Утверждение бюджета 248 815-й экспедиции в несистемное пространство

Запрос на развертывание галактических войск в регионе xv-138, чтобы уменьшить переполнение планетарных подземелий.

И так далее. Проходят часы, и даже когда кажется, что голосование должно быть отдано приказу, каким-то образом пробираются другие предложения, другие законопроекты, положения и просьбы. передать возможности для выступления или предложить поднять список предыдущих вопросов, и все это для того, чтобы проголосовать за их собственные области.

Пару раз разумные становились слишком агрессивными. Кто-то вызывает скалу, сокрушая противника. Он, в свою очередь, пронзает каменный шип и должен самостоятельно извлечь из него свое искалеченное тело. Другая пара, кричащая друг на друга, внезапно обнаруживает, что не может говорить, плоть их ртов заклеена, зашита. Кто-то пытается прервать в третий раз, когда не его очередь. Они полностью телепортируются из зала Совета, и к общему количеству маны их планеты добавляется штраф, который немедленно вычитается.

За всем этим наблюдает высохший, скрученный узел веревки и волос. Секретариат Совета управляет Галактическим Советом с полной беспристрастностью, придерживаясь только одного — законов Совета. Ничто и никто не говорит ему, как вести себя в зале.

Даже Внутренний Совет.

Конечно, то, что он на самом деле марионетка Ткача, не является таким уж секретом. Тот, который власть предержащие — такие люди, как эретранцы и, следовательно, я — знают, а мелкие игроки — нет. Вот почему никто во Внутреннем Совете не возражает, когда он грубо обходит их собственные силовые игры. Пока они играют в рамках установленных правил, они знают, что он не будет вмешиваться.

Краем сознания я наблюдаю за всем этим, рассеянно отмечая, что срок действия каждой из моих Рук истек. Я обязательно позвоню им, раз уж мы здесь. Теперь, когда у нас есть время. Один уходит готовить и есть, другой в кабинет читать, а последний сидит в углу и размышляет. Я бы протестовал против карикатур на свое поведение, если бы они не были так чертовски точны.

Со временем я их игнорирую. Сначала я с интересом наблюдаю за происходящим внизу, прежде чем меня одолевает скука, и я отворачиваюсь. Гарри смотрит и записывает, бормоча объяснения себе и своим зрителям — возможным зрителям — делая все возможное, чтобы комментировать. Он с головой уходит в работу, хотя я замечаю, что его нога никогда не перестает подпрыгивать, а время от времени возникают заикающиеся паузы.

Не раз я замечал, как Гарри ругался или бормотал в замешательстве, когда политический маневр заставал его врасплох. Много времени он бормочет что-то о необходимости дополнительных исследований.

Я оставляю его, радуясь, что репортер поглощен работой, и иду к Микито, сидящей в позе лотоса, сложив руки перед собой и медитирующей. Я сажусь напротив нее, но самурай приоткрывает глаза.

"Тебе следует это попробовать. Это успокоит ваш разум и сосредоточит вас».

«Спокойствие может быть не лучшим вариантом. Они убили всех моих двойников. Они, должно быть, задаются вопросом, где мы сейчас находимся. Я понижаю голос, наклоняюсь и добавляю: — И я не знаю, как долго остальные будут отвлекаться.

Микито вздыхает, резко выдыхая, и смотрит на меня обоими глазами. «Может ли волнение изменить ситуацию?»

"Нет."

«Тогда, как вы любите говорить, что есть, то есть. Мы больше ничего не можем сделать. Так что съешь немного шоколада, помедитируй и перестань беспокоить меня».

Она закрывает глаза, и я снова оказываюсь один. Вынужден вариться в собственных мыслях. От нечего делать я сосредотачиваюсь внутри, играя не с Системой, а со своим Сродством к Элементам, мягко ощущая поток связей, силу притяжения и отталкивания, составляющих Сродство. Считаю проявленную слабость своим недостатком способностей. И я исследую новые концепции, новые способы взаимодействия с системой — осторожно.

