Несмотря на большой стаж работы и обширную практику, со случаями клептомании Артур Эдуардович встречался всего два раза в жизни, и надо же было такому случиться, что оба этих случая произошли сегодня – в один и тот же день! Но на этом совпадения не закончились; оказывается, и вечерняя пациентка Виолетта, и молодой воришка, которого доктор осматривал утром, лечились в одной и той же клинике и, возможно, получали один и тот же препарат. Смущало только то, что Виолетта Петровна действительно страдала клептоманией и, по ее словам, полностью излечилась, а вот пойманный на очередной краже паренек симптомы болезни явно симулировал, рассчитывая, видимо, избежать наказания. Воришка рассказывал правильные симптомы, видимо, прочитав что-то о клептомании, только его поведение с этим заболеванием несколько не вязалось. В отличие от клептоманов, он не хватал импульсивно первые попавшиеся и зачастую ненужные предметы, а заранее присматривал ценные вещи, которые он мог бы потом продать. Однако после одной из предыдущих краж этому парнишке, как ни странно, поверили, и он прошел курс лечения от клептомании. Вполне возможно, что он, как и Виолетта, получал в рамках клинического исследования новое лекарство, и похоже, что парень теперь тоже стал пренебрежительно относиться к материальным ценностям. Для мелкого воришки это было совсем уж удивительно, но в папке с уголовным делом, помимо его допроса, имелись и другие материалы, подтверждающие наличие странных симптомов.

«Неужели именно этот препарат под названием «Клептерин» и вызывает те самые симптомы антижадности? – вот о чем думал Манкевич, рассеянно слушая Виолетту Петровну. – Да уж, воистину: дайте мне, доктор, таблеток от жадности, да побольше, – вспомнил Артур Эдуардович бородатый анекдот. – Надо будет еще раз поговорить с тем молодым уголовником».

Весь следующий день доктор Манкевич посвятил тому, чтобы добиться еще одного осмотра Фролова Юрия Викторовича – так звали обвиняемого в краже парня. В клинику Фролова возили из следственного изолятора для того, чтобы получить медицинское заключение по поводу якобы имеющихся у него психических расстройств. Эта «нагрузка» свалилась на голову Артура Эдуардовича, и он, еще не зная о том, что случай окажется таким интересным, постарался побыстрее развязаться с парнишкой. Он бегло посмотрел пациента, выслушал небылицы, которые тот пытался ему рассказать, и уже собирался написать заключение о злостной симуляции заболевания. Больше для порядка доктор пробежал глазами показания Фролова, где тот подробно рассказал о том, как он проник в здание магазина в пригородном поселке, и перечислил те вещи, которые он попытался стащить.

Теперь, в свете новой информации, Артур Эдуардович сам заявился к следователю и немало удивил его просьбой еще раз ознакомиться с материалами дела Фролова, объяснив это тем, что без их изучения к заключению экспертизы могут потом придраться на суде. Следователь нехотя согласился, о чем вскоре пожалел, поскольку доктор, просмотрев документы, настойчиво попросил организовать еще один осмотр обвиняемого.

Информация, вычитанная Манкевичем в материалах дела, не укладывалась ни в какие логические рамки. Не то чтобы опытный психиатр сильно удивился такой несуразности – в уголовных делах еще и не такую ахинею можно встретить, но здесь налицо имелась странная патология в поведении обвиняемого. С одной стороны, Фролов проявил достаточную долю ловкости и изобретательности для того, чтобы проникнуть в помещение магазина, откуда он безуспешно пытался совершить кражу. С другой стороны, список украденного им ограничивался десятком банок дешевых консервов, парой буханок черного хлеба и бутылкой водки. Имелся, правда, акт инвентаризации, согласно которому из магазина пропала куча товарно-материальных ценностей, но украсть такое количество товаров Фролов даже теоретически не мог, ибо вывозить их ему пришлось бы на грузовике.

