модель смартфона.

Артур Эдуардович, ожидавший иного ответа, задумался. «Странно, что препарат в этом случае не дал побочки, – размышлял он. – Интересно, почему?»

– Вот что мы сделаем, Елена Платоновна, – сказал Манкевич после паузы. – Приходите вместе с вашим сыном ко мне на прием, – он протянул женщине визитную карточку, – и я постараюсь ему помочь.

– А как же Лев Юрьевич? Мы договорились с ним на сегодняшний день…

– Доктор Власов вряд ли поможет вашему сыну, да и «Клептерин» в его случае не подходит, уж поверьте моему опыту.

Пусть ваш Павел обратится ко мне, и я подберу ему подходящую терапию.

Елена Платоновна ушла, горестно вздохнув на прощание, а доктор Манкевич снова глубоко задумался, переваривая услышанную информацию. Как человек сугубо логического образа мышления, Артур Эдуардович сразу же мысленно разложил по полочкам возможные причины, по которым «Клептерин» не подействовал на бывшего студента Павла, а также не дал того самого побочного эффекта. Таких причин Манкевичу виделось три. Во-первых, в клинических испытаниях часть больных могли получать плацебо, то есть пустышку, для того чтобы иметь возможность сравнивать результаты с группой испытуемых, получавших препарат. Во-вторых, сам Павел мог саботировать лечение и втихаря выплевывать таблетки, которые ему давали; с таким поведением пациентов Манкевич сталкивался, и не раз. Ну и, наконец, в-третьих, возможно, что препарат избирательно не действует на отдельных больных.

Последняя версия представлялась Артуру Эдуардовичу наиболее вероятной и, с профессиональной точки зрения, наиболее интересной, но и две другие отметать было пока рано.

Недолгие размышления Манкевича были прерваны появлением хозяина кабинета. Лев Юрьевич Власов оказался невысокого роста лысоватым мужчиной трудно определимого возраста – где-то в промежутке между тридцатью и сорока. Артур Эдуардович без особого интереса оглядел невзрачную фигуру донельзя замотанного рутиной работы и повседневной жизни доктора. Ничего необычного – такой вид приобретала добрая половина выпускников медицинских вузов после пяти-десяти лет работы в цепких руках государственного здравоохранения. «Ну вот, – подумал Манкевич. – На ловца и зверь бежит».

– Здравствуйте, Лев Юрьевич! – сказал он.

– Это вы! – воскликнул Власов, встав от неожиданности как вкопанный на пороге собственного кабинета. – Ну я же вам уже говорил по телефону, что не могу ничего сказать по «Клептерину», – заканючил он, перейдя на плаксивый тон. – Эту информацию разглашать запрещено; я подписывал соответствующие бумаги. Вы же врач – сами все понимаете.

– Кстати о бумагах, – веско сказал Манкевич. – Вы ведь отчитались о сорока с чем-то пациентах, якобы участвовавших в клинических исследованиях? – доктор Власов после этих слов съежился, втянув голову в плечи, как будто ожидая, что его начнут бить. – Не отпирайтесь, – присовокупил Артур Эдуардович, хотя Власов не сказал ни слова, – ваши коллеги мне все рассказали.

– Что вы от меня хотите? – чуть не плача, взмолился Лев Юрьевич.

– Сколько было пациентов на самом деле?

– Я не могу…

– Вот что, Лев Юрьевич, – сказал Манкевич, грозно сдвинув брови. – Сдается мне, что вы хотите нарваться на проверку со стороны комитета по здравоохранению?

– Четыре человека.

– Я знаю Фролова, Быстрову и Павла Сонина. Кто четвертый?

– Не помню фамилию; надо записи поднять.

– Куда вы дели излишки лекарства?

– Я все выбросил.

– Лев Юрьевич! – досадливо поморщился Манкевич. – Вы же обещали матери Сонина продать ей «Клептерин» еще на один курс.

– Ну да, да, хорошо… – признался Власов. – Тот самый четвертый пациент… Это мой родственник. Он не страдает клептоманией, и я давал ему аспирин вместо этого препарата. Поэтому у меня остались две лишних упаковки «Клептерина».

Лев Юрьевич подошел к столу, выдвинул верхний ящик и выложил на стол два блистера с таблетками.

– И это все? – с сомнением спросил Манкевич.

– Клянусь, больше нет!

– Смотрите, коллега, – предостерег Артур Эдуардович, – «Клептерин» этот дает весьма неприятное побочное действие. Потому и исследования прикрыли. Так что продавать его направо-налево я вам категорически не советую.

– Да, конечно, я все уничтожу! – поспешно заверил Власов, потянувшись рукой к блистерам на столе.