Время течет медленно, продвигаясь вперед по мере того, как вступают в силу голоса, новые статьи и конституции. Мы вынуждены ждать, пока наконец, наконец, Гарри не заговорит.

— Пора, — говорит Гарри, указывая вниз.

"Вы уверены?" Я говорю.

"Да. Этот законопроект необходимо проголосовать. После этого он будет вашим, и никто другой не будет говорить».

Я смотрю на Али, который одновременно пожимает плечами и кивает, словно говоря, что уверен настолько, насколько это возможно.

Когда я колебался еще секунду, Фе'рал заговорил. "Идти."

Я стою, оглядывая группу. Часть меня задается вопросом, правильно ли это. Правильный ход действий. Но я зашел так далеко. Слишком многим пожертвовал.

Я закрываю глаза, затем киваю. "Отлично. Пойдем спасать Землю».

Глава 25

Голоса идут, как и ожидалось. Числа растут быстро, а затем замедляются, поскольку те, кто колеблется, кто скомпрометирован Землей или мной, колеблются между противодействием или воздержанием. Простая сфера наполняется жидкой синей маной за каждый положительный голос, расплескиваясь по сфере, пока некоторые колеблются. Сама сфера большая, во много раз больше, чем у варианта Капре и большинства других голосов. Это долгосрочное голосование, предназначенное для применения во всей Галактической системе, и впоследствии оно будет большим.

Приходят голоса, и пока я жду тех, кто колеблется, я смотрю на уведомление, которое висит над сферой. Тот, в котором заключены все надежды Земли.

Предложение запретить использование планет-подземелий Галактическим Советом

Требуется 2398Q единиц системной маны.

Эффект: Лишает планеты-подземелья сети планетарной системы, отказываясь от права голоса в Галактическом Совете и всех Планетарных модернизациях, поддерживаемых Системой.

Платежи за ранее приобретенные планетарные сети с поддержкой Системы будут возмещены и/или изменены в соответствии с новой ограниченной структурой.

В конце концов, мана перестает поступать, оставляя свободное пространство для проникновения жидкости. Есть небольшая демаркационная линия, и заполненная жидкость находится ниже нее на несколько сотен тысяч единиц маны. Я удивлен, что мы зашли так далеко. Что трезвенники держались так долго, что давление и торги сработали так хорошо, что жидкость выплескивается на грань завершения, но не пересекает ее.

Еще.

Эретранцы, герцогиня и еще несколько наших союзников держат оборону. Отказ от голосования за предложение. Непосредственные вассальные государства в большинстве случаев следуют их примеру, хотя я замечаю несколько быстрых взглядов, пару неожиданностей, которые обнаруживаются. Среди своих людей Раманнер не раз жестикулирует на нескольких суровых соотечественников, которые с блестящей злобой смотрят на тех, кто их предал.

Жидкость дрожит на краю пересечения. Я смотрю, как те, кто воздержался, поворачиваются или навстречу. Прибывают стервятники и мошенники, организаторы сделок и переговорщики, готовые повлиять. Я знаю, что некоторые воздерживаются от более выгодной сделки.

Интересно, наживу ли я больше врагов тем, что буду делать дальше? Сокращают свои сделки, превращая всю свою тяжелую работу и планы в кучу макулатуры.

Затем я ухмыляюсь. Потому что это не имеет значения. Мне все равно никогда не было плевать.

***

Мой голос прорезает шум, и внимание пришельцев приковано к моей фигуре на сцене. Клубок волос и струн Секретариата позволил выступить по моему праву как одной из затронутых сторон. Единственная пострадавшая сторона с местом. Говорить во время голосования немного непривычно, но не невозможно.

Пока Совет смотрит на мою фигуру, мои слова продолжают звучать. Продолжает изливаться, как будто плотина разверзлась.

«Я пользуюсь своим правом как доверенное лицо Планеты Земля в Подземелье, чтобы говорить о движении».

Секретариат Совета сплетает пряди волос и плоти вместе, а затем разрывает их на части, создавая небольшой удар грома. Это заставляет зал замолчать, весь Совет больше не может слышать друг друга. Простой навык.