Если не брать в расчет неуклюжую попытку администрации магазина списать на эту кражу серьезную недостачу товара, то картина преступления выглядела так же просто, как и нелепо. Под вечер, в аккурат перед закрытием магазина Фролов незаметно залез в подсобку и там надел на себя четыре картонные коробки из-под какого-то товара, поставив их одну на другую, предварительно подогнув листы картона на днище и в верхней части коробок. Он так и простоял в углу подсобного помещения, изображая стопку коробок с товаром, до самого закрытия магазина. Ночью находчивый воришка взял с полок то, что посчитал нужным, и со своей добычей вылез через окно второго этажа на козырек пандуса, откуда благополучно спустился на землю. Фролов, похоже, не заметил, что в торговом зале имеются датчики движения, и, спустившись с козырька, он тут же попал в объятья приехавшего на срабатывание сигнализации наряда.

Получалось, что Фролов, будучи в магазине, имел доступ и в подсобные помещения, и в торговый зал, а значит вполне мог прихватить с собой массу более дорогостоящих товаров и даже деньги из стоящих в зале кассовых аппаратов. Однако взял он только то, что собирался съесть и выпить. Интересно, что ни следователь, ни кто-либо другой никак не отреагировали на странности в поведении обвиняемого.

Доктор Манкевич, конечно, знал по фильмам и по детективной литературе, что преступники иногда сознательно идут на заведомо неудачные мелкие кражи, чтобы сесть в тюрьму и уйти от ответственности за более серьезные преступления. Иногда рецидивисты делают это специально для того, чтобы снова попасть за решетку, поскольку жить на воле они уже не в состоянии. Так что поведение Фролова, возможно, было вполне себе рациональным, но все же есть здесь какая-то загадка. Сесть в тюрьму незадачливый воришка явно не хотел; в прошлый раз он даже пытался симулировать психическое расстройство. В общем истинные мотивы своего поведения мог пояснить только сам Фролов, и Артур Эдуардович насел на следователя и не слезал с него, пока не получил разрешения еще раз поговорить с обвиняемым.

Через несколько дней доктор Манкевич, получив, наконец, разрешение, отправился в следственный изолятор. Зачем это все ему понадобилось? Он и сам себе удивлялся. Как почти все самодовольные люди, Артур Эдуардович весьма высоко ценил собственное время. Он и на пациентов-то старался не тратить больше двадцати минут, если, конечно, они не были богатыми или влиятельными людьми – тут Манкевич ни времени, ни сил не жалел. Видимо, случай со странным препаратом, вызывающим необъяснимым образом удивительный побочный эффект, не на шутку возбудил профессиональный интерес доктора.

Когда в тесную камеру со столом и стульями, привинченными к полу, привели обвиняемого Фролова Юрия Викторовича, доктор Манкевич сразу подметил в нем некоторую особенность, которой он не заметил во время их предыдущей встречи. В ходе беседы Артур Эдуардович понял в чем дело. Несмотря на показное простодушие, за которым парень пытался скрыть сидевшую в нем на уровне подсознания почти что животную настороженность, он демонстрировал удивительное равнодушие ко всему окружающему. Создавалось впечатление, что Фролову стало как будто все равно, что с ним будет завтра. Казалось, он постоянно говорит самому себе: «Пока все терпимо – и ладно, а там – будь что будет».

Тем не менее, увидев доктора, Фролов явно удивился, хотя вида не подал. Он, в ответ на приветствие Манкевича, сдержанно поздоровался и, силясь скрыть внутреннее напряжение, осторожно уселся на краешек стула, ожидая подвоха.

Артур Эдуардович приветливо улыбнулся, всячески показывая свое расположение к обвиняемому.

– Я здесь, Фролов, вот по какому поводу, – сказал он. – Все никак не могу дать заключение по вам.

– Угу… – неопределенно промычал в ответ Фролов.

– Не пойму я: то ли вы действительно больны клептоманией, то ли симулируете.

– Вы чего, доктор? – с наигранным удивлением возразил воришка. – Меня же уже один раз за психа признали! Да и лечили меня от этой самой клептомании.

– Ну да, ну да, – как будто только что вспомнив обстоятельства дела, закивал Манкевич, – вы там, я припоминаю, даже в клинике лежали.